Петербургское дело

Да, профессору определенно нельзя было пить. Ну как, скажите на милость, он уладит эти дела? Возьмет ружье и перестреляет всех скинхедов? Чушь какая. Или пойдет искать правду в милицию? К генералу Костырину? Так его же самого и оприходуют. Посадят в камеру и будут бить дубинкой по почкам, пока он не расскажет, куда спрятал Андрея.

Семен высказал Николаю Андреевичу свои доводы, чем немного сбил воинственный пыл профессора. Однако в одном Киренко остался непреклонен. «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы наказать бритоголовых мерзавцев! — заявил он. — Если понадобится, я до самого президента дойду!»

Благородно, конечно, но глупо. Впрочем, все это только слова, слова, слова, как говорил старина Гамлет.

Семен Кондаков был хорошим парнем. По крайней мере, так о нем думали друзьями знакомые, да и сам он склонялся к подобной самооценке. В самом деле, он никогда не отказывал в помощи. Даже во время экзаменов, когда каждый студент трясется только за свою собственную задницу. Если кто-нибудь из друзей или приятелей обращался к нему, он всегда (всегда!) помогал: кому советом, а кому — умело вынутой из кармана и переданной (с риском для собственной репутации) шпаргалкой.

В общем, Семену не за что было себя винить. Совесть его была чиста!

Да так ли это? Неужели Семен Кондаков был настолько глупым и легкомысленным человеком, что никогда не испытывал угрызений совести и чувства вины? А как же все эти бесконечные Анечки, Людочки, Ирочки, девчонки, которым он вешал на уши лапшу о любви, серьезных отношениях, браке, с единственной целью — поскорее затащить их в постель?

«Все эти Анечки, Людочки и Ирочки знали, на что идут, когда ложились со мной в постель, — мог бы возразить на это Семен. — Я никогда не искал объект для любовных услад среди невинных овечек. Я вам не какой-нибудь там Печорин!» В основном, это было верно. Но что же тогда мучило Семена Кондакова? Что жгло ему сердце? О чем он думал по вечерам, лежа в постели и глядя в потолок (если, конечно, в этот момент с ним рядом не было какой-нибудь очередной порочной красотки)?

А думал он об одном случае, который произошел два года назад и который Семен Кондаков рад был бы забыть, да вот никак не мог.

Впрочем, не так уж часто он о нем и думал. А раз так — тревожиться не о чем. Нужно спать, спать и еще раз спать.

Сказав себе это, Семен мгновенно успокоился, перевернулся на другой бок, сладко зевнул и спустя минуту-две действительно уснул. Крепким и безгрешным сном младенца. Потому что Семен Кондаков был стопроцентным оптимистом и верил только в хорошее.

На следующий день, около двух часов пополудни, Семен сидел в кафе недалеко от университета и просматривал конспект лекции по инновационным технологиям. На столе перед ним стояла и парила белым паром чашка в меру крепкого кофе.

Под кофе Семену всегда хорошо думалось, и он с головой ушел в конспект.

— Не помешаю? — произнес рядом с ним мягкий и интеллигентный мужской голос.

Кондаков проигнорировал вопрос, посчитав (и не без оснований), что к нему он не относится. Но голос повторил:

— Не помешаю?

Семен с досадой оторвался от конспекта и поднял голову. Человек между тем уже успел усесться за его столик. На вид мужчине было лет тридцать. Худощав, лыс и бородат, если можно назвать бородой бурую горстку волос на подбородке.

— Здесь масса пустых столиков, — сказал Кондаков, почему бы вам не выбрать один из них?

Мужчина улыбнулся:

— Действительно, столиков много. Но мне больше нравится ваш.

— Что ж, раз так…

Семен снял со спинки стула свою сумку и повесил ее на плечо. Затем взял конспект, чашку, блюдце и — перебрался за другой столик.

Через несколько секунд он забыл о неприятном человеке и снова погрузился в изучение конспекта. Однако тот не хотел забывать о Кондакове. Он снова уселся за его столик.

Семен оторвал взгляд от конспекта и посмотрел на незнакомца, вложив во взгляд всю ненависть, на какую только был способен.

— Какого черта? — сердито сказал он. — Что вам от меня нужно?

Незнакомец улыбнулся:

— Поговорить. Только поговорить.

— Если хотите поговорить, сходите к психотерапевту! — отрезал Семен. — Или к батюшке в церковь!

