Дом Люцифера

ь инициативу.

— Откуда вы узнали о моих долгах?

Билл Гриффин улыбнулся краешками губ.

— Полагаю, что на деле вам это совершенно все равно, миссис Ловенштейн, верно? Кто я, откуда узнал о долгах, почему их перекупил. Все это не имеет ни малейшего значения, разве не так?

Он смотрел на ее дрожащие щеки и губы. Она заметила этот взгляд, и лицо ее тут же окаменело. Гриффин удовлетворенно усмехнулся. Она напугана, а значит, уязвима.

— У меня все ваши долговые расписки. — Он заметил, как беспокойно забегали ее карие глаза. — И вот я здесь, чтоб предложить вам выход из этой трясины.

Она насмешливо фыркнула.

— Из какой еще трясины?

Ни одного из заядлых игроков не тревожит всерьез просто растущий долг. Игра — это страсть, своего рода болезнь. Долг означает опасность и неприятность, но по-настоящему начинает волновать игрока только тогда, когда букмекер вдруг перестает позволять вам играть, пока не выложишь на стол наличные. И Гриффин знал, что финансовое положение Лили в данный момент столь плачевно, что больше, чем пять долларов, поставить она не может.

И он решил кинуть ей кость, чтоб собачка завиляла хвостом:

— Но вы можете начать все сначала. Допустим, я аннулирую все ваши долги. Никто ничего не узнает, к тому же могу подкинуть немного наличных. Повторяю, для того, чтоб вы могли начать все сначала. Вроде бы неплохое предложение?

— Начать сначала? — Щеки Ловенштейн даже порозовели от возбуждения. И глаза оживились и засверкали. Но ненадолго, она тут же озабоченно нахмурилась. Да, у нее неприятности, но она же не идиотка. — Я так понимаю, это зависит от того, смогу я что-то для вас сделать или нет?

В годы работы в военной разведке Гриффин считался одним из лучших вербовщиков, особенно много агентов завербовал он в странах за «железным занавесом». Он обхаживал и соблазнял их, оказывал личные услуги, когда надо, напирал на моральные принципы и правоту дела, за которое им предстоит бороться. И они почти всегда попадались на крючок, выполняли его просьбы, но всегда рано или поздно роняли «морковку», и приходилось натягивать поводья, стращать и шантажировать. Полностью полагаться на этих людей было никак нельзя. Ему не слишком нравилась эта работа, но справлялся он с ней успешно. И вот теперь ему предстоит заняться этой женщиной.

— Да нет, не то чтобы... — Он понизил голос. — Сущую пустяковину. Расплатиться со мной вы все равно не можете. И допустить, чтобы об этом узнали другие, — тоже. Но если считаете иначе, можете прямо сейчас встать и выйти отсюда. Чтоб не отнимать у меня времени.

Лили покраснела как рак. А потом злобно прошипела:

— Послушайте меня, вы, самонадеянный...

— Знаю, — перебил ее Гриффин. — Это трудно. Ведь вы босс, верно? А вот и нет. Теперь босс я. Иначе завтра же вы вылетите с работы без малейшего шанса получить другую. Ни на федеральном уровне, ни в округе Колумбия, нигде!

В животе у Лили похолодело. И тут вдруг она не выдержала и заплакала. Нет! Она не смеет плакать. Она никогда не плакала.