Разрушитель

— Хардинга выписали из больницы Пула в пять, — сообщил он Ингрему, — но я не готов разговаривать с ним. Мне необходимо сначала посмотреть видеофильм, снятый французами, и допросить Тони Бриджеса. — Он похлопал Ника по спине. — Ты был прав насчет тайника, между прочим. Хардинг пользовался гаражом неподалеку от яхт-клуба в Лимингтоне. Джон Гелбрайт сейчас едет туда, чтобы разобраться на месте. Мне нужно, чтобы ты, парень, задержал нашего друга Стивена за нападение на мисс Дженнер и продержал его в полном неведении до завтрашнего утра. Сделай все просто, убеди его в том, что он арестован за нападение. Пусть так и думает. Сможешь сделать это?

— Но сначала нужно получить заявление от мисс Дженнер, сэр.

Карпентер взглянул на часы:

— У тебя два с половиной часа. Пусть изложит свою историю. Не хочу, чтобы она уклонилась.

— Не могу заставлять ее.

— Никто и не просит, — раздраженно заметил Карпентер.

— А если она не окажется сговорчивой?

— Тогда постарайся задобрить ее. — Старший офицер свирепо глянул на Ингрема.

— Дом принадлежит моему деду.

Бриджес показал Гелбрайту путь к яхт-клубу, поворачивая на дорогу справа, вдоль которой в глубине за низкими живыми изгородями расположились приятные домики. В этой части города поблизости от улицы Роуп-Уок, где стоял дом Самнера, проживали обеспеченные люди. Гелбрайт понял, что Кейт должна была проходить мимо дома деда Тони каждый раз, когда отправлялась в город. Он также понял и то, что Тони родился в «хорошей» семье. Интересно, как они относились к своему отпрыску-бунтарю? Заглядывали они когда-нибудь в его неприглядное жилище?

— Дедушка живет один, — продолжал Тони, — он больше не может водить машину, поэтому одолжил гараж мне для хранения моей резиновой лодки. — Он показал на вход, расположенный на сотню ярдов впереди: — Сюда. Имущество Стива там, в конце. — Посмотрел на инспектора, когда они остановились у небольшого проезда. — Ключи только у нас со Стивом.

— Это важно?

Бриджес кивнул.

— Дедушка не имеет представления о том, что там находится.

— Его это не спасет, если там наркотики, — возразил Гелбрайт, открывая дверь. — Вы все получите по заслугам, не важно, слепые вы, глухие или немые.

— Наркотиков нет, — уверенно сказал Бриджес. — Мы не занимаемся этим.

Гелбрайт покачал головой с циничным недоверием.

— Ты не можешь позволить себе курить в таком количестве, не занимаясь торговлей наркотиками, — произнес он тоном, не терпящим возражений. — Такова жизнь. Зарплата учителя не может обеспечить привычку, какую приобрел ты.

Гараж был отделен от дома и стоял на расстоянии 20 ярдов позади. Гелбрайт постоял несколько минут, разглядывая строение, затем посмотрел на дорогу в сторону поворота на Роуп-Уок.

— Кто чаще приходит сюда, — спросил безразличным тоном. — Ты или Стив?

— Я, — с готовностью ответил молодой человек. — Я беру свою резиновую лодку два или три раза в неделю. Стив пользуется гаражом для хранения.

Гелбрайт жестом показал на гараж:

— Проводи меня туда.

Пока они шли к гаражу, инспектор заметил, как задернулась занавеска в одном из окон первого этажа. Ему стало любопытно, безразличен ли дедушка Бриджес к тому, что происходило в гараже, как об этом говорил Тони. Старые, подумал он, любопытнее молодых.

Гелбрайт отступил назад, пока Тони отпирал двойные двери. Все пространство впереди было занято трейлером с оранжевой лодкой длиной двенадцать футов. В глубине оказалось множество импортных, но явно контрабандных товаров: аккуратные штабеля картонных коробок столового вина, решетчатые ящики с легким пивом «Стелла Артуа», завернутые в полиэтиленовую пленку, полки, занятые картонными коробками с блоками сигарет.

«Ну и ну, — подумал Гелбрайт с легким недоумением. — Неужели Тони действительно ожидал, что я поверю, будто контрабанда — самое большое преступление, в котором участвует он или его друг?»

