На углу, у Патриарших...

— Ну, что он? — Никольский без радости рассматривал парнишку, который, зажав коленями ладони, раскачивался, как Лобановский на скамье запасных киевского «Динамо».

— Говорит, что использовали его втемную. И вроде не врет, — высказал свои соображения Шивелев.

Он был неплохим опером и, вероятно, «расколол» бы хлипкого компьютерщика до донышка, если б подозревал этого щеночка во лжи, решил Сергей. Поэтому Гена действительно, видимо, не врет.

— Как они вышли на него? — спросил Никольский.

— По объявлению «Из рук в руки», — вздохнул Шевелев. — Развелось их, объяв этих… Хоть киллера нанимай, хоть кого…

— Кто на тебя вышел, паренек? — Теперь Никольский задал вопрос Гене.

— Володя… — проронил юноша. Казалось, он вот-вот разрыдается.

— Один? — продолжал Никольский.

— С ним еще Гриша, который за рулем.

— Никогда не поверю, чтобы эта пара парнокопытных могла дать серьезное компьютерное задание! — Сергей смерил парня насмешливым взглядом: лапшу-то, мол, мне на уши не вешай.

— Они и не давали, — заторопился Гена.

— А кто давал? — Никольский говорил по-прежнему насмешливо, демонстрируя недоверие к парню.

— Они вручили мне бумагу, в которой были подробно расписаны мои задачи.

Гена очень старался, чтобы ему поверили. Да и то сказать: мотать срок по чужим делам кому охота.

— И что это за бумага? — перешел Сергей на деловитый тон.

— Довольно толковая, — признал компьютерщик.

— Как ты думаешь, кто ее написал? — Никольский перешел на почти доверительный тон, как бы призывая задержанного к сотрудничеству с органами следствия, обещающему в дальнейшем облегчение участи.

Гена так его и понял.

— Володька все о хозяине толковал, — с готовностью продолжал парень. — Если это правда, то их хозяин весьма неглупый человек. Только не очень грамотный.

— А ты грамотный? — полюбопытствовал Сергей.

— В общем, наверное, да… — помявшись, ответил Гена.

— Шибко грамотный, а не знаешь, что за такое срок светит?! — вдруг выкрикнул возмущенный Шевелев.

Сергей развернулся и пошел прочь.

— Так тысячу долларов же! — плачуще прокричал Гена в спину уходившему Никольскому.

— Что у тебя? — спросил Никольский Климова, напротив которого сидел задержанный водитель Гриша.

— Полная отказка! — беспечно поведал Климов. — Я не я, и лошадь не моя. А поймали его двое случайно на Разгуляв. Вот он их и довез за тридцатку.

— Ну, про случайного левака я уже в черном «воронке» от тебя слыхал, — «успокоил» Гришу Никольский и продолжал, обернувшись к Климову. — Он Вовчика надоумил, как нам порожняк гнать. Только вот не получится: компьютерщик Гена уже показал, что случайный левак Гриша с Вовчиком — друганы не разлей вода.

— Этот недоносок вам со страху пенку пускает! — не выдержал водила Гриша.

— Ну-ну, — не стал спорить Никольский. — Продолжай, Климов. Ты учти, Гриша, все раскопаем.

Лепилов, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги, виртуозно насвистывал мелодию хита «Убили негра».

— У вас перекур? — полюбопытствовал Никольский.

— Они думают, — пояснил Лепилов.

— Он не думает, Миша, — возразил Никольский. — Он себя жалеет. Тряси его, пока у него разбитый фейс в крови. Он сейчас податливый.

— Сучара ментовская, — повторно провыл фразу из своего небогатого репертуара Вовчик.

— Слышишь, Лепилов, какой голосок жалостный? — с удовольствием отметил Сергей. — Вы тут беседуйте, а я домой спать пойду.

Тихо было в дежурной части.

— Домой? — спросил Паршиков для порядка.

— Домой, домой, — рассеянно подтвердил Никольс

— Если этот тонконогий технарь действительно не в курсе, то эти «быки» тебе козырного туза не дадут, Сережа, — грустно сказал Паршиков.

— А я и не догадываюсь! — разозлился Никольский.

Он вышел на Садовое, прошагал недолго и устроился в прозрачном домике троллейбусной остановки. Поздно было, бежали по кольцу не в стаде, а поодиночке легковые автомобили, но ни десятого, ни «букашки» не было. Да и не ждал он троллейбуса. Он ждал ресторанного певца Виктора, своего агента, который скоро и объявился.

