Уйти нельзя остаться

староста класса Миша Пархоменко, она набрала номер Роберта. Карен говорил, что он уже должен вернуться из командировки, и, если повезет…

Повезло. Боб откликнулся и даже, кажется, обрадовался, когда Лера предложила встретиться.

– Карен грозился организовать посиделку с тобой, но так пока и не организовал…

– Да, он что-то молчит… Но смерть Кости… Можно понять… – откликнулась Лера.

– Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Встретимся вдвоем – еще лучше! Жена и сын на даче, никто не помешает нам поговорить… – сказал Роберт. – Приезжай ко мне завтра, часикам к пяти, идет?

«Удивительно, – подумала Лера, – как будто это я любовное свидание назначаю, которое надо скрывать от жены!»

Но не ее дело вмешиваться в странные отношения, в которых ревнивые жены могут тебя агрессировать… ой, так не говорят, кажется, по-русски… ну, неважно! …потому что их больному воображению мерещится, что всем без разбору женским особям на свете вдруг оказался потребен их муж, их собственность!

– Идет, – ответила она Роберту.

…Роберта Лера не узнала. Высокий рыхлый мужчина с наголо обритой головой, с бледным одутловатым лицом и большими мягкими руками, он смотрел на Леру с нескрываемым удивлением.

– Поделись секретом, отчего ты совсем не изменилась, а? – произнес он в виде приветствия, впуская ее.

Большая квартира, отделанная в стиле – она уже усвоила это словечко – «евроремонт». Словечко ее удивляло, но она попривыкла к странностям нового русского языка. Или нового русского мышления, в котором мифы о Западе совершенно советского (сейчас говорят «совкового») толка все еще не изжили себя. В самом деле, что за ремонт такой – всеевропейский? Ладно бы стиль отделки , куда ни шло. Но стиль ремонта ? Это, позвольте, как?

Впрочем, эта мысль промелькнула в ее голове, не задержавшись. Не до лингвистических изысков ей было сейчас.

– Где ты предпочитаешь посидеть? На кухне? В салоне?

– Как тебе удобнее, Роберт.

Она никогда не звала его «Боб», даже в школе, и сейчас предпочла обращаться к нему так же, как и тогда: Роберт . Пожалуй, она только имя и помнила. Как ни напрягала Лера свою память, но ничего такого, что могло бы охарактеризовать мальчика по имени Роберт, на ум не приходило. Он держался Компашки, легко учился, хорошо одевался и…

И все. Иногда, когда Компашка особо духарилась, доводя очередную училку до белого каления, он вступал в хор и бросал со своего места реплики и замечания… Но это уже вслед Юре, в свите у Юры…

– О’кей, тогда в салоне. На мягких диванах оно все лучше, чем на табуретках, верно?

В большой комнате, которую Роберт назвал салоном, обнаружилась стойка бара, отделанная красной кожей, за которую он и направился. Лера согласилась выпить немного мартини для поддержания атмосферы.

Некоторое время он рассуждал о страсти русских к жизни на кухне, подчеркивая, что этот варварский пережиток он в себе изжил, а Лера, слушая его, удивлялась.

Она любила эти московские кухни, со времен своего детства любила; и не видела никакого