Клан Инугами

Господин Фурудатэ

Худшего позора Киндаити не мог себе представить. Он всегда считал, что отношения между частным детективом и клиентом похожи на отношения между жрецом и исповедующимся. В точности как грешник на исповеди изливает душу и отдает себя в руки жреца, ожидая от него помощи, так и клиент поверяет детективу тайны, которые никогда не открыл бы никому другому. Для этого клиент должен полностью доверять детективу, а детектив обязан оправдать доверие клиента. Таков был символ веры Киндаити, и он гордился тем, что не бывало такого случая, чтобы он не оправдал доверия. А тут, едва клиент успел обратиться к нему за помощью, как был убит, и именно после того, как зашел в комнату Киндаити. Могло ли быть большее унижение для Киндаити?

Но если посмотреть на случившееся с другой стороны? Совершенно ясно, что человек, убивший Вакабаяси, знал о том, что жертва собирается открыть по крайней мере часть его тайны детективу по имени Киндаити, и столь безжалостным способом предотвратил такую возможность. А это, в свою очередь, означает, что убийце известно, кто такой Киндаити, и он, убийца, бросил ему, Киндаити, вызов. Размышляя таким образом, Киндаити почувствовал, как закипает в его жилах кровь и яростное желание схватки разгорается в нем.

Поначалу Киндаити отнесся к этому делу довольно скептически, он не верил, что события, которых боялся Вакабаяси, могут произойти на самом деле. Однако теперь все сомнения отброшены прочь. Оказалось, корни этого дела простираются куда глубже, чем можно было судить даже по письму Вакабаяси.

Как бы то ни было, но Киндаити с самого начала попал в довольно неловкое положение. Он, в конце концов, не Шерлок Холмс: его известность не проникла во все уголки земли, включая данный. Поэтому Киндаити было непросто объяснить создавшуюся ситуацию начальнику полиции Насу и следователю, которые примчались в гостиницу, как только узнали о случившемся. Больше того, немедленно обнародовать содержание письма Вакабаяси ему не очень хотелось, а как еще объяснить полиции причину своего появления в Насу, он не знал.

В результате у следователя появились некоторые подозрения на его счет. Он дотошно выспрашивал у Киндаити все подробности его отношений с Вакабаяси. И Киндаити в конце концов уклончиво сообщил, что его пригласили провести некое расследование, но теперь, когда клиент умер, он не может выяснить даже, о чем шла речь. Следователь же, хотя и в очень осторожных выражениях, дал понять, что Киндаити придется на некоторое время задержаться в Насу. Против этого Киндаити не имел возражений, он и сам твердо решил не покидать город, пока не разберется в этом деле.

Вскрытие тела Вакабаяси было произведено в тот же день, и причина смерти была установлена. Его действительно отравили. Странность же заключалась в том, что яд обнаружили не в пищеварительном тракте, а в тканях легких. Короче говоря, Вакабаяси не выпил яд, а вдохнул его.

В связи с этим сигаретный окурок, который погибший оставил в пепельнице, сразу же привлек к себе внимание. Это был заграничный сорт, и пробы показали, что яд был примешан к табаку. Любопытно, что в портсигаре Вакабаяси осталось еще несколько сигарет, но ни одна из них не была отравлена — смертоносной оказалась только та, в пепельнице. Другими словами, убийце не требовалось, чтобы Вакабаяси погиб в какой-то определенный день и час, но было необходимо, чтобы он рано или поздно умер.

Способ убийства не слишком надежный, зато весьма необычный и хитроумный, поскольку отравителю нет необходимости находиться поблизости от жертвы, и тем самым он оберегает себя от подозрений.

Киндаити не мог не подивиться столь дьявольской изобретательности. Человек, бросивший ему такой вызов, был не легким противником.

На следующий день после смерти Вакабаяси к Киндаити в «Трактир Насу» явился посетитель. На карточке, которую принесла служанка, было написано: «Кёдзо Фурудатэ».

Киндаити вздрогнул, узнав это имя, и прищурился. Этот Фурудатэ, должно быть, глава «Юридической конторы Фурудатэ», семейный поверенный клана Инугами, которому было поручено хранить завещание Сахэя Инугами. С нехорошими предчувствиями Киндаити велел служанке немедленно привести его.

