Капкан на честного лоха

нные за день, и решил, что несет убытки. Он прикрыл лавочку и твердо решил получить с Шипилова должок.

За три дня до Нового года Цыганков дежурил на улице перед подъездом Шипилова, пока тот не вылез из подъехавшей иномарки. Цыганков вежливо поздоровался и попросил выдать хотя бы малую часть из причитающейся ему суммы.

«Сам без копейки сижу», – Шипилов отрицательно помотал головой. «Пожалуйста, – Цыганков скорчил жалобную рожу и тут же придумал убедительную ложь. – Понимаете, я жениться собрался. Ну, как тут без денег? Мне бы хоть сколько. Чисто подняться». «Я же сказал: нет денег», – усмехнулся Шипилов.

У Цыганкова действительно была девушка Лена. Она родилась в семье, где привыкли перехватывать у знакомых копейки до получки. Отец работал слесарем, а мать водителем трамвая. Ни на хорошее образование, ни на богатого жениха девушка рассчитывать не могла. Днем Лена выписывала путевые листы в трамвайном депо, оканчивала вечернюю школу и три раза в неделю посещала курсы чертежниц. Конечно, она хорошая положительная девушка, а не гулящая шмара. Но что касается женитьбы… Нет, так далеко никогда не заходили даже самые смелые мысли Цыганкова.

«Но как же моя свадьба?» – спросил Цыганков. «Слушай, ты меня достал, – поморщился Шипилов. – Ты вообще тупой или как? Это я что ли тебя жениться заставляю? Я?» Шипилов сорвался с места, вошел в подъезд и хлопнул дверью. Разговор закончен. Цыганков отправился домой пешком, хоть идти было далеко.

Лучше бы он пошел в другое место.

Дома он застал какую-то новую девку, которую привел отчим. Все женщины, которых таскал домой неразборчивый в половых связях Олег Иванович, были на один манер и, кажется, на одно лицо. Низкосортные размалеванные и неряшливые потаскушки, от которых пахло, как от помойки жарким днем. Даже крепче. И какой смысл так часто менять женщин, если все они одинаковы? Над этим вопросом Цыганков раздумывал в кухне, когда подкреплялся молоком и гречневой кашей.

Было слышно, как в спальне отчим завел музыку и, кажется, собирался заваливаться в постель со своей шлюхой. Цыганков доел кашу, вошел в спальню.

Дама осталась в одних трусах, она курила, сидя в кресле. На отчиме не было и трусов.

Цыганков сгреб женские вещи в охапку, вынес их в соседнюю комнату и бросил на пол, затем вернулся. Бабец, кажется, поняла, что Цыганков настроен решительно. Она немного повизжала, затем покрыла матом голого Олега Ивановича, изумленно наблюдавшего за оборзевшим пасынком. Наконец, оделась и ушла.

Отчим быстро пришел в себя, оделся и начал орать, как пожарная сирена. «Какого хера ты из себя корчишь? – брызгал слюной Олег Иванович. – Я тебя устроил на работу, а ты чем отвечаешь?» «Твой друг, твой придурок Шипилов, не заплатил мне за четыре месяца», – ответил Цыганков. «И теперь уже никогда не заплатит, – надрывался отчим. – Я ему скажу. Ты не копейки не получишь, тварь. Вместо денег перо в бочину. Это все, что ты заслужил». «Хорошо. Но больше ты не будешь водить сюда шлюх, – сказал Цыганков. – Мать возвращается