На исходе последнего часа

– А хочешь? – Он хитро прищурил глаз.

– Можно.

Он посмотрел на одного из своих халдеев, и тот молча кивнул.

– Ну тогда попробуй...

Это был огромный подвал, оборудованный под тир. Наушники, движущиеся мишени, все как положено. И оружия куча. Разное. Наше, американское, еще какое-то. Пистолеты, автоматы, винтовки с лазерным прицелом. Прямо целый арсенал.

Когда я вошел, то столкнулся с тремя хачеками. Один, с рыжей бородой, как раз ставил в пирамиду М-16. Посмотрел на меня и сказал:

– Пацан, пива принеси, а.

Я уже было дернулся бежать за пивом, но опомнился и быстро ответил:

– Лучше ты мне принеси.

– Что? – Он удивленно посмотрел на меня. – Ты с кем так говоришь, друг? Я тебя... – И уже потянул ко мне свои волосатые руки, но тут между нами встал охранник.

– Он тут не работает. Он тут живет.

– А-а. Я не знал. – Рыжебородый зло зыркнул на меня, и они все втроем вышли.

– А кто они? – спросил я у охранника, когда он запер массивную железную дверь.

– Они к Принцу по делу пришли, – ответил тот, вздохнув. – Ты с ними в следующий раз лучше так не разговаривай. Они кавказцы, народ горячий. Влепит тебе по шее – калекой останешься. Разбирайся с ним потом.

– Пусть только влепит. – Я взял с полки револьвер и повертел в руках. Блин, настоящее боевое оружие. Тяжеленный, просто ужас. – Слушай, а как принца зовут?

– Принц. – Охранник пожал плечами и включил транспортер с мишенями.

– Что, так в паспорте и написано? Принц Королевич Помазанный?

– Не знаю. – Он даже не улыбнулся. Взял винтовку и два раза выстрелил, не целясь. Две мишени разлетелись в куски, как те лысые черти в компьютере.

– А кто он? – Я начал целиться. – Кем работает?

– Он – Принц. – Охранник поставил винтовку на место и взял какой-то маленький автомат.

Я стрельнул пару раз, но не попал.

– А где на принцев учат? – поинтересовался я. – Я тоже принцем стать хочу.

– Все хотят. – Охранник улыбнулся и выпустил длинную очередь. Сразу несколько мишеней разлетелось. – Это ты у него спроси.

– Понятно. Все у него. Ну ладно. – Я опять прицелился и выстрелил. И опять не попал.

– Не так. – Охранник отложил автомат и подошел ко мне. – Давай покажу.

– Я сам.

– Давай-давай. А то так никогда не научишься. – Он взял мою руку и стал целиться. – Вот так, аккуратненько. И не сжимай его, как эспандер, расслабься. Нежно держи, как птичку. Теперь выдох. И плавненько на курок.

Грохнул выстрел, и мишень разорвало в клочья.

– Теперь сам попробуй. – Он отпустил мою руку. – Может, возьмешь полегче пистолет, а то у этого отдача большая.

– Нет, мне этот нравится. – Я поднял его и стал целиться.

– Как скажешь. – Он пожал плечами.

Выдох, плавненько на курок. У мишени оторвало руку.

– Во-от, уже получается. – Охранник улыбнулся. – Ты успокойся, не нервничай, и все будет нормально.

Выдох, плавненько на курок. Вторая мишень осталась без ноги. Правда, я в голову целился, но тоже неплохо.

– Давай перезаряжу.

– А я из автомата хочу.

– Выбирай.

Выдох, плавненько на курок. Громыхнула длинная очередь и разнесла сразу две мишени.

– Вот, хорошо. Только лучше стреляй короткими. А то он в руках плясать начинает и от него мало толку. Привычка нужна.

– Понял. – Выдох, на курок. Еще три мишени...

Короче, когда через час я отложил тяжеленный автоматический пистолет, под ногами уже была огромная куча блестящих вонючих разнокалиберных гильз, а в голове звенело, как в церкви.

– Что, надоело? – улыбнулся охранник.

– Нет, просто голова трещит. – Я пожал плечами. – Ну как, получается?

– Ничего для первого раза. – Он сложил оружие в пирамиду и открыл дверь. – Когда захочешь еще пострелять, скажи. Я каждый день здесь, с утра и до вечера.

