Черная ночь Назрани

Ситуацию разрядил торопливо вышедший из машины водитель Ростан, который обратился к хозяину дома на ингушском языке. Судя по всему, резким окриком он пристыдил его за негостеприимное обращение с приезжим. Келинов, продолжая целиться в капитана, с горячностью что-то отвечал тому. Между ними разгорелся шумный спор, о смысле которого Захарину оставалось только догадываться. По интонации он понял, что водитель в чем-то убеждает Келинова, а тот отстаивает свою правоту, постепенно сдавая позиции. Наконец он опустил ружье и приблизился к калитке.

Ростан объяснил Захарину:

— Он правильно делает, что злится. Я бы на его месте тоже за ружье схватился. У них тут несправедливо участкового арестовали, вот он и злится. Когда в понедельник вечером мимо села проезжали боевики, участковый, майор, хотел остановить их. Так те отобрали у него пистолет, а самого связали и увезли с собой. Эго многие люди видели. Но куда бежать, кому сообщать — телефона-то нет. Участковый потом сам в суматохе сбежал, пришел в райотдел милиции и рассказал всю правду, все как было. А хорошего человека обвинили в предательстве и арестовали. Так до сих пор находится под стражей. Его избили, а у него больное сердце, давление. Разве такое позволяется! Я объяснил Келинову, что лично вы в этом не виноваты. Теперь можете с ним разговаривать.

— Он по-русски хорошо понимает?

— Свободно говорит.

— У вашего участкового есть помощник? — опросил Захарии грозного собеседника.

— Нет.

— А опорный пункт в милиции в селе существует?

— Нет, ничего нет. Один участковый, майор. Двадцать четыре года служит тут, и всегда была спокойная обстановка. А теперь его не отпускают. Без него здесь может стать плохо.

— Попробую вам помочь, — сказал капитан. — После налета творится полная неразбериха, хватают и правого, и виноватого. Лучше ведь лишнего задержать, проверить, чем впопыхах упустить преступника. Султан Рамазанович, уверен, недоразумение быстро разъяснится. Я обязательно прослежу.

— И я обязательно министру скажу, — добавил Ростан. — Генерал наверняка вашего участкового знает.

— Да-да, обязательно скажи генералу, — уже миролюбивым тоном попросил Келинов. В дом он капитана так и не пригласил, что очень странно для Ингушетии.

— Вообще-то я приехал к вам по-другому поводу, — продолжал Захарин. — Меня интересует ваш автомобиль «Москвич» коричневого цвета.

При этих словах Келинов опять закипятился.

— На хер мне этот «Москвич» сдался! — в сердцах сказал он. — Разве это машина! Его больше чинить приходилось, чем ездить. Я уже был готов этот «Москвич» в пропасть сбросить.

— Продать нужно, — осторожно посоветовал Захарин темпераментному владельцу машины.

— Кто такое дерьмо купит! — Видимо, это определение Келинову показалось наиболее точным, потому что он охотно просклонял его на все лады: — Самое настоящее дерьмо! Дерьмо на палочке!

— Где же сейчас эта машина?

— Вам-то зачем знать?

— Понимаете, Султан Рамазанович, той ночью боевики угнали из Назрани много легковых автомобилей, потом их бросали. Теперь мы разыскиваем владельцев, чтобы вернуть.

— Мне такое дерьмо возвращать не надо. Я давно отдал ее Исмагилу. Пусть сам чинит.

— Кто такой Исмагил?

— Как — кто такой? Обычный человек.

— Я имею в виду, это ваш родственник или знакомый?

— Нет, он мне не родственник. Это моей жены родственник. Очень дальний. Даже не знаю, — как он называется по-русски.

— Это неважно, — сказал Захарин. — Вы ему дали доверенность на управление машиной?

— Обязательно доверенность. На бланке, все как полагается.

— Он где живет?

— В Назрани живет.

— Вы его адрес, телефон знаете?

— Есть и адресуй телефон. Найти надо. Сам я ему не звонил, писем не писал.

Только тут капитан был приглашен в дом. К поискам была привлечена суетливая жена Келинова, благодаря которой чудом удалось обнаружить в одной из потрепанных тетрадок координаты нынешнего владельца коричневого «Москвича» Исмагила Маирбекова.

