Акулы шоу-бизнеса

Дойдя до домика, который ему описал Загорский, Краб остановился и огляделся. Из темноты его окликнул голос, и он узнал капитана. Скрипнула калитка, и Краб шагнул во двор. Свет в домике не горел, был виден только огонек сигареты. Краб подошел ближе и посветил. Загорский закрылся рукой от света фонаря, и Краб выключил фонарик.

— Оружие с собой есть? — спросил Загорский.

— Нет, — ответил Краб.

— Извини, все равно обыщу, — сказал капитан, — на всякий случай…

Краб поднял руки и повернулся к нему спиной. Пусть обыщет, если ему от этого станет спокойнее. Загорский профессионально обшарил Краба на предмет пистолета или ножа, но ничего не нашел.

— Ну, что ж, пошли в дом, — предложил Загорский, первым повернулся и пошел по выкошенной тропинке к дому.

Шторы в домике капитана Загорского были плотно задвинуты, он включил настольную лампу, сам присел за стол и молча предложил гостю присесть. Краб вытащил из-под куртки папку, открыл ее и положил на стол перед Загорским. Тот стал листать, разглядывая схемы и документы.

— За мной всю дорогу от электрички кто-то шел, — сказал Краб, — это были, я надеюсь, ваши люди?

Загорский молча кивнул. Он весь погрузился в чтение и, когда минут через десять пролистал папку до конца, утвердительно покачал головой и поинтересовался, откуда Крабу удалось взять эти документы?

Краб рассказал ему, как, притворившись мичманом Петром Петровичем Карабузовым, он проник в структуру «пиратов» и практически достиг в ней за короткий срок места «заместителя» Вени. Рассказал, как сначала защитил склад «пиратской» продукции от нападения бандитов, потом «служил» телохранителем у ныне разжалованного в рядовые Арсения Львовича; как Веня предложил ему работать на себя; как ездил во Львов, разоблачил Гошу Граммофона, как подрался с карманниками на аудиорынке…

Лишь об одном Краб умолчал — что именно он напал на Циклопа и пытался выяснить у него, кто такой Магнит. Ведь он вступил в конфликт с законом, пусть пока Загорский этого не знает. Загорский слушал молча, и Крабу показалось, что эта история его не удивила. Или же капитан обладал изрядным хладнокровием и сдержанностью. Когда Краб закончил, капитан Загорский захлопнул папку, посмотрел в глаза Крабу и спросил:

— Ты сам-то хоть понимаешь, что, вляпавшись в эту историю, сам на себя столько нацеплял, что тебя самого теперь вместе со всей этой компанией можно под суд отдавать?

— Не замочивши ног, раков не наловишь, — ответил ему поговоркой Краб, — а как бы я иначе смог все это узнать?

Загорский ничего не ответил, нахмурился, еще раз открыл папку в самом конце, прочитал несколько страниц и спросил:

— Так ты полагаешь, что Гомункул — это полковник Багров?

— Да, я так предполагаю, — ответил Краб, — в принципе, я большую работу сделал, вам только дожать осталось. Основных парней, кто всем этим делом «рулит», можно смело брать, а уж они расколются под давлением фактов — и кто такой Гомункул, и кто такой Магнит. А то распоясались бандиты, тебя, капитан, ранили, а в Татьяну тоже вчера стреляли — пробили колеса ее автомобиля.

— Да-да, я в курсе, — кивнул Загорский, глядя в сторону, — да, в принципе, и твою историю я тоже уже слыхал от одного хорошего человека.

Дверь за спиной Загорского скрипнула, и на пороге комнаты появился тот самый плюгавый следователь, что был очень обижен приказом отпустить Краба из-под следствия восвояси. Он зловеще и мстительно улыбался. В левой, не раненой руке у Загорского как по волшебству появился пистолет, который был нацелен в грудь Краба. Краб шевельнулся, и позади него раздался голос Вени:

— Сиди на месте, Петруччо, и не дергайся, у меня у руках автомат. Жаль будет тебя убивать, я же тебя почти своим лучшим корешком считал, а ты сукой оказался!

Глава 22

Крабу в затылок ткнулся ствол автомата. Загорский презрительно усмехнулся и пальцами, торчащими из бинта, постучал по делу, которое принес Краб. И тут же удар приклада по голове над ухом бросил Краба на пол. Очнулся он от вылитого на него ведра холодной воды. Веня за шиворот подтащил Краба к стулу, помог подняться и сесть. Руки Краба были закованы в наручники за спиной. Голова от удара прикладом чуть не лопнула, Веня приложился со всей силы, очевидно, боялся, что Краб вывернется и сможет оказать сопротивление. Следователь расположился за столиком рядом с Загорским и тоже положил на стол какую-то свою папочку.