— Проверился как следует? — первым делом спросил Никольский.

— Васильевич, ты кого-то другого имеешь в виду? — возмутился Витек. Он не шутя считал себя высоким профессионалом, а тут незаслуженно обижает недоверием начальство.

— Зачем вызвал? Срочность какая? — тотчас пресек его старания Сергей.

— Цыган, — односложно, нарочито значительно, ответил Виктор.

— А еще еврей. И чечены. И малаец. — Никольский устал и не скрывал раздражения. — Дело говори.

— Я и говорю, — сбавил тон певец. — Цыган. Точнее, цыганский барон. У нас бродит. Про тебя расспрашивает. Каждому встречному-поперечному жалуется, что никак не может с тобой поговорить, а у него, мол, кое-что интересное для тебя имеется.

— А про трех своих баб, что у нас в обезьяннике, ничего не говорил? — язвительно поинтересовался Никольский.

— О бабах и речи нет, — покачал головой Виктор.

— Хитрый, собака, — сделал вывод Никольский. — Точно рассчитал, что слушок о нем обязательно до отделения дойдет.

— Нужен он тебе, Васильевич? — заискивающе спросил Витек.

— А кто его знает… — В голосе Никольского уже совершенно отчетливо слышалось усталое равнодушие. — Все сказал?

— Все, — кивнул информатор.

— Тогда иди, — предложил Сергей с тем же усталым равнодушием.

— Я лучше поеду! — решил Виктор, увидев, что приближается заблудившаяся в ночи «букашка». Громыхнули, открываясь и закрываясь, троллейбусные дверцы. Ресторанный певец укатил.

— Возвращался домой Сергей мимо Патриарших прудов. Проходя вдоль ограды, он бездумно любовался белыми лебедями, плывшими по черной воде.

— Ты друг мне, начальник? — спросил цыганский барон и сам же ответил за Никольского. — Вижу, вижу, что друг, сердце ты мое сероглазое!

— А без переплясов можешь? — лениво поинтересовался Никольский. — Ты, Паша, не в театре «Ромэн», а в 108-м отделении милиции. Что имеешь предложить? Без пены и без фуфла.

— Обмен, Сергей Васильевич, выгодный для тебя обмен! — заторопился цыган.

— Не понял! — отрезал Никольский.

— И понимать нечего! — Паша даже руками замахал. — Я тебе двух баб, ты их видел, они внизу дожидаются, а ты мне — трех девочек, что у вас за решеткой сидят!

— Три девочки, что за решеткой сидят, — воровки! — Сергей был непреклонен.

— Какие они воровки? — затянул барон со слезой в голосе. — И не украли они вовсе, а попались. По глупости, из-за бабской жадности, в первый раз на такое пошли. А я тебе двух настоящих воровок дам. Много крали, многих людей обидели и ни разу не попались. Такие рецидивистки, такие рецидивистки! Их за решетку посадишь — большое дело для народа сделаешь! Не обмен, подарок для тебя, начальник!

— Легко ты своих рецидивисток сдаешь! — усмехнулся Сергей. — Ведь они и тебе в клюве кое-что носили, а?

— Они цыганский закон нарушили, — сурово сказал Паша. — Ну, по рукам?

— Нет, — твердо отрезал Никольский и хлопнул ладонями по столешнице, вроде бы собираясь подняться и окончить разговор.

— Уснула справедливость в твоей душе! Бюрократ в ней поселился, который только по инструкциям и статьям живет, а о благе государства и думать не желает!.. — речитативом затянул барон, и вдруг резко сменил тон на деловой. — А если я к обмену и премию пристегну?

Сергей взглянул на него как на недоумка.

— Иди с Богом, Паша… — вздохнул он.

— Я не деньги тебе лично предлагаю, а кое-какие сведения по делу, которым ты без удачи сейчас занимаешься! — поспешно зачастил барон, поняв, что сморозил глупость и Сергей этих слов не простит.

— Тогда говори, — разрешил майор.

— Отдашь девочек? — сразу же начал торговаться цыган.

— Смотря сколько весит твоя информация, — усмехнулся Никольский.

Барон Паша поднялся со стула, подошел к столу, склонился над собеседником.