Змея за пазухой

— Зачем?

— Не знаю, — честно признался Никита. — Вернее, кое-какие мысли на сей счет у меня имеются… Но это всего лишь беспочвенные подозрения. Пока подозрения.

— Вы думаете, что в дом мог войти кто-то чужой?

— Да.

— Это исключено! Ведь кроме запорного устройства на двери парадного есть еще и электронный ключ. Его подделать очень трудно, можно даже сказать — невозможно. Малейшее изменение в тональности электронного сигнала, и к дому немедленно прибудет служба охраны.

«Если ее к тому времени не грохнут…» — вспомнил Никита заточку, которая торчала в груди дежурного в пункте видеонаблюдения за домами.

— Так я и не говорю, что в дом проник посторонний.

— Позвольте, позвольте… — Старик воинственно выпятил свою картинную бороду. — Уж не думаете ли вы, что Олега Григорьевича убил кто-то из жильцов дома?

— А вот это я как раз и не думаю. На тот час, судя по сведениям уголовного розыска, в доме находились только жильцы… м-м-м… скажем так — достаточно немолодые. Мне кажется, что здесь просто не может квартировать какой-нибудь киллер на покое.

— Вот видите! Значит, ваша версия насчет «чужого» несостоятельна.

— Отнюдь. Олег сам впустил его и в дом, и в свою квартиру.

— Сам?

— Не удивляйтесь. Убийца был хорошо знаком с Олегом, мало того, пользовался его доверием. Что, в общем, несколько странно.

— Почему странно?

— Олег был очень недоверчив. Это у него с младых ногтей. Наверное, гены — его родители, если вам это неизвестно, были разведчиками. Они погибли на задании. Так что осторожность в выборе друзей-приятелей у Олега замечалась еще в юности.

— Вон оно как… — Старик задумчиво огладил свою бороду. — Что ж, давайте посмотрим…

Иван Николаевич оказался близорук, что для его возраста было немного странно, — обычно в такие годы развивается дальнозоркость, — поэтому он едва не влез в монитор, просматривая видеозапись. Когда наконец «сеанс» закончился и он сел ровно, его лицо было бледным.

— Что с вами?! — обеспокоился Никита.

— Ничего, все нормально, — глухо ответил старик. — Запись можно остановить тогда, когда я скажу?

— Конечно. Нет проблем.

— Тогда нужно повторить все сначала.

Никита понял, что старик сильно взволнован. С чего бы? Волнение Ивана Николаевича передалось и ему, и он какими-то чужими руками включил воспроизведение.

Выждав какое-то время, старик сказал:

— Видите, это я выхожу из подъезда. Узнаете? Вы замечаете, что я прихрамываю?

— Есть маленько.

— А теперь найдите момент, когда я возвращаюсь.

Никита исполнил желание старика, и тот воскликнул:

— Смотрите внимательно! На этих кадрах моя хромота исчезла.

— Верно, исчезла… — Никита прикипел взглядом к монитору.

Действительно, старик не хромал! Но это был точно он — такая же одежда, походка, бородища…

— Должен вам доложить, Никита, что в тот день я выходил из дому только раз и домой не возвращался, — каким-то загробным голосом сказал Иван Николаевич.

— То есть… как это?

— Очень просто. Я уехал на дачу к сыну, где и пробыл два дня в обществе внуков. Мы ловили рыбу, собирали грибы…

— Не может такого быть! Ведь это вы, не так ли? — Никита ткнул пальцем в экран.

— Да, это я. Но позвольте вам доложить, что я пока на память не жалуюсь. Мало того, мы можем прямо сейчас позвонить Виктору — это мой сын, и он подтвердит, что именно в тот злосчастный день мы отдыхали на даче.

— С ума сойти… Это невероятно… невозможно!

— Может, запись смонтирована? Я знаю, что сейчас благодаря новой технике можно и не такие чудеса делать.

— Насчет монтажа я очень сомневаюсь. Диск был изъят в день смерти Олега, поэтому в записи вряд ли кто успел поковыряться. И потом, версия «самоубийство» была принята сразу и безоговорочно. Так что никто и не думал заниматься расследованием этого дела.

