Случай в отеле Blues(СИ)

18.

Скрипача звали Симон Овьен. Он был из Тулузы. В первый вечер он исполнял музыку Штрауса, Сибелиуса и Верди. После первого вечера слушатели были в восторге, и каждый хотел получить автограф и пожать руку талантливому исполнителю.

Но Симон очень спешно раскланялся, принял букет фиалок от Гуарина и ушёл к себе в номер. Публика решила, что завтра его не отпустят, пока он всем не напишет на память несколько слов. Сегодня они не были готовы к такому стремительному уходу артиста.

Днём следующего дня Симон почти не выходил из номера. Подносы с едой Жаннет и Сьюзи доставляли ему в номер. Иногда оттуда слышались звуки музыки, это Симон репетировал.

На следующий день Луизет и Армэль не пошли в город, а с утра направились к садовнику Полю. Они долго выбирали букет на вечер, чтобы преподнести его скрипачу.

А Клэр и Нинон как всегда покатили к воде кормить чаек. Солнце вышло из-за туч и вокруг стало весело, светло, блики играли в каплях воды на мокрых камешках.

Клэр была задумчива, как никогда, и немного скованна. Нинон решила, что это вчерашний концерт так повлиял на Клэр. И потому она и не спрашивала ни о чём сиделку.

В это спокойное утро Гуарин, увидев, что волны тихи и не выливаются дальше уже отмеченных мест, сел в шезлонг и задремал. Мешок с колышками лежал рядом. Вивьен пошёл на прогулку, причём Солли тащила его в сторону бора, и он шёл, не сопротивляясь, безропотно потакая всем её желаниям. Сегодня Солли была в розовой кофточке и розовой юбочке. Она была весела и бодра.

Художник Блэз рисовал. Он поставил свой этюдник ближе к воде и несколько под другим углом. Нинон, издалека наблюдая за Блэзем, подумала, что теперь он, видимо, пишет другой уголок берега. Затем Нинон повернулась к Клэр и, заметив её задумчивый взор, устремлённый куда-то далеко, туда где вода и небо соединяются в одну линию, спросила: "Тебе понравилась музыка?"

"Да, очень!"

"Мне тоже! Как Симон замечательно играет, не выскажешь словами. Наверное, только смычком можно описать красоту этих мелодий" - сказала Нинон.

"Да, да, милая!" - отрешённо отвечала Клэр.

19.

Вечером второго дня все опять собрались в гостиной. Армэль был с большим букетом алых роз, и каждый слушатель имел блокнот, книгу или фото для автографа. Луизет была очень красива в норковой накидке на оголённых плечах. Она сделала новую причёску, съездив в город днём с шофёром Жаном.

Сегодня Симон исполнял исключительно Вивальди. Слушатели были в восторге и долго не отпускали скрипача. Луизет, взяв у Армэля букет, преподнесла Симону, и всем показалось, что он дольше, чем это требовалось, держал её за руку, потом поцеловал руку. Луизет сияла.

Потом он всем раздавал автографы.

Когда все разошлись по номерам, Нинон моментально уснула, устав от чувств, пережитых на концерте. Музыка снилась ей, даже во сне она стояла у неё в голове.

На побережье опустилась ночь. Клэр тихо вышла из номера.

20.

Возвратившись через два часа в номер, Клэр была удивлена и расстроена. Нинон сидела в постели и чуть не плакала: "Где ты была? Куда ты ходила?"

"Я просто постояла на общем балконе, послушала море... А ты почему не спишь? Наверное, эта музыка тебя сильно возбуждает. Больше не стоит ходить слушать её" - как можно спокойнее сказала Клэр.

"А у нас на балконе ты разве не могла послушать море?" - спросила расстроенная Нинон.

"Я боялась тебя разбудить... - голос её выдавал волнение, - давай спать!"

"Странно, Клэр, мне кажется, что ты что-то скрываешь... я чувствую... ты плачешь?" - воскликнула Нинон.

Клэр бросилась на свою кровать, уткнулась в подушку и плечи её затряслись.

"Клэр! Милая Клэр! Что случилось?" - запричитала, поражённая таким состоянием своей дорогой подруги, Нинон.

"Я вспомнила твою маму... - Клэр поднялась с подушек, села на кровать рядом с Нинон, обняла её за плечи, - Тоя мама тоже была музыкантом, помнишь, как красиво она играла на арфе?"

