Господин посол

- Ради всего святого, будь осторожна!

Она бледно и нервно улыбнулась и сжала его руку.

Он открыл дверь, она вышла наружу. Пока она неуверенно переминалась на пороге, Фрэнк закрыл дверь, и она услышала клацанье щеколды.

В просвете захламленной аллеи мелькали люди, проходившие по 52-й улице. Она осторожно пробиралась по грудам мусора и грязи, дошла до края и остановилась: нужно было время, чтобы собраться с духом.

Ведь тысячи полицейских ничем другим не занимаются, только ищут её. Бог знает, сколько нью-йоркцев всматриваются в лица всех встречных девушек, рассчитывая получить награду в десять тысяч долларов, которую назначили за поимку любого похитителя. И сколько ещё народу, которые её знают - студенты университета, бродяги с Сикес-стрит, девушки Изи - позовут полицию, едва её увидят? За десять тысяч долларов? Стоя здесь, на краю аллеи, трудно было поверить, что каждый скользнувший по ней взгляд так просто взглядом и останется.

Фрэнк сказал, что риск нельзя не принимать в расчет, и она согласилась. Согласились даже Джош и все прочие, не знавшие, зачем ей выходить. Ей помогли преобразиться, как умели. Памела подстригла Патрисию, и теперь волосы доходили ей только до плеч; потом они их покрасили, превратив её в светлую шатенку. Джуди помогла ей подкрасить ресницы и навести на щеки розовый румянец. Одолжила светло-коралловую помаду. Одета она была также, как в день похищения: грубые хлопчатобумажные шорты цвета хаки и вязаная рубашка цвета клубничного мороженого. Плюс пара сандалий. Но её убеждали, что даже в такой знакомой одежде на улице её не узнают, если только не заметит кто-то из близких знакомых. Новая прическа и толстый слой косметики очень её переменили.

Следующий важный пункт - не находиться на улице дольше, чем необходимо. Поймать такси туда и обратно. Конечно, вечером это было непросто. Ей пришлось пройти по 52-й на запад до Третьей авеню и потом шесть кварталов на север, пока она наконец не нашла машину.

Это было суровое испытание. Разум ей подсказывал, что теперь она в безопасности. На улице она чувствовала себя буквально раздетой. Но теперь она тяжело плюхнулась на заднее сиденье и назвала адрес, который дал Фрэнк. Восточная 85-я улица.

Водитель обернулся и пристально на неё посмотрел.

- Вы уверены, что сможете заплатить? - спросил он. Это был морщинистый и заросший щетиной седой старик со свисающей из уголка рта сигаретой.

- Конечно смогу. А в чем дело?

Шофер пожал плечами.

- Иногда лучше спросить...

Некоторое время он продолжал на неё смотреть, очевидно, чтобы удостовериться, что она действительно может себе это позволить. Потом наконец отвернулся и включил счетчик.

Патрисия забилась в уголок, где, как ей казалось, она не видна будет шоферу в зеркало.

Тот втиснул машину среди множества других, бормоча что-то под нос, когда другой таксист оттеснил его и не хотел пропускать в ряд. Он бормотал все громче и отчетливее, и наконец это бормотание переросло в обращенный к ней вопрос.

- Жестокий город, верно?

Она кивнула.

- Да, мир суров.

- Я вожу такси с 1938 года, - сообщил старик. - Все переменилось. И только к худшему. Город стал грязным и жестоким. Меня шесть раз грабили. Пять из них - за последние два года. Один раз к приставили пистолет к спине. Ниггер пытался меня убить. Забрал все деньги, вылез из такси, развернулся и выстрелил в меня... Просто верх низости. В этом городе есть районы, куда я ни за что не поеду. Можете вызвать полицию, чтобы меня заставить, но я все равно не поеду. Там небезопасно.

Внезапный порыв заставил Патрисию задать ему вопрос.

- А что вы думаете о громком похищении на днях?

- Вы про того индуса, как его там, посла? Ага, это дело ловко провернули. Прошлой ночью я вез фэбээровца. Он не признался бы, но у меня глаз - как рентген; так вот, он работает над этим случаем. Черт, он попусту тратит время. Их никогда не поймают.

- Вы думаете, нет?

