Два крепких орешка для Золушки

Инстинктивно отодвинувшись от новоявленной Таты, я тем не менее, активно ахая и охая, выражала свое восхищение. Можно было покидать квартиру, и звонок Чернова прозвучал как нельзя вовремя.

— Вы ошиблись номером! — сухо сообщила я абоненту и отключилась, радуясь, что теперь можно не беспокоиться за обратную дорогу, поедем под охраной.

Вниз спускались в строго оговоренном порядке: впереди Наталья, за ней, естественно прихрамывая, Тата (Наташка не зря лишила одну ее туфельку каблука) и завершала шествие я. Я же тащила небольшую спортивную сумку Таты с набором минимально необходимых ей вещей. Как удачно я через нее перескочила, вваливаясь в гости к Тате! Выйдя из подъезда, мы со сгорбленной жертвой преобразований отправились за угол дома, Наталья — к машине. Метров через двести (я была вынуждена поддерживать Татушку под руку, а посему синхронно припадать на левую ногу вместе с ней) нас подхватила подруга. Но не задаром. Открыв дверь машины и выяснив, что нам на кудыкину гору, потребовала тысячу рублей. Я вынужденно согласилась. Разобраться с вопросом преследования было проблематично. Вечерело, народу и машин — с избытком. Да меня, в отличие от Наташки, это и не волновало. Не волновало и Татушку. В машине она почувствовала себя защищенной и расслабилась до такой степени, что попросила остановиться у ближайшего магазина и приобрести за ее счет бутылку какого-нибудь хорошего вина, торт и еще чего-нибудь. Уж очень ей хотелось отпраздновать свое освобождение от кредиторов Влада.

Несмотря на мои и Натальины опасения, в магазин мы с ней отправились вместе — по ходу дела Таткино «чего-нибудь» выросло в объеме до невероятных размеров, а нам очень хотелось ускорить время возвращения домой. Урезать желания «нищенки» не стали — наголодалась бедная, сидя на одном «Геркулесе». Наказав Татке не высовываться и закрыв ее в машине, подруга придирчиво осмотрелась, пробормотала: «Черт его знает…» — и буквально бегом направилась в магазин. Я потрусила следом. На обратном пути лидировала я. Наташка, волнуясь за бьющееся и мнущееся содержимое, не решилась доверить мне сумки.

Скорее всего, именно поэтому я и пролетела мимо нашей машины. Остановил меня Натальин окрик:

— К-куда?!

— Так на кудыкину гору, — вторично сообщила я, тормозя, разворачиваясь и одновременно удивляясь Наташкиному беспамятству. — За тысячу бесценных российских рублей. — И медленно побрела обратно, чувствуя, что произошло что-то ужасное. Не зря Наташка опустила сумки прямо на асфальт. В нормальном состоянии она такого не позволяет — миллионы микробов только и ждут от нее оплошности.

— Та тушку украли… Вместе с вещами… — через силу выговорила подруга и выразила намерение зареветь.

Я облегченно вздохнула и мгновенно купировала слезный приступ Натальи:

— Господи, напугала! Я уж решила, что на заднем сиденье очередной труп. Не волнуйся, все в порядке. Почувствовав безопасность, она сама сбежала.

— Как это «сбежала»? В костюме Бабы Яги? Хочешь сказать, у нее нет к нам полного доверия?

— Вот именно! Она верит только себе. Татушка не пропадет. Хотя бы потому, что за ней присматривает человек Чернова. И не такая она простая, как кажется.

— Мы же с ним в контрах! А-а-а! Так это он тебе звонил! Рада за нее. Но все равно, как это «не волнуйся»? Здесь продуктов на три тысячи.

Наташка пнула ногой одну из сумок, ойкнула, заслышав жалобное звяканье, и извинилась перед содержимым. В следующую минуту она помрачнела:

— Блин! Татка же обещала деньги отдать! Я их, между прочим, не печатаю и… — подруга расцвела довольной улыбкой, — это радует! На свободе лучше. Все расходы — пополам.

Я отмахнулась и отправила Чернову эсэмэску: «Презент слинял». Он не поленился ответить: «Все под контролем». «Как бы не так!» — подумала я.

Дорога на дачу показалась не просто короткой, а прямо-таки уменьшенной не менее, чем в три раза. Сложившаяся ситуация анализировалась мною вслух и так и этак, отсюда следовали и противоречивые выводы, зачастую безумные. Один из них я даже побоялась озвучить. Ну кто бы мог подумать, что он единственно правильный?! Никто. Кроме меня. Именно поэтому очередной эсэмэской запросила у Чернова помощи. Пусть пользуется моими подсказками. При необходимости будет чем попрекнуть детектива.

