Современный польский детектив

Действительно, завтрак уже был готов. Сезон окончился, и только несколько столиков было занято. За завтраком я искал взглядом заведующего пли владельца пансионата. Установил, что им является женщина, сидящая в углу зала. Она разговаривала с каким-то мужчиной. Я ждал удобного случая, чтобы обратиться к ней. Наконец жен-щппа осталась одна, тогда я поднялся и подошел к ней. Кивок головой был ответом на вопрос, не может ли она уделить мне немного внимания.

— У меня возникли трудности,— начал я заранее продуманный разговор,— из которых без вашей помощи мне не выбраться.

— Что же это за трудности? — заинтересовалась она. Зал уже был почти пуст, и я мог говорить относительно свободно.

— Я приехал сюда, к сожалению, не отдыхать, но и не в командировку,— предупредил я с улыбкой,— так как я не журналист и не инспектор. Я цросто художник из Варшавы, вот мое удостоверение...— Тут я вытащил книжечку и, раскрыв, положил перед ней.— И если я хочу попросить вас об одолжении, то только в моих личных интересах.

Женщина остановила взгляд на удостоверении, потом посмотрела на меня. Минуту мы разглядывали друг друга, наконец она отвела взгляд и улыбнулась. Это была первая улыбка, появившаяся на ее до сих пор неподвижном лице.

Уж очень торжественно вы начали разговор, чем же я могу вам помочь?

В пюле этого года я был в Сопоте, в это же время здесь отдыхала одна девушка. Она говорила, что живет в вашем пансионате. Вот посмотрите, это она,— я вытащил

фотографию и с бьющнмся сердцем ожидал реакции моей собеседницы.

Ах, да это пани Эльмер! Я ее отлично помню! — бросив взгляд на фотографию, воскликнула она.

Я вздохнул с облегчением.

— Да, именно Анка Эльмер...— повторил я с самоуверенной миной, ибо наконец-то узнал ее фамилию.— Мы... — я на минуту замолк,— очень подружились, и поэтому она подарила мне вот эту фотографию... На обороте она написала... пожалуйста, прочитайте, чтобы убедиться, что я говорю правду...

Заведующая пансионатом перевернула фотографию и прочитала слова, которые я сам написал еще в Варшаве, обдумывая сценарий этого разговора: «Чтобы Анатоль слишком быстро меня не забыл — Анка». Под ними были число и год.

Во взгляде заведующей я заметил искорки веселья, и это вдохнуло в меня надежду.

Ну, хорошо, а что же я должна сказать?

Сейчас объясню. При расставании, ибо, к сожалению, я должен был уехать раньше, Анка дала мне свой адрес в Варшаве, и пожалуйста... я его потерял!

Я вам сочувствую. Но чем же я могу вам помочь?

Мне пришло в голову, что в регистрационной книге пансионата записывается место постоянного жительства приезжих. Я сел в поезд и появился здесь, у вас...

Вы приехали специально из-за этого адреса?

Но не могу же я потерять такую девушку!

Проще было обратиться в справочное бюро в Варшаве.

Я был готов и к этому замечанию.

Ну, конечно же, я там был. Однако женщин с такой фамилией несколько десятков, а я не уверен, не является ли имя Анка уменьшительным от какого-нибудь другого имени.

Ах, молодежь! — Заведующая рассмеялась и поднялась со стула.— Подождите, сейчас поищем.

Она пришла с книгой в черном переплете и положила ее передо мной.

Я возвращался в Варшаву в надежде, что моя погоня за этой проклятой девицей подошла к концу. И время было самое подходящее, ведь только шесть дней отделяло меня от возвращения Терезы. Я вернулся довольно поздно и не решился тотчас отправиться по полученному адресу. Пошел туда на следующий день утром.

Двери мне открыла пожилая женщина, худая и маленькая, с седыми, мелко завитыми волосами. Лицо ее было покрыто морщинами, но глаза сохранили юношеский блеск.

— Ну, зачем такой трезвон! — фыркнула она вместо приветствия, так как я действительно под влиянием хорошего настроения несколько дольше задержал палец на кнопке звонка.

Ради бога извините. Анка дома?

Вы что, снова за свое? Ведь я уже раз вам ответила!