Расстались почти друзьями. Келинов называл милиционеров кунаками и еще раз попросил, чтобы они не забыли вызволить из беды их участкового.

— А это дерьмо верните Исмагилу! — громко крикнул Он вслед. — Пусть сам чинит.

Глава 9

НОВЫЙ ДОН КИХОТ

Единственное, что могло бы порадовать сегодня директора ЗАО «Интер-медиа» Маирбекова, так это подскочившие тиражи газет. В них описывались и на все лады комментировались события позавчерашней ночи, поэтому их раскупали как пирожки. Даже убогий «Триумф» разошелся. Об этом Исмагилу рассказал, позвонив рано утром, директор оптового магазина. Такого интереса к газетам следовало ожидать, с утра у Исмагила было хорошее настроение, а дальше все пошло наперекосяк.

Началось с того, что по пути на работу в него стреляли. Он остановился на перекрестке на красный свет. В это время с его «ниссаном» поравнялся старый «жигуленок». Такой задрипанный, что ему самое место на свалке, но тем не менее у этой рухляди были тонированные стекла. Одно из них слегка опустилось, и оттуда выстрелили в Исмагила. Благо тот случайно нагнулся, независимо от выстрела: он когда тормозил, лежавшие на панели бумаги соскользнули на пол, и нужно было их поднять. То есть его спасла чистой воды случайность. Не положи он сверху бумаги, не упади они, то все — ему бы хана. А задрипанный «жигуленок» после выстрела, нарушив все мыслимые и немыслимые правила, нагло вильнул налево, скрылся, только его и видели.

Кто же пытался его убрать? Именно об этом и размышлял Исмагил, когда ему неожиданно позвонил старший лейтенант Семеренко из ФСБ и сказал, что хотел бы задать ему несколько вопросов.

— Это не телефонный разговор. Попросил бы вас зайти ко мне.

— По какому поводу?

— Вы не пугайтесь. Я же вас не арестовываю. Просто хочу выяснить для себя некоторые вещи. Возможно, вы поможете разобраться.

Договорились, что Маирбеков придет к трем часам.

Положив трубку, Исмагил задумался. С одной стороны, идти в ФСБ нельзя, оттуда можно и не выйти. Глупо самому лезть в капкан. С другой стороны, в него стреляли, ему угрожали. Может, имеет смысл переждать опасное время пусть даже за колючей проволокой. Ведь не расстреляют его там, в конце концов, даже если за что-то и осудят. Он ведь не совершал супертяжелого преступления, работал по мелочам… А вообще же — какой он все-таки болван, что не послушал Домоседа, который, после того как Исмагил отдал в общее пользование келиновский «Москвич», относился к нему будто отец родной. Тот предлагал уехать ему на некоторое время в Нальчик или в Грозный, говорил, что без работы Исмагил не пропадет, ибо он сам вкупе с соратниками из Иордании, Сирии, Саудовской Аравии всегда обеспечит его деньгами. Нет, не послушался и в результате, вместо того чтобы, потягивая оранжад, развалиться в шезлонге на краю бассейна, должен сидеть с бьющимся сердцем в скучно обставленном кабинете и напряженно думать: арестуют или не арестуют?

Отвлеченные размышления директора «Интермедиа» о будущем аресте были прерваны грубой реальностью. Позвонил один из стоявших в главной проходной секьюрити и растерянно сказал, что сюда пришли милиционеры, которые предъявили постановление об аресте Исмагила Талгатовича.

— Пошли они к дьяволу! — рявкнул директор. — Наверное, это переодетые боевики из тех, что остались в городе. Ни в коем случае не пропускайте их.

Но он уже понял: счет пошел на минуты. Милиционеры быстро докажут, что они настоящие. Что ему остается делать? Необходимо срочно бежать отсюда. Не на машине, которая может застрять где-то по пути и вообще достаточно приметна. Сейчас за городом понаставили столько блокпостов, что никаких денег не хватит откупиться. Нужно надеяться только на свои ноги, мчать изо всех сил в лагерь беженцев. Домосед предупреждал: в случае чего там обязательно спрячут. А дальше будь что будет.

Уже не обращая внимания на то, что сейчас сработает сигнализация, Исмагил открыл окно. Он легко спрыгнул со второго этажа на травяной газон и побежал к воротам, через которые обычно въезжали привозившие прессу машины.