Не единожды пуганная моими откровениями Наталья временами поминала Всевышнего и умышленно держалась левого крайнего ряда, вызывая крепко озвученное недовольство водителей, не желающих тащиться на скорости сто двадцать километров в час. Правый крайний ее пугал. Почему-то она ждала пакостей именно с обочины, причем пустой. Призывать подругу к здравому смыслу было лишено этого самого смысла. Наташка упорно талдычила про «клещи», в которые нас зажмет Владик, следующий за нами на двух машинах прямо из реанимации. Не иначе, как раскорячившись. После чего, разумеется, поволокет на обочину. Успокоилась подруга только признав рациональным мой очередной вывод о том, что Владик сейчас в «подполье». На этом я и умолкла — осенила догадка, показавшаяся еще более безумной. Продумать ее надлежащим образом, снимая наносную шелуху сомнений, было некогда. Мы уже подъезжали к нашему садовому товариществу, и Наташка роняла слезы сочувствия к бездомной собаке. Тайком я порадовалась за своих кошек. Корм и вода с запасом, гуляют в дом и обратно по специализированному маленькому лазу, ошалевшие на воле мыши сами лезут в кошачьи лапы. Можно сказать, достали своим самопожертвованием.

Приезд блудной хозяйки «бездомная» Денька не заметила. Или сделала вид, что не заметила — активно перебрехивалась через забор со сторожевым псом, состоящим на довольстве у товарищества. Иногда (как, например, в этот раз) мужественный дворянин Рекс забывал про свои обязанности, срывался с цепи и отправлялся в загул.

Наташкин крик уподобился гласу вопиющего в пустыне. Не слыша его, собаки носились вдоль забора, ожесточенно облаивая друг друга. Рекс не один раз сваливался в канаву, но, не отрываясь от лая, пулей выскакивал обратно. Денька носилась параллельно направлению Рекса, но прямо по декоративным кустарникам. Наташка в этом забеге была третьей лишней. Как с одной, так и с другой стороны. Псины ловко уворачивались от нее, продолжая собачиться с новой силой.

Решение пришло мгновенно — в тот момент, когда я нечаянно споткнулась о шланг. Где уж в такой ситуации смотреть себе под ноги. Пропадом пропадали Наташкины труды по стрижке кустарников. Включить насос — секундное дело, гораздо труднее попасть мощной струей воды в цель. Как назло, все время подворачивалась Наташка. И все-таки именно я положила конец собачьему бесчинству — под одобрительные выкрики любопытных соседей и Наташкины неблагодарные вопли. Вступать в полемику не стоило, подруга прекрасно знает, что я не снайпер. Обсохнет сама, обсохнут и речи. Ругательные поперек горла встанут.

Не обращая внимания на обещания подруги обеспечивать мне впредь исключительно холодный прием и мурлыкая себе под нос веселенький мотивчик, я выгребла из машины все, что могло пригодиться для ужина, вежливо попрощалась с подругой до двенадцати ночи и отправилась домой. Чернов наверняка ошалеет от изобилия деликатесов.

Хорошо воспитанное, а потому дисциплинированное кошачье семейство приветствовало меня с крыльца нетерпеливым мяуканьем. Жаль, что они так и не научились не путаться в ногах. Впрочем, бутылка вина в первую очередь звякнула благодаря Наташкиному «футболизму» сразу после выхода из универсама. Я ее просто добила, вынудив окончательно потерять первоначальную форму, а заодно и содержание. Куда ж ему без формы? В моем случае — на пол.

10

К двенадцати ночи мы с Наташкой мирно дремали у телевизора под фильм, насыщенный чужими любовными и финансовыми страстями. При этом каждая надеялась, что вторая половина нашего с ней коллектива не спит. Я отключилась на эпизоде, когда коварный друг жениха, тяжело ранивший его ножом и уверенный в устранении соперника, помчался к «яблоку раздора» (на наш взгляд, анорексичная девица того не стоила — без слез не взглянешь) утешать несчастную, но очень богатую невесту. С помощью наглядной агитации в нашей стране давно уяснили, что богатые тоже плачут. Предатель долго тарабанил в дверь шикарного дома семейства невесты, вынуждая меня на негативную критику сценариста и режиссера — слишком затянутый момент. Да и отвратительно продуманный. Неужели при такой навороченности жилища не хватило денег на мелодичный звонок?