Как это снова?..— удивился я.— У меня к ней очень важное сугубо личное дело.

Так вы не из милиции?

Откуда? Но может быть, вы уделите мне немного внимания? Неудобно говорить об этом в прихожей...

Женщина проводила меня в чистенькую комнату с разными занавесочками, салфеточками и фарфоровыми статуэтками. Указала мне кресло у окна, сама присела на второе.

Что это за личное дело? Неужели Анка снова что-нибудь натворила?

Из ваших слов я делаю вывод, что с ней такое случается часто,— ответил я уклончиво, чтобы сначала получить как можно больше сведений об Анке.— Интерес милиции действительно ничего хорошего не сулит...

Сулит, не сулит, наплевать,— недружелюбно проворчала старушка,— но этот милиционер, что тут был, хотя бы симпатичный парень, чего нельзя сказать о других...

Значит, я вам кажусь не симпатичным? — попробовал я пошутить.

Я имела в виду не вас!

Ответ был резким и не предвещал ничего хорошего в дальнейшем ходе нашей беседы. Но как оказалось, несмотря на эту резкость, женщина втянулась в разговор. Окинула меня быстрым взглядом и произнесла, нахмурив брови:

Был тут еще один... Он мне ие поправился, какой-то недомытый. Я ему устроила от ворот поворот, и, как оказалось, хорошо сделала. Негодяй этот сразу же снюхался с нашим сторожем-пьяницей, пошли вместе выпивать, я ведь видела, как они входили в бар напротив,— и она махнула рукой в сторону окна.

А чем интересовался милиционер?

Приходил офицер, поручик... Спрашивал об Анке, тоже хотел знать, где ее можно найти. Но я ему ничего не сказала...

Старушка сжала губы, выражение лица стало решительным. Значит, она что-то знала об Анке.

— Однако вернемся к моему вопросу. Как вы думаете, когда Анка может появиться?

— Она уехала и не сказала ни куда, ни когда вернется. Это был серьезный удар, но, помня слова, оброненные старушкой, я продолжил разговор:

— Значит, я так ничего и не узнаю от вас? Этот вопрос имеет для меня огромное значение. И думаю, что для Анки тоже,— добавил я значительно.

Старушка посмотрела на меня исподлобья:

— Я вам должна давать сведения, а ведь вы мне даже не представились, не сказали, в чем дело.

Я не мог не отметить справедливости этого замечания, но не знал, как ответить. Мои сентиментальные признания, скорее, могут уменьшить шансы на успех. Похоже, было, что старой женщине родная племянница уже порядком надоела, но это ей не мешало любить ее. Поэтому я и решился сказать правду.

Я рассказал о цели своего прихода, почему я ищу Анку, не вдаваясь, конечно, в подробности, чтобы не испугать старушку. Я не счел возможным также назвать вещи своими именами и поэтому вместо «украла» употребил слово «взяла».

Когда я закончил, старушка опустила голову и проворчала с горечью:

Значит, так... Вот до чего дело дошло! Сначала милиция, потом этот темный тип и, наконец, вы... Теперь я уже уверена, что ее ищут не как свидетеля, так мне сказал поручик. Видимо, она натворила дела посерьезней... Понятно, почему, прощаясь со мной, она не дала свой адрес! Просто сбежала!

Не оставила адреса? — воскликнул я разочарованный.

Я же сказала, что нет...

Может, есть какие-нибудь следы, которые указали бы мне место ее пребывания? Ведь надо ее предупредить, что ее ищут.

Старушка минуту раздумывала, наконец решилась:

— Гм... Может, вы и правы, поверю вам... Уже в прихожей она сказала мимоходом: «Если придет какое-нибудь письмо, то перешли его мне до востребования на почтовое

отделение в Праге...» А это определенно имеет отношение к ее подруге Зосе Уейской, которая живет в Праге, на улице Гжпмалы, но номера не помню... Милиции я этого не сказала, хотя думаю, что Анка перебралась именно к Зоське... Попробуйте, может, вам удастся. Но в любом случае я рассчитываю, что вы не обманете моего доверия.

Конечно, вы можете быть спокойны! Сердечно благодарю вас за помощь!

Надеюсь, вы не причините Анке вреда. Она не воровка, просто легкомысленная дурочка, не больше...