— Я согласен, вы правы. Насчет смонтированной записи это я сдуру ляпнул. Монтажа и впрямь не было. В этом я уверен на все сто процентов. Мелкие детали в кадре это подтверждают. Все происходило именно в день смерти Олега Григорьевича.

— Откуда у вас такая уверенность?

Старик приосанился, будто приготовился держать речь на трибуне перед большой аудиторией, и ответил:

— А потому, что я не мог так быстро излечиться от хромоты.

— Но ведь сейчас вы не хромаете!

— Сейчас — нет. В тот день — хромал. Потому как третьего дня подвернул ногу. Даже думал, что сломал. Пришлось ехать в травмпункт, где мне сделали снимок и успокоили — всего лишь вывих. Но неделю похромать пришлось. А уж сколько мне лекарств прописали… Половину пенсии пришлось бы потратить. Но я привык лечиться народными средствами и, как видите, пока бегаю.

— Так кто же тогда на видеозаписи?! Может, у вас есть брат-близнец?

— Вот чего нет, того нет. До сих пор жалею. В роду одни девки. Пять штук. Я шестой, самый младший. А с женщинами разве может быть разговор по душам? Все деньги да тряпки у них на уме. Вот был бы братишка — это другое дело…

— А давайте-ка посмотрим поближе на вашего двойника… — Никита увеличил изображение, насколько это было возможно, и поразился, до какой степени неизвестный был похож на Ивана Николаевича.

Да и старик испуганно шарахнулся от монитора, словно увидел привидение.

— Это ведь я! — воскликнул он. — Точно я! — Он присмотрелся. — Нет, все-таки нет… — молвил Иван Николаевич спустя минуту и облегченно перевел дух. — Все очень похоже, кроме бейсболки.

Двойник (как и сам Иван Николаевич на видеозаписи) был в бейсболке с длинным козырьком, из-за чего нельзя было разглядеть как следует его лицо. Хорошо просматривались лишь знаменитые усы и борода. К тому же человек, выдающий себя за Ивана Николаевича, намеренно шел опустив голову, чтобы его трудно было опознать. «Хитер, сукин сын!» — подумал Никита. Теперь он уже и сам наконец рассмотрел, что фигура неизвестного несколько отличалась от фигуры Ивана Николаевича — все-таки, годы накладывают на человека определенный отпечаток. А двойник старика явно был моложе.

— А что там с бейсболкой? — спросил Никита.

— Дело в том, что такой бейсболки в городе — да и в области — не найти днем с огнем, — не без некоторой гордости ответил Иван Николаевич. — Мне сын ее подарил. Он привез бейсболку из Англии. Спереди на ней шитый золотом герб Виндзоров, а у этого паршивца оттиснуто краской невесть что.

— Уфф… — Никита выдохнул с таким видом, словно только что поднимал тяжеленный груз. — Вот и нашелся ключик к хитрому замочку.

— Вы это о чем? — поинтересовался старик.

— Просто горжусь собой. Я нашел первый след! Теперь есть за что зацепиться.

— Вы думаете, что сможете отыскать убийцу?

— Уверен в этом! — не без пафоса заявил возбужденный Никита.

И тут же сам себя мысленно одернул: «Цыплят по осени считают. Не хвались, на рать идучи…»

— Но ведь на этой картинке, — старик показал на экран монитора, — не видно его лица, лишь борода да усы.

— А походка? Ее трудно изменить. Он хоть и притворяется старым человеком, старается идти медленнее, чем обычно, тем не менее некоторые особенности его походки заметны даже без детального анализа. Наконец, рост. Его легко определить. Так… Смотрим дальше… — Никита убрал паузу, и лжестарик продолжил движение к дому.

Он подошел к двери, набрал код на цифровом замке и, воспользовавшись электронным ключом, зашел внутрь подъезда. Иван Николаевич ахнул.

— Это что же такое?! — От возмущения старик заговорил дискантом. — Представители фирмы, где мы заказывали дверь, уверяли нас, что подделать электронный ключ невозможно!

— Ключ у вашего двойника не поддельный, а самый настоящий, фирменный.

— Как это возможно?! Они что, торгуют своими секретами направо и налево?

— Ну, не без этого… Сами знаете, в какие времена живем. Но здесь другой случай. Я думаю, что вашему двойнику сообщили код замка и вручили ключ совершенно добровольно.

— Вы хотите сказать…