Чужаки

Но свое начальство входить в ее положение не пожелало.

- Ты что, Чупрова, на старости лет в детство впала? - рассердился председатель сельсовета.- Это получается: возьми свои кубики - отдай мою куклу. Мы тут не частная лавочка, а советское учреждение. Покупка твоего бывшего домовладения оформлена в соответствии с процедурой, и хочешь ты этого теперь или нет, а назад оглобли поворотить нельзя. Вот если товарищ Варваричев надумает продать тебе свой дом и уплатить госпошлину, тогда другое дело...

"Продаст как миленький,- решила Степанида после долгих раздумий.-Даром, что полковник, а мужик, по всему видать, простой. Скажу, что житья нет от невестки, углом попрекает. Он должен войти в положение - сам пожилой".

Но пока она дожидалась удобного момента для разговора с Федором Христофоровичем, пока обдумывала, что ему скажет да как, случилось непредвиденное обстоятельство: к нему нагрянуло все его семейство, сын с женой и внук Женя, или по-домашнему Жека. Они нагрянули неожиданно даже для самого, Федора Христофоровича. Просто подкатили в один прекрасный день к его дому, даже не в выходной, а посреди недели, как раз в то время, когда Федор Христофорович во дворе, под новеньким навесом, кормил своим нехитрым обедом Пиккуса.

- Деда! - закричал Жека прямо из машины.- А мы к тебе в отпуск.

- Вот радость, вот сюрприз,- все повторял Федор Христофорович, помогая выгружать из багажника чемоданы и сумки с продуктами.- Вот это сюрприз...

Он так обрадовался, что не знал, как угодить дорогим гостям. В порыве нежности он то пожимал руку сыну, то улыбался его жене, то гладил по голове внука. И все это он делал неуклюже и невпопад. Пиккусу за него почему-то стало неловко. Он поднялся из-за стола и хотел незаметно уйти, но Федор Христофорович не дал ему это сделать. Он вдруг бросился к нему, схватил его руку и поднял ее вверх. Так рефери в боксе показывают, кто стал победителем в поединке.

- А это Эйно Карлович Пиккус - гениальный плотник и человек большой души,- закричал он так, что всем захотелось сделать шаг назад.- Вы только посмотрите, как он отделал нашу развалюху. Не знаю, что бы я делал без него. Наверно, сбежал бы отсюда уже на следующий день.

- Кто вам поверит, папа,- улыбнулась любезно Тамара,- что вы могли оставить это замечательное место

и вернуться в каменный мешок, который называется московской квартирой. В городе сейчас просто кошмар: всюду толкотня, жуткая пыль, бензин...

- А я люблю, когда пахнет бензином,- вздохнул Федор Христофорович.

- И я люблю,- сказал Женя.- А еще когда асфальтируют.

- А купаться ты любишь? - спросил его дед.- А рыбу ловить? А собирать ягоды, грибы, жечь костер?..

- Точно не знаю, но думаю, что люблю,-сказал Жека серьезно.

- Вот и хорошо,- сказал Федор Христофорович.- Тут есть один мальчик, его зовут Васей. Он иногда помогает нам ремонтировать дом. Я тебя с ним познакомлю, и он тебе все тут покажет.

После того, как гости снесли вещи в дом и умылись с дороги, хозяин усадил их за стол и стал потчевать гречневой кашей собственного производства. Снизу она у него подгорела, а сверху не доварилась. После смерти жены он научился довольно сносно готовить по кулинарной книге, даже пироги иногда пек. Но там была газовая плита, а тут керосинка, к которой он никак не мог приспособиться. Лечь пока что сложить не успели. Гости кашу есть не пожелали, а попросили поставить чайник и достали свои, привезенные из Москвы продукты.

После обеда Тамара надела сарафан и повела Жеку на речку, а Федор Христофорович и Глеб остались под навесом.

- Ну, как ты здесь, батя? - спросил сын.- Малость пообвык? Вспомнил свои молодые годы?

- Ты же знаешь,- ответил отец,- что я только по паспорту деревенский, а на самом деле в сельской местности никогда не жил, то есть почти никогда.

- Но тебе здесь нравится?

- Природа тут красивая и люди хорошие, но, по правде говоря, я все время чувствую себя школьником, который вышел к доске отвечать урок.

- Вся наша жизнь - сплошной экзамен,- попробовал пошутить Глеб.

Но отец его не поддержал.

- Так-то оно так, но экзамены просто из любви к этому делу никто не сдает. А я никак не могу взять в толк, зачем мы все это затеяли. Нужна Женьке дача на лето, так поехали бы в Раздоры и сняли дачу, как все делают, а то прямо какое-то великое переселение затеяли.

- Папа, тут не в Жеке дело, хотя и ему тоже свежий воздух не повредит. Прежде всего, дача нужна тебе. И не скромничай, пожалуйста, ты ее заслужил своим беззаветным трудом, своей кровью, пролитой за нас...

- Ах, оставь, пожалуйста, этот вздор. Ты не на собрании. Тебе прекрасно известно, что меня за всю войну даже не царапнуло, и, вообще, я в боях почти не участвовал, а выполнял обычную инженерную работу.

- Все равно ты много сделал,- настаивал сын.

- Мне за это платили,- возразил отец.

В конце концов они перешли на воспоминания и просидели под навесом до тех пор, пока Тамара и Жека не вернулись с речки.

Тамаре очень понравилось в Синюхино. Она не уставала об этом говорить и все нахваливала Федора Христофоровича за то, что он сумел выбрать такое изумительное место. Каждое утро она шла купаться на речку, потом съедала два яйца всмятку. После завтрака она брала книгу и устраивалась с нею под сиренью, возле дома. Она попыталась было готовить обеды, но керосинка выводила ее из себя, и потому Федор Христофорович, который успел уже немного привыкнуть к этому несовершенному кухонному орудию, взял на себя обязанности стряпухи. Круп и консервов у него было вдоволь, яйца, молоко и всякую зелень он покупал у соседей, хлеб по вечерам привозили в сельпо, а мясо для него где-то доставал Пиккус, втридорога, но зато парное. Так что с продуктами проблем не было. Вскоре в Синюхино поспела клубника. И это стало настоящим праздником для семьи Варваричевых.

Сначала соседи продавали им клубнику. Но потом Тамара познакомилась кое с кем из местных женщин и особенно сошлась с Самохиной, которая с успехом заменяла в Синюхино многотиражку. Та ей ежедневно докладывала, что почем и где, а заодно сообщала массу подробностей из жизни односельчан. Это было чем-то вроде подарка фирмы постоянному клиенту. Тамара слушала ее и поддакивала, хотя ее совершенно не интересовало, кто с кем пил и куда потом делись дрова. В своем сарафане из ситца и косынке в крупный горошек она казалась настоящей сельской женщиной. Так что издалека можно было подумать, что вот встретились две кумушки и зацепились языками.