Кондаков снова собрался пересесть, но незнакомец накрыл своей ладонью его руку. Семен аж вздрогнул от неожиданности. Накатила брезгливость.

— Так, — сказал Кондаков, стараясь говорить вежливо. — Ясно. Слушай, приятель, я не по этой части, понял? Мне нравятся девушки. Очень нравятся. Так что иди ищи себе друга за другим столиком.

Он попытался вырвать свою руку из-под клешни незнакомца, но тот неожиданно крепко ухватил его за пальцы и рявкнул:

— Сядьте, Семен Александрович! Ваши конспекты никуда от вас не денутся!

Семен открыл рот.

— О… Откуда вы знаете, как меня зовут? — пробормотал он.

— От верблюда, — грубо ответил незнакомец. — Среди ваших знакомых есть верблюд?

Семен криво усмехнулся:

— Множество. Но тот верблюд, о котором вы говорите, не верблюд, а настоящая свинья. Может, назовете мне его имя? Кто вам обо мне рассказывал?

— Мы поговорим и об этом, — снова улыбнулся мужчина. — Но не сейчас. Всему свое время, Семен Александрович. Всему свое время. Кстати, у вас остывает кофе.

Мужчина убрал наконец с руки Кондакова свою мерзкую ладонь и откинулся на спинку стула.

— Что же вы не пьете? — поинтересовался он.

— Что-то расхотелось, — вяло ответил Семен.

— А вот я не прочь. Вы не возражаете? — Не дожидаясь ответа, незнакомец взял со стола чашку Семена и поднес ее ко рту. Сделав глоток, он причмокнул губами и улыбнулся: — Замечательный кофе. В меру крепкий, в меру сладкий. У вас хороший вкус, Семен. Вы позволите мне вас так называть?

— Только если скажете, как мне называть вас, — буркнул в ответ Кондаков.

— Ах да. Простите. Я ведь не представился. Меня зовут Василий Петрович Старостин. Можете называть меня просто — товарищ капитан.

У Кондакова захолонуло сердце.

— Вы что, из милиции? — спросил он упавшим голосом.

Капитан Старостин кивнул:

— Из нее. Уголовный розыск.

— А… А что вам нужно от меня?

— Разговор есть. Важный. — Капитан снова отхлебнул кофе, поставил чашку на стол и сказал: — Семен Александрович, я хочу знать, что вы делали в это же самое время, но два года назад?

Кондаков наморщил лоб.

— Я… я не помню. Это невозможно вспомнить. Разве вы сами помните, что вы делали в это время два года назад?

— Конечно, — кивнул капитан Старостин. — Прекрасно помню. В это самое время, но два года назад, я занимался тем, что ловил негодяев, которые ограбили мини-маркет на Васильевском острове. Причем не только ограбили, но и унизили продавца, почтенного пожилого человека.

Внутри у Семена все сжалось. Он опустил взгляд и стал с усиленным вниманием разглядывать скатерть.

— Подними глаза! — негромким, но от этого еще более страшным голосом произнес капитан Старостин.

— Чего? — пробормотал Семен.

— Я сказал — подними глаза!

Кондаков повиновался. Капитан Старостин смотрел на него пристально и (или это только показалось Семену?) насмешливо.

— Хорош, нечего сказать.

— Я не понимаю, о чем вы, — пробормотал Семен.

— Прекрасно понимаешь. Что, захотелось поиграть? Наскучила серьезная, взрослая жизнь? Захотелось острых ощущений?

— Я…

— Ну что ты?

— Я не понима…

— Прекрасно понимаешь. И, что самое интересное, я тебя тоже понимаю. Мне тоже иногда хочется развлечься. Тоже хочется совершить что-нибудь этакое! Как там у поэта? «Разойдись душа, раззудись плечо» — так, что ли? Вот только развлечений с криминальным уклоном я не признаю. А знаешь почему?

— Почему? — пробормотал Семен, который сидел ни жив ни мертв.

— Потому что за это могут посадить, — сказал капитан Старостин. — И, что самое неприятное, надолго посадить. Лет этак на пять — семь.

Кондаков совсем сник. Он сидел за столом и нервно ковырял ногтем страницу недочитанного конспекта. Лицо его так побледнело, что даже веснушки как-то выцвели и поблекли. Неожиданно в глазах у него защипало, и из правого глаза вытекла большая слеза. Повисев на пушистых ресницах, она упала на конспект.