Мечты серой мыши

— А ты ему коробку конфет купи, — посоветовал мой добродушный кавалер. — Или бутылку водки. Посвященные пьют, как думаешь?

— Он не посвященный. Он наблюдатель.

— Один хрен.

— Исаак так не считает. Советую не ржать над его идеалами в его присутствии. Одно то, что существуют тома, в которых прописаны все его пращуры до первого колена, достойно уважения.

— Я тоже могу наврать с три короба.

— Это уж несомненно, — сухо заметил следователь.

— О, прошу вас, — я закатила глаза.

Таким образом мы добрались до дома Исаака. Илья пытался пару раз свернуть сгоряча не в ту сторону, но я упрямо водворяла его на правильный маршрут. Уж чем-чем, а пространственным идиотизмом я не страдаю, что бы там ни говорили некоторые мужчины об этом женском недуге. «Первая скрипка» жил на относительно сухой улице, если не считать склизкую, вонючую плесень, облепившую фасад дома со всех сторон.

— Фу, — мой кавалер сморщился, — такое впечатление, что жильцы ежедневно блюют под собственные окна.

— Ерунда, — пожала я плечами, — я думаю, этот дом стоит в довольно престижном районе.

— С чего это ты так решила?

— Ну… если кругом одна вода, жизнь на тихой улочке, полностью состоящей из камня, — чрезмерная роскошь.

— Я бы жил на барже. По-моему, очень удобно, когда кругом вода.

— А я бы вообще не хотел тут жить, — проворчал Свиридов. — Место какое-то гиблое. Депрессивное.

— Именно поэтому квартиры в Венеции стоят по пять миллионов долларов, — съязвила я.

— Обещают, что через тридцать лет Венеция уйдет под воду. Плохое вложение капитала. — Илья открыл дверь, ведущую в весьма уютный коридорчик с лестницей. — Так, кажется, Исаак забыл запереться.

— Не нравится мне это, — следователь запахнул пиджак, словно ему вдруг стало нестерпимо холодно.

— Мне тоже, — согласилась я с ним и громко позвала: — Синьор Исаак, вы дома?

Ответа не последовало. Никто наверху даже не завозился. Теперь мне и в самом деле стало не по себе.

— С другой стороны, он мог выйти за хлебом, пиццей или еще за какой-нибудь ерундой, — беззаботно отозвался Илья и направился вверх по лестнице.

— Нехорошо как-то, — подал голос Свиридов. — Может быть, его действительно нет дома или он душ принимает, а тут мы ворвемся.

— Ой, вам ли об этом переживать! — не оборачиваясь, усмехнулся мой любитель законности.

— Не хочу я туда идти, — неожиданно вырвалось у меня. Сама не зная чего, я испугалась и зажала рот рукой.

Илья прервал свое восхождение, вернулся ко мне и, обняв, прижал к себе, прошептав:

— Милая моя глупышка. Все будет хорошо. В любом случае у тебя все будет хорошо, я тебе обещаю.

— В каком смысле — в любом случае?

— Во всех. Идем посмотрим на твоего Исаака.

Он повел меня вверх по ступенькам. Дверь на втором этаже была прикрыта, но, поскольку между ней и косяком чернела щель, стало понятно, что она не заперта.

Илья толкнул ее.

— Ох! — я столкнулась с пустым, стеклянным взглядом Исаака. Он полулежал на стуле, совсем как мой покойный сосед Лола. На шее его пестрела ultima ratio.

Ненавижу свою жизнь! Ненавижу!!!

Это я сказала себе уже на улице. Я вывернулась из объятий Ильи и опрометью кинулась вниз.

Следующие минуты я вспоминаю с трудом. Сначала я неслась куда-то вверх по узкой темной улочке, которая больше походила на щель между домами. За спиной я слышала затихающий крик Ильи:

— Амалия! Амалия! Черт тебя подери, куда ты все время убегаешь?! Только попробуй снова спрятаться, я тебя из-под земли достану. Амалия! Я сейчас заблужусь! Амалия, я тут сдохну без тебя. Амалия, я вообще без тебя сдохну!

Знаете, что у меня стрельнуло в голове, когда я услышала эти отголоски? Я вдруг молниеносно приняла решение. Еще секунду назад мне хотелось бежать подальше от этого страшного человека, от того, кого я столь недолго, но так сильно любила. Я надеялась, что расстояние скрасит боль, которую он мне причинил. Дьявол! Я с самого начала ему не доверяла. Как я могла попасться на его удочку, позволить войти в мою жизнь, пустить в моей душе такие цепкие корни, что вырвать их совершенно невозможно.

