Последний грех (СИ)

Ожидания себя оправдали, Вася зажал рот и кинулся в туалет. Унитаз, будто пустая кастрюля, усиливал звук спазм.

— Слабак! — Альберт невольно чертыхнулся. — Какой, ты… А!.. Блядь, а я и не знал, что ты такой нежный. А, Васятка?!

Из туалета повторился звук спазм.

— Проблюешься, хлебни виски. Там в шкафу бутылка стоит не начатая.

Но Васе было не до виски. Спазмы душили, а, прекратившись, неприятно отзывались глубокой икотой. Самолкину это не нравилось. Также, как и не нравилось, что помощник безнадежно раскис. Он взял его за плечи, легко встряхнул и пошлепал по щекам.

— Ты что, твою мать?! Покойника никогда не видел?

Вася только кивнул.

— Ладно, сядь!

Советник безвольно сел. Самолкин открыл бутылку, налил виски в стакан и сунул ему в руку.

— Пей!

— Я не могу… Меня вырвет.

— Пей, дурак!

Дрожащими пальцами Вася поднес стакан ко рту. Медленно, но желтая жидкость переливалась в него. Ополовинив, советник хотел было опустить стакан, но Альберт прижал его, и волей-неволей пришлось пить все.

— Вот так!

Василий теперь был жалок. Депутат отвернулся, прошел к окну и посмотрел вниз. «Жаль, что я бросил курить. Сигарета сейчас бы не помешала».

Через несколько минут советник подал голос.

— Мне уже лучше. И виски…. Можно еще.

— Можно. Только потом. Сначала проблему решим, а бухать потом будешь.

Будто разминая извилины, Василий потер виски, встал и посмотрел на босса.

— Альберт Борисович, как это произошло?!

Депутат поморщился.

— Думаешь, я помню?

Вася посмотрел на бутылку.

— Много выпили?

— Да.

— И?!

— Что «и»?!

— Но что-то же вы должны помнить?! Он, ведь, не сам?!

— Не сам!

— Вот и я…

— Да, блядь! — Альберт резко перебил. — Что ты заладил. И без тебя знаю, что сам — дурак! Подобрал гаденыша с помойки, теперь вот, расхлебывай.

— Я тоже удивлен. Вы, будто забыли, зачем мы сюда приехали?! — Пьяный, Вася переходил рамки. Но Альберт этого не замечал, сейчас он готов был простить помощнику многое. — Вам что, в Москве не хватало задниц этих малолетних?! Местной экзотики захотелось?!

— Да это все он!

— Кто?!

— Вадик из Уйганска. Разозлил меня — будь здоров, вот я и завелся.

— Причем здесь Вадик?! — Василий непонимающе махнул головой. — Нет, это — невозможно! Давайте так: рассказывайте сначала. Как все было?! С самого начала и до конца!

— Зачем это?

— Затем, чтобы понять, как эти концы прятать будем. Ну, про то, где вы его взяли, я уже знаю. Игорек мне это рассказал. И про приставку с тортиком, и про презервативы с клубникой. Пацан родителям звонил?

— Нет.

— Точно?

— Да, точно-точно! Не успел. Он сразу в игру сел играть. Потом Вадик позвонил. А после, я вообще телефон выключил.

— А местный? — Вася кивнул на старенький аппарат.

— Говорю, не успел.

— Хорошо. Что дальше?

— А что дальше. Я к нему по-хорошему, торт предложил, по голове погладил. А он — ни в какую. Слезы там, сопли, крики. Ну, я его за шкирку и на диван. Рот рукой прикрыл, а он — гаденыш меня за палец цапнул. Видишь?

Альберт показал указательный палец. Следы укуса были едва заметны. Вася махнул головой — дальше.

— В меня после этого, как бес вселился. Сам не понимаю, как так вышло. Схватил его за горло и держал. Он подергался немного и затих. Я думал, притворяется, ну и держал, пока мы с ним того… ну, ты понимаешь… Короче, не помню я дальше ни хрена. Выпил много.

— Да, уж. — Пиарщик неодобрительно покачал головой. — Значит, так! Встречу с колхозниками я уже отменил.

— Когда?

— Утром.

— А чего ж коней гнал?

— Встряхнуть вас хотел. Я ж не знал, что тут все так круто. Думал, обычный загул. Но, на всякий случай, в колхоз позвонил и извинился. Сослался на плохое самочувствие.

— Хорошо.

— Что хорошего?! — Вася был пьян и немного зол. — Я от вас такого не ожидал!

— Думаешь, я сам от себя ожидал?!