- Дьявол, конечно нет. И того маленького ублюдка наверняка уже зарыли. А если ещё нет, то зароют. Никто никогда его больше живым не увидит.

- А как насчет выкупа?

- Его никогда не заплатят. Индия? Черт, вы же знаете, жизнь в таких странах ничего не стоит, совсем не то, что у нас. Дьявол, они не дадут миллиона долларов и за миллион послов. Так что ждите больше. Только у них и забот...

- Вы правда думаете, что похитителей не поймают?

- Ну... - таксист пожал плечами. - Все может быть. Одно скажу наверняка, я сам им не завидую. Слышали, как президент Соединенных Штатов называл их предателями? Предатели, Бог мой. Тут разговор нешуточный.

- Он сошел с ума, - буркнула Патрисия.

- Он просто обоссался, - ответил таксист. - Сказал, что это ставит под угрозу наши отношения с другими странами. Полнейшая чушь. Но он обделался. И вот увидите, где он окажется. Увидите.

Патрисия расслабилась. Она уже начала было жалеть о своем порыве, но сейчас успокоилась, уселась поудобнее и спокойно наблюдала за машинами, несущимися вместе с ними на север. А таксист продолжал трепаться, не нуждаясь в её поддержке и постоянно меняя тему.

Когда он высаживал её на 85-й улице, казалось, ему жалко было её отпускать, так понравилось её внимание.

Адрес на 85-й улице оказался адресом квартиры Саймона. Саймон её уже ждал.

- Что-нибудь выпьешь? - спросил он. - У меня есть почти все. Только назови.

- Мартини, - попросила она.

Саймон кивнул, подошел к бару и занялся напитками, но сам тем временем не спускал с неё глаз, и смотрел куда дольше, чем позволяла учтивость. Он был настолько показушно независимым, что она сразу заключила, что он изо всех сил пытается держать лицо.

Саймон был в красивом голубом кашемировый пуловере, поверх которого выпустил воротничок белой рубашки, и в аккуратно отглаженных брюках. Она буквально кожей ощущала тяжелый запах его то ли одеколона, то ли лосьона после бритья. Фрэнк сказал, что ему пятьдесят пять, и что, возможно, он из голубых. Она могла поверить в первое по его седеющим волосам, тяжелым векам и морщинистому лицу, но по поводу второго мнение у неё не сложилось.

- А над тобой неплохо поработали, - похвалил Саймон. Выглядишь как картинка.

Именно потому она сюда пришла: чтобы посмотреть, насколько она теперь напоминает девушку с фотографии в паспорте, где её сняли в каштановом парике и с таким же гримом. Кроме того, нужно было забрать деньги для Фрэнка.

- Даже если ты на фото и похожа, ты достаточно сильно переменилась, чтобы чувствовать себя в безопасности, - заметил Саймон. И, подавив ухмылку, добавил: - А тебе крупно повезло, что ни одна из опубликованных фотографий не позволяет судить о тебе самой.

Сегодня в утренней "Ньюс" напечатали её фотографию, снятую в студии Изи - утрированно вызывающая поза с черными "цензурными" полосками поперек груди и бедер. Но опять же, по такому фото никто не смог бы её опознать.

Саймон налил им обоим мартини и сел лицом к ней в потертое плюшевое кресло..

- Ваше здоровье, - сказал он, не сводя с неё глаз.

- Паспорт у вас? - спросила она. Ей было неуютно, она немного нервничала.

- Да.

Поставив бокал, он подошел к старинному секретеру у окна и отпер ящик маленьким медным ключиком, который достал из кармана. Принес ей паспорт и стоял над ней, пока она изучала документ.

Как он был сделан, она не имела ни малейшего понятия, но на её взгляд, он был неотличим от того, по которому она ездила в Европу с матерью шесть лет назад. Выдан он был на имя Элизабет Дж. Харрисон, а фотография была её - в каштановом парике, который Фрэнк купил специально для этого.

- Вам нужно отработать эту подпись, - посоветовал Саймон и отхлебнул мартини. - Так вам придется подписываться постоянно.

- Фотография... - начала она.

- Да. Я думаю, нужно наложить тени потемнее. Видимо, они были у вас в тот день, когда снимали.

- Я просто тогда очень устала, - созналась она.