Округ Форд. Рассказы

— Это почему?

— Если его застрелили, нам придется объяснять, что произошло, во всех подробностях.

— Надеюсь, застрелили. Ведь если так, говорить он не сможет. Выходит, и про нас ни слова не скажет. Поехали в Мемфис.

— Нет. — Эгги развернулся, и теперь они ехали в полном молчании до узкой дороги, где останавливались чуть раньше. Заглушили мотор у изгороди, вышли, уселись на капот и стали соображать, что делать дальше. А потом вдруг услышали вой сирены, и по автостраде на большой скорости промчалась машина с синими мигалками.

— Если следом за ней едет «скорая», у нас большие проблемы, — заметил Эгги.

— И у Роджера тоже.

Услышав вой сирены, Роджер запаниковал, но по мере приближения звука понял: именно сирена поможет ему скрыться. Он нашел камешек, подполз к краю пикапа, размахнулся, как мог сильно, и запустил его в сторону дома. Раздался стук, а затем прозвучал голос мистера Гейтса:

— Что это было? — Старик бросился к боковому крыльцу.

Извиваясь как змея, Роджер выполз из-под машины, прополз мимо того места, где мочился на колесо, затем — по мокрой траве. Он как раз успел добраться до дубов, когда на сцену действия с ревом вкатила машина шерифа Дадли. Она резко затормозила и поехала по дорожке к дому, широкие шины с хрустом давили гравий. Этот шум и спас Роджера. Мистер и миссис Гейтс выбежали навстречу Дадли, а Роджер тем временем все дальше ускользал во тьму. Через секунду оказался за живой оградой из кустарника, пробежал мимо старого амбара и затерялся в бобовом поле.

Прошло около получаса.

— Думаю, мы должны вернуться к дому и рассказать все как было, — заметил Эгги. — Заодно узнаем, что с ним.

— Но тогда нас могут обвинить в сопротивлении полиции и еще… в вождении в нетрезвом виде, — возразил Кальвин.

— Так что ты предлагаешь?

— Патрульный уже, наверное, уехал. «Скорой» не было, а это означает, что с Роджером все в порядке, где бы он сейчас ни находился. Наверное, спрятался, затаился. Думаю, можно разок проехать мимо дома, посмотреть, что и как, ну а потом уже — в Мемфис.

— Что ж, попробуем.

Они увидели Роджера на дороге — прихрамывая, тот брел в сторону Мемфиса. Обменявшись резкими словами, друзья решили продолжить путь. Роджер снова уселся посередине, Кальвин — у дверцы. Минут десять ехали в полном молчании. Все трое смотрели вперед. Все трое кипели от возмущения.

Лицо у Роджера было исцарапано до крови. Пахло от него потом и мочой, одежда пропиталась липкой грязью. Проехав несколько миль, Кальвин опустил боковое стекло. Еще через несколько миль Роджер спросил:

— Почему бы тебе не закрыть окно?

— Проветриваю машину, — ответил Кальвин.

Чтобы хоть как-то успокоить нервы, они остановились у придорожного магазина купить еще одну упаковку пива. Сделав несколько глотков, Кальвин спросил:

— Он стрелял в тебя?

— Не знаю, — ответил Роджер. — Я его не видел.

— Точно из пушки палили.

— Были бы вы там, со мной… вообще опупели бы! — сказал Роджер.

И тут Эгги и Кальвин повеселели, начали смеяться. Роджер немного успокоился, а смех парней оказался настолько заразительным, что он тоже захохотал. Вскоре вся троица потешалась над старым идиотом с ружьем и над его женой, которая спрятала ключи от машины и тем самым спасла жизнь Роджеру. А при мысли о Дадли, местном шерифе, который наверняка до сих пор колесит по трассе со своей дурацкой мигалкой, они чуть со смеху не лопнули.

Эгги ехал по второстепенным дорогам, и когда одна из них пересекла автостраду под номером 78 неподалеку от Мемфиса, они свернули на нее и влились в поток движения на четырех полосах.

— Там, впереди, заправка, — сказал Роджер. — Мне надо умыться.

Заскочив в магазин, он купил себе футболку с надписью «NASCAR» и кепку-бейсболку, затем пошел в мужской туалет и долго отмывал лицо и руки. Когда он вернулся к машине, изменения в его внешности произвели глубокое впечатление на Эгги и Кальвина. И они снова тронулись в путь, навстречу огням большого города. Было почти десять вечера.

