Блудный сын

«Энни нужен только миллион долларов, — говорила София сквозь зубы. — И вся эта либеральная галиматья тотчас забудется».

Расследование продолжалось уже почти две недели, а арест Уды Савович оказался единственным результатом тщательных поисков. Так как ее адвокатом стал великий Энтони Бер, она, вероятно, будет оправдана; обвинение строилось на косвенных уликах, и никто не застал ее за совершением преступления. То, что неумелый адвокат легко бы завалил, Бер использует в полной мере: неказистый вид подсудимой, положение прислуги в доме сестры, ее совершенную чужеродность. Присяжные уйдут совещаться и решат, что кто — то другой подложил эти две чертовы ампулы в тюбики из — под краски — как бедное маленькое создание могло сделать это своими крошечными корявыми пальчиками?

Все снова возвращалось к Джиму Хантеру. Теперь Кармайну и его команде предстояло опросить каждого члена этого огромного мира ученых — лаборантов, надеясь услышать упоминание о тетродотоксине, но не смея при этом проронить какую — либо информацию по делу. Бесполезная работа.

Вошла Делия, держа в руках телекс.

— От Лиама, — сказала она, протягивая его Кармайну. — И нет, я его еще не читала.

«Лечу ночным рейсом из Лос — Анджелеса, — писал Лиам, — и надеюсь, что никакие террористы на борту не потревожат мой сон.

Писать особо нечего, но, думаю, вы это предполагали заранее. Первое, Джон Холл просто был подвержен депрессии, без склонности к каким — либо маниям. Проведенные на Голден — Бич допросы показали замкнутого с самого детства мальчика: умник в школе, одиночка в колледже. Хорошо учился. Похоже, действительно любил Уиндовера, проводил со стариком все свободное время. Они много говорили о деревьях и лесопромышленности и о бумажном производстве.

Калтех для Джона стал первым местом за пределами Орегона и за пределами его знаний. Он поступил туда на год раньше Хантеров, в сентябре 1957‑го, но начал учиться на месяц позже них. Некоторое время Джон провел в реабилитационном центре в Сан — Франциско, но никто оттуда не признается в наличии каких — либо записей о нем. Однако, поговорив с парой давно там работающих санитаров, я услышал предположение в гомосексуальной подоплеке его депрессии. Но не нашлось никаких доказательств, что Холл когда — либо имел отношения с мужчиной. Только слухи.

Джон вернулся в Калтех в сентябре 1958‑го и в первую же неделю познакомился с Хантерами. После этого с ними не расставался. По словам его сокурсника, он был помешан на обоих Хантерах, но все считали, что его больше привлекал Джим, чем Милли. Возможно, в нем подозревали гомосексуальные наклонности из — за хрупкого телосложения и изящного лица.

После отъезда Хантеров в Чикаго Джон снова сорвался и несколько месяцев находился в Сан — Франциско в том реабилитационном центре. Потом Уиндовер Холл забрал его в Орегон и поместил в частную клинику, где ему, кажется, помогли. С 1963‑го он был более — менее в порядке, хотя и жил с Уиндовером.

Расскажу еще, когда доберусь домой, Лиам».

— Бедный молодой человек! — сказала Делия, закончив читать.

— Не совпадает с историей Хантеров, верно? — спросил Кармайн.

— Не согласна. Что накопал Лиам — это слухи, взгляд со стороны. Большая проблема молодых людей с комплекцией Джона Холла — их всегда подозревают в гомосексуальности, даже если они не такие, — возразила Делия, все больше распаляясь. — И не говори, что подобного не случается у нас в полиции — случается! Мы с тобой можем назвать полдюжины мужчин, которых считают странными. В то время как пара из них точно мужественны и никак не могут быть гомосексуалистами. У нас есть прошлое Джона Холла, и оно печально, но в нем нет ничего о его взаимоотношениях с Джимом и Милли Хантер.

17 января 1969 года, пятница

В восемь утра Кармайн устроил сбор войск.

— На данный момент у нас вот что: мы опросили всех возможных свидетелей, — начал он стоя.

Собравшиеся не сидели ровными рядами, а хаотично расположились по всей достаточно большой комнате, поставив стулья под разными углами; однако каждый уселся так, чтобы видеть Кармайна.