— А ты говорил, милиция у нас плохо работает, — усмехнулся Загорский, — вот товарищ следователь, когда поднажал я на него, попросил тебя освободить по просьбе Вени, сославшись на то, что наш человек, сильно на меня обиделся. Не был бы я так загружен, не лежал бы в больнице да увидел тебя хоть один раз, понял бы, что ты за птица. Но ведь слышал о тебе только по рассказам Вени: мол, появился крутой мужик, Петруччо, а ты на самом деле, как выяснил товарищ следователь, никакой не Карабузов и даже не мичман, а капитан третьего ранга, инструктор по рукопашному бою, да еще и в зоне сидел и кличку имеешь соответствующую — Краб. Все верно излагаю? А ты говоришь, что милиция у нас плохо работает.

— Хорошо работает, да только не на тех, кого надо, и не тогда, когда надо, — ответил Краб, — а ты, капитан, выходит, и есть Гомункул. А ранение?

— На что только не пойдешь, чтобы чистеньким остаться, — усмехнулся Загорский, — когда под тебя уже копают. Даже на самострел. У тебя в бригаде, небось, тоже самострелы бывают, знаешь, что это такое?

— Нет, не знаю, у меня такие козлы не служат, чтобы самим в себя стрелять и чистенькими остаться, — ответил Краб.

— Хорохоришься, героя из себя корчишь, — кивнул Загорский, — думаешь, удастся выкрутиться, а ведь — нет, не удастся. Все, капитан, ты попал в самый эпицентр места, которое зовется полной задницей. Ты, наверное, думаешь, как этот вшивый капитанишка может быть Гомункулом? Как ему могут подчиняться всякие депутаты, мэры и прочие высокопоставленные шишки? Ты же думал, что Гомункул — это, по меньшей мере, полковник, а то и генерал? Нет, дорогой наш провинциальный служака, дело не в звании и не в должности, а в связях и умении правильно эти связи использовать. Бывает, сидит на высоком кресле тупая чушка, типа полковника Багрова, которого перевели откуда-то с очередного места, где он обосрался в очередной раз, и думает эта чушка, что по его планам все вокруг него движется, а на самом деле все не так, вертит им капитан Загорский, как шея головой. Это к чему я тебе все рассказываю? А к тому, что ты почти до пенсии дослужился, а в людях и в жизни как не разбирался, так и не разбираешься. Думал, напором все проблемы решишь?

— Согласись, рожа твоя продажная, что мне почти удалось это сделать, но только в тебе я ошибся, — сказал Краб, — посчитал тебя мужиком, а ты оказался портянкой.

— Да-да, — кивнул Загорский, состроив издевательскую физиономию, — я знаю, вдвойне обидно упасть прямо на финишной прямой, когда до победы тебе, казалось, рукой подать. И тут тебе раз — подножка, и ты лежишь в дерьме мордой и пускаешь пузыри. Хотя, если быть уж предельно честным, то не признать того, что тебе удалось нам мозги запудрить, я никак не могу. Из тебя бы хороший аферист получился, тебе люди верят.

— Ну, — вступил в разговор Веня, больно тыкая стволом автомата Крабу в затылок, — я нарадоваться не мог, что мне такой мужик серьезный попался как раз в то время, когда у меня неприятности начались по бизнесу. А теперь понятно, что это он мне как раз эти неприятности и устраивал.

Загорский поднял руку, и Веня мгновенно замолчал. Плюгавый следователь вертел своей головкой на тонкой шее и вообще не понимал, зачем они сюда на дачу все приехали? Свое дело он уже сделал — просто от злости сделал, — когда наглого такого типа, ударившего его друга прапорщика, отпустили, он взялся за доскональную проверку его личности. Сопоставил отпечатки задержанного с картотекой и вычислил, что задержанный был никакой не Карабузов П. П., а совершенно другой человек. Он поспешил это сообщить человеку, который за задержанного походатайствовал, ведь ему уже заплатили три тысячи долларов за труды. А зачем они все приперлись на его дачу, зачем сюда притащился этот Краб? Не хватало еще, чтобы на даче убили человека, а потом закопали бы труп в огороде, где его теща сажает ранней весной клубнику. Следователь был категорически против этого, но рта пока не открывал.