Фурудатэ оказался смуглым господином средних лет с несколько суровым лицом. Все время осторожно разглядывая Киндаити своими острыми, проницательными глазами юриста, он тем не менее прибег к самым вежливым выражениям, чтобы представиться и извиниться за неожиданный визит.

Киндаити по привычке энергично почесал в затылке.

— Должен сказать, вчера я был просто потрясен. Но и для вас это, должно быть, сильный удар.

— Да, это так необычно. Все еще не могу поверить, что это правда. Вот и пришел, потому что хочу кое-что узнать в связи с этим.

— Да?

— Мне только что сообщили в полиции, что Вакабаяси намеревался поручить вам расследовать какое-то дело.

— Да, это так. Но его убили прежде, чем он успел рассказать мне, что это за дело, поэтому, к сожалению, я никогда не узнаю, на что он хотел обратить мое внимание.

— У вас, конечно, должны быть какие-то соображения по этому поводу. То есть мне представляется, что он должен был связаться с вами — письмом или каким-либо другим способом.

— Ну да… — Киндаити устремил внимательный взгляд на адвоката. — Господин Фурудатэ, вы ведь поверенный клана Инугами, не так ли?

— Да, это так.

— В таком случае вы заинтересованы в том, чтобы честь этой семьи не пострадала?

— Разумеется.

— По правде говоря, господин Фурудатэ, — Киндаити понизил голос, — я кое-что утаил от полиции, поскольку тоже не желаю повредить репутации этого семейства. Решил, что будет лучше не говорить ничего необязательного. Но — вот письмо, которое я получил от господина Вакабаяси. — Киндаити вынул письмо, передал его Фурудатэ и внимательно вглядывался в его лицо, пока тот читал.

Изумление мелькнуло на лице адвоката. Глубокие морщины прочертили смуглый лоб, и капельки пота выступили на нем. Руки, державшие письмо, задрожали.

— Господин Фурудатэ, вам что-нибудь известно о том, что написано в этом письме?

Оцепеневший от потрясения Фурудатэ вздрогнул, услышав вопрос Киндаити.

— Пожалуй, нет…

— Все это кажется очень странным. То есть, даже если и были какие-то признаки того, что членам семьи Инугами что-то грозит, откуда господин Вакабаяси узнал об этом? Из письма же ясно, что он был в этом совершенно уверен. У вас есть какие-нибудь соображения, почему он был так уверен?

На лице Фурудатэ отразилось чрезвычайное волнение. Он явно что-то знал.

Киндаити подался вперед.

— Господин Фурудатэ, может быть, вы знали, что господин Вакабаяси послал это письмо и попросил меня что-то расследовать?

— Ничего подобного. Хотя теперь я понимаю — в его поведении была какая-то странность. Как будто что-то его беспокоило и он чего-то боялся.

— Боялся?

— Да. Хотя я осознал это только после того, как его убили.

— Чего он мог бояться, как вы думаете?

— Ну, что касается этого… — Фурудатэ, казалось, обсуждал что-то с самим собой. Приняв решение, он продолжил: — На самом деле я пришел затем, чтобы обсудить с вами именно это. Это касается завещания Сахэя Инугами.

— А что с его завещанием?

— Завещание заперто в сейфе в моей конторе. Вчера, после того, что случилось с Вакабаяси, я встревожился и заглянул в сейф. И обнаружил признаки того, что кто-то вскрыл пакет и прочел.

— Кто-то прочел завещание?

Фурудатэ серьезно кивнул. Киндаити спросил, затаив дыхание:

— Значит, если кто-то прочел завещание, это может привести к каким-то проблемам?

— Ну, рано или поздно оно все равно должно быть вскрыто и прочтено. Теперь, когда Киё наконец-то вернулся, оно, разумеется, будет прочитано через несколько дней. Но я всегда опасался, что само завещание станет причиной множества неприятностей.

— В завещании есть что-то необычное?

— Необычайное! — с чувством проговорил Фурудатэ. — Оно не просто необычно — оно иррационально. Я сделал все возможное, чтобы переубедить старика, я говорил ему, что завещание заставит членов его семьи возненавидеть друг друга, — но он был очень упрям.