Я не хотела верить Свиридову. Ха! Идиотка! Вообразите ситуацию: к вам приходить следователь и сообщает, что ваш новый приятель на самом деле вовсе не приятный человек, а маньяк-убийца, в данный момент открывший охоту именно на вас. Ваш первый шаг? Пошлете следователя куда подальше? Это в нашем-то напичканном опасностями мире? Нет? А вот я послала. Сегодня утром я подумала: да провались ты пропадом со своими дурацкими измышлениями. Илья — хладнокровный убийца из «коричневых пиджаков», стремящийся заманить меня в ловушку? Да разве он похож на убийцу? Он же милый, приятный во всех отношениях и вообще… ммм… душка!

Но видели бы вы глаза моего любимого путешественника, когда он перевел взгляд с мертвого скрипача на меня: в них был лед. Ничего, кроме холодного рассудка. Он заранее знал, что Исаак мертв, иначе он не допустил бы меня в его дом. Не знаю как, но не допустил бы. Он пасет меня, чтобы я именно ему передала дискету. А что будет потом… об этом один бог знает. Что, вы думаете, я сделала, подумав об этом? Я остановилась, оперлась о серую шершавую стену дома, закрыла глаза… А когда через секунду открыла, то глубоко вздохнула и, повернувшись, направилась назад.

Я подумала: фигня! Что толку бежать от себя самой? Я люблю его. Сильнее, чем кого-либо попадавшегося на моем пути. И если уж я такая никчемная, что нужна мужчине своей мечты только из корыстных побуждений, так тому и быть. Я счастлива с ним. А без него буду несчастна, какой бы живой и здоровой я ни осталась, сбежав отсюда. Я буду страдать. Каждый раз, ложась в постель с каким-нибудь лысым женатиком, все мое тело будут сводить судороги от воспоминаний о прикосновениях любимых ладоней. Каждое утро я буду просыпаться от мысли, что сделала ошибку, бросив его сейчас. И каждого мужика я буду заранее презирать только потому, что он не похож на Илью. А похожих на него я не встречу, потому что похожих на него просто нет.

Он загнал меня в ловушку своими романтическими вечерами, цветами и отелями класса люкс. Ни один мужчина в мире больше не подарит мне такую сказку. Вот поэтому я шла сейчас назад, к нему, гонимая дурацкой бабьей страстью. Все, решено. И неожиданно мне стало чертовски легко, словно я спаслась из страшной передряги, или, по-другому говоря, с души моей камень упал. Я все понимала и действовала так, как хочу. Не так, как надо, а именно так, как хочу. Раньше я и не задумывалась, насколько это важно. Это и есть настоящая свобода — жить так, как хочешь. Улочка изогнулась, осветив мое лицо бледным светом огромного пространства площади. Я улыбнулась… и провалилась в темноту.

Не могу понять, почему я вдруг очнулась. Может быть, от задумчивой тишины, царившей вокруг, как в царстве мертвых. А может быть, оттого, что и в самом деле умерла. Я представила свое тело, лежащее посреди маленькой улочки с пестрой тесьмой на шее, и слабо хихикнула. Мой сдавленный смешок рассыпался по невидимым стенам озорными нотами. Точно, скорее всего, я уже мертва.

Странное существование уготовано нам после смерти. Не скажу, что приятное. Хотя, с другой стороны, каждому свое. Кому-то в рай с птичками и вечнозелеными яблонями, с которых уже нет смысла рвать яблоки, — души ведь бестелесны. А другие топают прямиком в то местечко, где я сейчас. Интересно, чем я уж так не угодила небесным распорядителям, что они упекли меня в такой тухлый тупик? Стоп, я хочу есть… и пить… это странно для бестелесной субстанции. Может быть, я все-таки жива? Удивительно, как мне хочется в это поверить. Зачем? Вернуться к своим бесконечным гонкам по Италии? Или мне хочется очутиться в Москве и торчать в офисе нашего рекламного агентства, боясь встречи с Драконом, потому что какой-то там клиент-придурок не подтвердил свой заказ? Или я мечтаю послушать еще одну проповедь моей дражайшей родительницы относительно Генриха VIII?