Инспектора больше заинтересовал выровненный пол. На нем оставались влажные пятна в тех местах, где его промывали из шланга. Любопытно, что же так тщательно смывали?

— Что он пытается делать? — спросил Гелбрайт. — Хранить все без лицензии? Собирается взять на себя труд, уверяя таможенное и акцизное управление, что это все предназначено для личного использования?

— Все не так плохо, — запротестовал Бриджес. — Послушайте, парни в Дувре каждый день привозят на паромах больше, чем хранится здесь. И быстро делают деньги. Этот закон глупый. Я хочу сказать, если правительство не может привести в порядок законодательные акты, чтобы снизить пошлины на алкогольные напитки и сигареты до европейского уровня, то, конечно, парни, подобные Стиву, будут заниматься контрабандой. Все занимаются этим. Плывете во Францию и поддаетесь искушению, все очень просто.

— И заканчиваете в тюрьме, когда попадаетесь. Все очень просто, — язвительно возразил инспектор. — Кто его финансирует? Ты?

Бриджес покачал головой:

— У него связи в Лондоне, туда он и продает все.

— Именно туда он отвозит все отсюда?

— Берет напрокат у товарища фургон и транспортирует товар приблизительно один раз в два месяца.

Гелбрайт прочертил линию на пыльной крышке открытой коробки, затем закрыл ее. Дно каждой коробки, стоящей на полу, имело отметку уровня воды там, где вода впиталась в картон.

— Каким образом он доставляет все это на берег с лодки? — спросил он, поднимая бутылку красного столового вина. — Надо полагать, не на своей резиновой лодке, ведь могут заметить?

— До тех пор, пока не похоже на ящики с вином, проблем нет.

— А на что это похоже?

Бриджес пожал плечами:

— На что-нибудь самое обычное. Мусорные мешки, мешки для белья в стирку, пуховые одеяла. Если он прячет дюжину бутылок в носках, чтобы они не звенели, то когда складывает их в рюкзак, никто даже и внимания не обращает. Все уже привыкли, что Стив переносит вещи на лодку и с нее, он занимается этим давно. Иногда швартуется к понтону и пользуется портовой тележкой. Люди складывают там горы вещей в конце уик-энда. Если положить пять упаковок пива «Стелла Артуа» в спальный мешок, то кто заметит? А еще важнее то, что никому дела нет. Все опустошают кошельки в супермаркетах во Франции перед возвращением домой.

Гелбрайт приблизительно сосчитал количество коробок с вином.

— Здесь добрых шесть сотен бутылок вина. У него уходят часы, чтобы перенести их по дюжине за один раз, не говоря уже о пиве и сигаретах. Ты серьезно говоришь, что никто не задал ему вопрос, почему он шныряет туда и обратно на своей резиновой лодке с рюкзаком?

— Но основную массу груза он так не переносит. Я просто хотел показать, что совсем нетрудно перенести груз с лодки, все значительно проще, чем вы думаете. Он перетаскивает основную часть ночью. На берегу сотни мест, куда можно заскочить, если есть кто-нибудь, кто может встретить тебя.

— Например, ты?

— Только иногда.

Гелбрайт повернулся, чтобы взглянуть на резиновую лодку на трейлере.

— Ты выходил в лодке?

— Иногда.

— Значит, он звонит тебе по мобильному телефону и сообщает, что будет в определенном месте к полуночи. Мол, захвати лодку и договорись с товарищем о фургоне, помоги мне разгрузиться.

— Более или менее. Обычно он приходил около трех часов ночи, двое или трое из нас должны были ждать его в разных местах. Проще, когда он мог выбрать ближайшее от того места, где находился.

— Что значит — где? Не представляю, чтобы там были сотни мест для причала. Весь берег полностью застроен.

Бриджес усмехнулся:

— Вы удивитесь. Я знаю не меньше десяти небольших частных причалов на реках между Чичестером и Кристчерчем, владельцы которых, это точно известно, отсутствуют двадцать шесть уик-эндов из пятидесяти, не говоря уже о слипах в водах Саутгемптона. Стив — хороший моряк, он знает район как свои пять пальцев, а при условии, что он приходит при нарастающем приливе, чтобы не сесть на мель, то может подойти довольно близко к берегу. Ладно, мы можем промокнуть от пота, бегая туда-сюда, и до фургона приходится ходить далеко, но обычно двум сильным парням удается разгрузиться за один час. Простое дело.