Рекламные щиты становились все больше, ярче и попадались все чаще, и хотя путешественники за последний час ни разу не упомянули «Десперадо», название это снова пришло на ум, когда впереди вдруг возник завораживающий образ молодой женщины с соблазнительными формами, практически выпадающей из скудного одеяния. Звали ее Тиффани, и она подмигивала и улыбалась потоку машин с огромного щита, рекламирующего «Десперадо», клуб для настоящих джентльменов, где работают самые лучшие, самые горячие стриптизерши на всем Юге. Замирая от восхищения, «додж» замедлил скорость.

Ноги с милю длиной, и совершенно голые, а прозрачный коротенький наряд, видно, пошит с тем расчетом, чтобы сбросить его можно было одним движением. Роскошные белокурые локоны, полные красные губы и затуманенный взор из-под длинных ресниц. Мысль о том, что такая красотка работает всего в нескольких милях отсюда и что они могут остановиться, совсем ненадолго, и увидеть ее во плоти, просто сводила с ума.

Несколько минут «додж» набирал скорость, они молчали. Затем Эгги сказал:

— Думаю, нам лучше поехать прямо в больницу. Может, Бейли уже умер.

Это было первое упоминание о Бейли за несколько часов.

— Больница работает круглосуточно, — заметил Роджер. — Никогда не закрывается. А вы что думали? Что они закроются на ночь и попросят всех разойтись по домам — так, что ли?

В знак поддержки Кальвин решил, что это страшно смешно, и заржал.

— Так вы хотите заскочить в «Десперадо», я правильно понял? — спросил Эгги, включаясь в игру.

— Почему нет? — откликнулся Роджер.

— А что, можно, — заметил Кальвин, потягивая пиво и представляя, как выглядит Тиффани в деле.

— Хорошо. Заедем, но только на час. А потом сразу в больницу, — сказал Роджер. — После десяти банок пива говорил и мыслил он на удивление здраво.

Вышибала, дежуривший у дверей, окинул их подозрительным взглядом.

— Документы покажи, — грубо сказал он Кальвину, выглядевшему гораздо моложе двадцати одного года. Эгги выглядел на свой возраст, а Роджер, которому исполнилось двадцать семь, на все сорок. — Из Миссисипи, значит? — буркнул вышибала, точно с предубеждением относился ко всем жителям этого штата.

— Ага, — ответил Роджер.

— Так, десяточка сверху.

— Это потому что мы из Миссисипи? — спросил Роджер.

— Нет, умник. У нас все так платят. Не нравится — прыгайте в свой трактор и валите домой.

— Вы так любезны со всеми посетителями? — спросил Эгги.

— Угу.

Они отошли обсудить надбавку, потом решили остаться. Роджер объяснил, что неподалеку есть еще один клуб, но нет никакой гарантии, что там их ждет более радушный прием без надбавки. Пока они шептались и обсуждали, как поступить, Кальвин украдкой косился на дверь в надежде увидеть Тиффани, хотя бы на секунду. Он проголосовал за то, чтобы остаться. Остальные присоединились.

И вот они вошли, и их обыскали двое еще более суровых и неулыбчивых охранников, а затем провели в основное помещение с круглой сценой в центре. На этой сцене находились две юные леди, одна белая, другая черная. Обе совершенно голые, они извивались в танце.

Увидев их, Кальвин так и застыл. Он тут же забыл о доплате в десять долларов.

Их столик находился в каких-то двадцати футах от сцены. Народу в клубе было не так уж и много, зал заполнен наполовину, все посетители молодые, типичные «голубые воротнички». Так что они оказались не единственными провинциалами, приехавшими в большой город. На официантке не было ровным счетом ничего, кроме стрингов. И когда она вдруг возникла перед столиком с коротким: «Что? Три напитка минимум», — Кальвин едва не потерял сознание. Никогда прежде ему не доводилось видеть столько запретной плоти сразу.

— Три напитка? — уточнил Роджер, заглядывая девице в глаза.

— Да! — буркнула она.

— Сколько у вас пиво?

— Пять баксов бокал.

— И мы обязательно должны заказать три?