— Мы имеем: убийство четырех человек, троих — редким ядом, тетродотоксином, и одного — выстрелом в затылок. Первая смерть, Джона Холла, наступила в результате подкожной инъекции тетродотоксина в область шеи, сделанной еще до сбора мужчин в кабинете. Вероятнее, убийца сделал ее самолично. Вторая смерть, Томаса Тинкермана, наступила вследствие внутримышечного введения тетродотоксина сзади в шею. Введение сделала его жена, искренне полагая, что вкалывает обычную дозу витамина В 12. — Кармайн выпрямился. — Нас сознательно ввели в заблуждение, пока мы не узнали о B 12. Находка самодельного приспособления для инъекций сбила нас с толку, драгоценное время было упущено, поиски ни к чему не привели, обманный маневр достиг цели. Наша первая значимая находка состоит из двух ампул и одного письма, найденных внутри тюбиков, которые прежде содержали гуашь фталоцианидово — зеленого цвета. Содержимое ампул легко растворить в воде и, значит, от него легко избавиться. Кто — нибудь хочет прокомментировать сказанное? — спросил Кармайн.

Базз поднял руку.

— Убийство Эмили Танбалл — часть плана нашего отравителя или это с ним никак не связано?

— Возможно и то и другое, — ответил Кармайн. — Знаю, все это прописные истины, но наш убийца любит поиграть. Причем не только с полицейскими, но и с другими людьми, которые могут быть жертвами, подозреваемыми или обоими, вместе взятыми. Эмили Танбалл определенно не была частью его плана, но ее смерть сбила с толку. Сестры Савович сейчас рассказывают, что ампулы и письмо были им посланы по почте и они поначалу даже не придали им должного значения. Они просто оставили посылку лежать на столе для творчества, только и всего. Буквально накануне обнаружения тела Эмили Танбалл Давина увидела, что одна ампула вскрыта и пуста. Она лежала прямо на столе. Обе сестры клянутся, что не использовали ее. Эйб допрашивала их по отдельности, я допрашивал, и Делия допрашивала последней. Делия, что ты думаешь?

— Они никогда не откажутся от рассказанного, — со вздохом ответила Делия. — Клянутся, что все действия с ампулами провернули после смерти Эмили.

— Эйб? — спросил Кармайн.

— Давина сказала, что она приказала Уде от всего избавиться, но Уда решила оставить присланное в качестве доказательства, поэтому и придумала спрятать каждый предмет внутрь тюбика краски. Будучи дизайнером, Давина хранит несколько дюжин гуаши разных цветов, минимум — по шесть тюбиков каждого цвета. Тюбики металлические, с завернутым основанием, и поэтому их можно открыть, не обрезая. Что Уда и сделала. Потом она выдавила краску, вымыла их и спрятала внутрь предметы.

— Но в таком случае те тюбики приняли бы другую форму, — возразил Лиам, только вернувшийся с Западного побережья.

— Каждый тюбик чуть отличается по форме, — принялся терпеливо объяснять Эйб. — Более округлые, более бугристые — подобные тюбики не имеют гладкой ровной формы. Их выдал вес, а не внешний вид.

— И получается, — вставила Делия, — что одна сестра, Давина, хотела избавиться от улики, в то время как другая, Уда, подумала, что лучше на всякий случай улики сохранить.

— Давина была права, — вставил реплику Тони. — Избавься они от посылки, мы оказались бы в прискорбном положении.

— И теперь они под подозрением, — добавил Кар — майн. — В случае с Удой ее возможная вина стала достоянием общественности и предметом судебного разбирательства.

— Хотел бы я знать причину убийства Джона Холла, — проронил Лиам, выглядящий утомленным после перелета, но достаточно проснувшимся.

— Она неоднозначна, Лиам. В прошлом — былые грехи, былая ревность.

— Так кто убил Эмили Танбалл? — спросил Донни.

— Давина, — ответил Кармайн. — Она решительная женщина, насколько только может таковой быть эмигрантка. Что сестры Савович вынесли в собственной стране, что им пришлось пережить, чтобы оттуда выбраться, — здесь любое воображение спасует. И Давина заботится о своей семье. Уда, младенец Алексис, Макс. Эмили представляла для нее опасность, возможно, никак не связанную с последними событиями. Давина вполне способна воспользоваться переполохом, вызванным смертью Джона Холла, чтобы устранить эту вечно мешающую занозу — Эмили. Таким образом, отодвигаем ее убийство в сторону. В данном случае целью нашего главного отравителя было нас отвлечь.