"Да, конечно, помню... тебя растревожил этот скрипач? Обними меня, вот так! Расскажи мне ещё о маме!" - попросила вдруг Нинон.

"Хорошо... я тебе расскажу всё, всё, всё, что знаю..." - Клэр была взволнована.

21.

Забрезжил рассвет, а Нинон и Клэр всё ещё сидели, обнявшись на кровати, закутавшись в один плед. Они и правда были очень близки, как мама и дочь. Нинон иногда называла Клэр второй мамой.

В эту ночь не спалось и Армэлю. Он писал стихи. Он написал несколько катренов о любви к голубоглазой русалке, по его мнению, очень удачных, решил кому-нибудь показать их, непременно прочитать. Но кому? Все спят. Да и кто может оценить его творения? Если только Луизет. Она говорила, что плохо спит по ночам и читает до утра. И он, с надеждой на её внимание, решительно направился к ней. Эта женщина его вдохновляла, она вселяла в него жизнь, вселяла уверенность, что он талантлив. Хотя он понимал, что только дружеские отношения ему и светят. Луизет относилась к нему, как к младшему брату.

Армэль вышел в коридор с листками, исписанными неровными строчками, и подошёл к номеру Луизет. Постучал, но никто ему не ответил. Он ещё раз постучал. Тишина.

"Странно!" - подумал Армэль, - а говорила, что не спит... вот как крепко спит... ну, ладно..." Он постоял минуту, а потом решил выйти из отеля, подышать воздухом. Он спустился по лестнице вниз. Охранник Мориэль дремал за стеклянной перегородкой, но открыл глаза и проводил взглядом Армэля.

Пройдя вдоль здания отеля, Армэль завернул за угол и, увидев свет в пристройке у садовника Поля, пошёл к нему. "Может, хоть Поль послушает?" - подумал поэт. Старик Поль не спал, читал "Фигаро" и очень обрадовался Армэлю. Хоть кто-то разделит с ним его бессонницу. Поль почти до утра слушал стихи Армэля. Они несколько раз принимались пить чай с лепестками роз, которые засушил Поль. Чай понравился Армэлю, и запах и цвет, и он с удовольствием прерывал свои чтения на чаепитие. Но под утро всё же сон стал одолевать Поля и старик, сидя в кресле, заснул, да и захрапел.

Армэль тихонько вышел, осторожно прикрыв дверь. Было немного обидно, что его стихотворные произведения оказали снотворное действие на слушателя, но хорошо, что не сразу, и он кое что всё же успел почитать садовнику.

Охранник Мориэль также дремал, но приоткрыл глаза, когда Ариэль проходил мимо в отель.

22.

После бессонной ночи и разговоров с Клэр Нинон, узнавшая так много нового из жизни сиделки и потрясённая её откровениями, заснула, как убитая. Да и слёзы сыграли свою роль.

Утром, проснувшись и увидев, что Клэр ещё спит, Нинон, не стала её будить, а сама, накинув халатик, висевший всегда на спинке её кровати, перелезла в своё кресло, выехала, стараясь не шуметь, из номера и, проехав коридор, спустилась по пандусу на первый этаж.

За стеклянной перегородкой охранника Мориэля не было видно, вероятно, вышел куда-то.

Нинон проехала в помещение кафе и, взяв маленькую бутылочку минеральной воды со стола, открыла крышку и жадно сделала несколько глотков. Здесь всегда стояла минеральная вода для постояльцев. В помещении кафе был полумрак, только за витражной перегородкой, отделяющей кафе от кухни, горел свет и слышались голоса официанток. Нинон поняла из их разговора, что Сьюзи уже приготовила для месье Симона кофе и круассаны и сейчас понесёт ему в номер. Месье Симон любил завтракать рано. А сегодня днём он собирался поехать в Осгор по своим, каким-то личным делам. Сегодня он даёт здесь последний концерт, и Сьюзи горевала по этому поводу. Через минуту Сьюзи вышла с подносом в зал. Нинон она не заметила в полумраке кафе, поставила поднос с кофе и круассанами на столик у двери и, вдруг вспомнив, что не положила салфетки, вернулась в кухню. Нинон проехала на кресле-каталке к дверям, на минуту остановившись у подноса, и посмотрев на завтрак Симона, быстро выехала в коридор, оттуда по пандусу вверх, опять коридор, и вот её номер. Клэр спала. Закрыв тихонько дверь номера, Нинон услышала, как Сьюзи стучалась в номер Симона с завтраком.