— Ладно. Проехали.

— Что делать предлагаешь?

— А что делать — труп в мешок и в тихое место. Я Игорю скажу, чтобы он перед этим конечности и голову… того.

— В смысле?

— Отчленил. — В глазах Васи проснулся циник. Альберт даже поежился: «Вот это Вася. А я и не подозревал». Пиарщик продолжал. — Топориком или лопатой, в крайнем случае.

— Зачем?

— Чтобы, по отпечаткам не опознали. Он их в костре обожжет и отдельно зароет.

— А, может, его целиком того?!

— Что?!

— Ну, сжечь.

— Возни слишком много. — С видом прожженного урки Вася развалился на диване. — Да, что вы суетитесь?! И так, никто не прочухает. Все сделаем, как надо. Сидите здесь и никуда не высовывайтесь. Я сейчас Косте позвоню, скажу, чтобы машину приготовил, в аэропорт вас отвезти. Первым рейсом и в Москву. А мы тут и сами управимся.

— Ну, Вася! Если дело выгорит… Я… я, — Альберт задыхался от переполнявших эмоций.

— Благодарить потом будете.

— Нет, я серьезно. У нас там во фракции два кресла должно скоро освободиться. Я поговорю с кем надо. Если пронесет, я тебе этого не забуду.

— Борисыч, награды потом. Лучше одевайтесь.

В ванну Альберт больше не пошел. В комнате натянул на себя белье, костюм, повязал галстук. Через десять минут позвонил Костя: «Машина готова». Самолкин пожал Васе руку и вышел.

— Ни пуха!

— К черту!

Закрыв за Самолкиным дверь, советник выпустил воздух. Виски манило взгляд, но помня слова босса, Василий решил не пить. Сейчас прежде всего работа. Не своя и очень грязная, но, так необходимая им сейчас, работа. С Самолкиным они были в одной лодке и, если утонет рулевой, то и команде придется выбираться вплавь. Барахтаться в холодной воде Васе не хотелось.

Пиарщик окинул взглядом номер. Игровая приставка, остатки торта, детская одежда и ранец. Все полетело в пластиковый пакет. Аккуратно, мокрой тряпкой он прошелся по мебели, посуде, дверным ручкам. Убрав отпечатки и улики, решил заняться трупом. Впрочем, страх перед мертвецом окончательно не прошел. «Может, еще виски?! Ну, конечно — иначе, никак». Вася налил половину стакана и, выдохнув, выпил залпом. «Бр-р, гадость! Если бы не эффект, никогда бы не притронулся. — Он сделал глубокий вдох. — Сейчас я встану и пойду в ванну. Сделаю то, что нужно и позову ребят. Тело упакуем и спрячем так, что никто не найдет. Если кому-то вообще это надо — искать и расследовать?! Хищение картошки и поножовщина в трущобах — местные пинкертоны сыты этим по горло. В конце концов, сколько детей пропадает и, что?! Ничего! Никто их не ищет и не находит, будто и не было никогда. Пропал без вести и все! Хотя?! — Вася хитро улыбнулся. — Если что — Альберт и отмуслявить может. Да и депутатскую неприкосновенность никто не отменял. Нет-нет, какая неприкосновенность?! Кому рыпаться-то?! Что-то я уж совсем. Сейчас лучше о себе подумать. Ведь, это убийство — и не убийство вовсе, это — синяя птица. Моя птица. И я обязательно ее приручу. Шанс только дайте, Альберт Борисович!»

Фотоаппарат у Василия лежал в чемодане, в номере на том же этаже. Вернувшись, он закрыл дверь на ключ, перевел дух и двинул в ванну. Одев резиновые перчатки, перевернул труп на спину. В остекленевших глазах мальчика читался ужас. Ужас перед насилием и страх неизвестности. Василий поспешно отвел взгляд: «Глаза чертовы! Мог бы и закрыть, перед тем, как сдохнуть. Нет, нужно выпить еще. Это тяжелее, чем я думал».

Он вернулся почти пьяным. Наклонился и, взяв Юрку за голову, грубо приподнял ее. Поза вышла идеальной. Такая, как и нужна была для криминалистической съемки. Наведя фокус, нажал на спуск. Потом еще и еще. Пленка фиксировала положение мертвого тела. Пиарщик наклонился и прицелился под другим углом. «Хорошо! Отлично! Вот так! Фотографии, Альберт, тоже имеют свою цену. Когда-нибудь ты захочешь купить их. И не только их. — Вася был один, но мысли непроизвольно обретали звук. — Мое молчание, оно стоит дороже. Вот так».