Сидеть у компьютера что-то сразу расхотелось. Я немного побродил по двору, заглянул в сарай, но и велик чего-то разонравился. Поплелся в дом. Пойду хоть видики посмотрю, а то вообще делать нечего. Странно даже, сколько я мечтал о том, чтобы ни хрена не делать, оттягиваться целами днями, и вот получил – на тебе. Хоть песни пой от скуки.

На пороге я опять столкнулся с кавказцами. Только теперь они не обращали на меня никакого внимания. Стояли и о чем-то разговаривали с каким-то маленьким лысым толстячком в очках. Рыжий шипел на него, брызжа слюной и отчаянно жестикулируя.

– Эй, друг, какая команда, а? Нам какое дело, что они выехали, а? Что за Поляк такой, а? Мы как договаривались? Зачем так поступает, скажи?

Лысый только глупо улыбался и разводил потными руками. Когда я проходил мимо, все сразу замолчали и ждали, пока я не отойду на приличное расстояние.

– Эй, Макс! – крикнул мне один из охранников, пробегая мимо по лестнице. – Кавказцы еще не ушли? Ты их не видел?

– У входа стоят, собачатся, – ответил я. – Орут, как на базаре.

– Ну слава Богу. – Он облегченно вздохнул. – Принц с ними опять поговорить хочет.

Через минуту они пронеслись вверх по лестнице. Последним шел толстяк, тяжело дыша и с каждым шагом все больше покрываясь потом...

Червяк

Через полчаса Поляков наконец-то нашел своего сына в одном из корпусов огромного больничного комплекса.

Синяки под запавшими глазами и желтый цвет лица изменили Степана до неузнаваемости. Поляков присел на краешек стула и, стараясь не смотреть на него, вел разговор нормальным, бытовым тоном, чтобы не драматизировать и без того катастрофическую ситуацию. Степан говорил как бы с трудом, выбрасывая из себя отдельные фразы и замолкая надолго.

– Кто-то закрыл мне глаза руками... я помню, еще успел подумать, неужели Ирка уже с костылем бегает... И платок сверху на рот и нос... наверно, хлороформ... короче, я отключился, а в себя пришел, смотрю... я в каком-то подвале, что ли... сижу. К стенке прислонившись.

– Где это могло быть?

– Н-не знаю... не перебивай... Заходят два мужика. То есть один – мужик... интеллигентный такой с виду... обходительный, средних лет, рыжеватый такой, а второй – постарше его верзила с железным зубом... лебезил все перед обходительным... Так этот первый, он... Фазер, ты разве не помнишь... я рассказывал... со мной вместе учился парень, кололся по-черному... наркоман уже был... конченый... Прошлым летом... дозу не рассчитал, перегрузился – и «в ящик»... Миша Владимиров.

– Владимиров? – с суеверным ужасом переспросил отец.

Сын опустил ресницы, дескать, да. И через силу продолжил:

– Так вот, этот мужик похож на него жутко. Я даже испугался, думал уже – на том свете... Глаза, нос, скулы – все точно...

– Ты ничего не фантазируешь, сынок? Пойми меня правильно: ты столько пережил, что можешь что-то теперь помнить уже не так, каким это было в реальности. Успокойся, пожалуйста, все уже позади. Я сумею тебя защитить. Ты наверняка слышал такой термин – ложная память. Помнишь, в детстве, ты мне постоянно говорил, когда мы с тобой где-нибудь путешествовали: фазер, по-моему, я здесь уже был.

Поляков-младший облизнул губы и прохрипел:

– Ты что, смеешься?! Этот тип... он внимательно посмотрел на меня и сказал странную фразу: «А вот такие червяки живут себе – и ничего». Махнул рукой... и ушел. После этого меня и обработал... верзила этот. Говорит: голубчик, ножки-то у тебя неправильно срастаются, неправильно!.. Но мы это выправим, выправим... И знаешь, чем он меня? Ма-аленьким ломиком... Против лома нет приема... И спрашивал все время после каждого удара: годидза, Поляк? Годидза, Поляк? Мы с тебя теперь не слезем, Поляк... А потом уже, когда я орал как ненормальный, ввели клофелин... Но это уже мне здесь объяснили... И знаешь, мне кажется... что они сами же меня сюда и привезли... «на скорой»... В машине были такие белые сиденья... и скелетик под лобовым стеклом... А почему это я червяк, отец, а?! Что вообще происходит?!?

Поляков глубоко задумался, потом вздохнул: