Чужаки

- Вот,- сказала довольная Клавдия.- Пользуйтесь. Я не то что некоторые - для всех стараюсь.

С Николая как будто сдуло всю его усталость. Он подхватился и полез на крышу прилаживать временную антенну, провозился с ней весь вечер и закончил уже затемно. Телевизор работал, но ничего не показывал. Клавдия утверждала, что загвоздка в антенне, а Николай доказывал ей, что все сделал как положено, просто телевизор неисправен, и хотел снять крышку, чтобы посмотреть, в чем там дело. Но Клавдия не позволила этого сделать, в сердцах назвала мужа уродом и рохлей и понесла телевизор к соседям, чтобы проверить, как он будет работать с настоящей антенной. Но телевизор и там не желал ничего показывать. Клавдия вернулась домой злая и затолкала телевизор ногой под кровать.

- Легче на поворотах,- не выдержал Николай.- Ведь денег стоит.

- Не твое дело,- сорвалась Клавдия.- Не ты платил - не тебе мне выговаривать. Сам-то рубля в семью не дашь, все маманьке в сундук складываешь.

- Так, невестушка, так,- вступила в разговор Степанида.- Выходит, ты одна всех поишь и кормишь, а мы тут все вроде как приживальцы.

- Я этого не говорила,- пошла на попятную Клавдия.- По мне все ладно.

Она пожалела, что начала этот разговор, но остановить свекровь было уже невозможно.

- Тогда ответь, невестушка, зачем ты тут воду мутишь, зачем во грех нас вводишь, словно вражья сила: сына стравливаешь с матерью, брата с братом. Так и кортит тебя в свое гнездо нагадить. Ведь это ты, бесстыжая, напела мне родителев дом за полцены продать. Думала попользоваться, гадина, а как не вышло, ты и мутишь воду.

- Сами вы гадина,- огрызнулась Клавдия, но заводиться не стала, весь пыл прошел.

- Дом продавать вообще не следовало,- сказал Николай.- Хороший, крепкий дом. Дядья наши умели строить. По теперешним временам такому дому цены нет. Вон у Фроликовых красновидовских изба вроде баньки, а дачников пускают и берут по двести рублей за лето. И дом за собой сохраняют, и пользу имеют с него.

- А если уж продавать,- продолжал рассуждать Николай,- то просить свою цену. Дом-то почти новый.

- Пап,- сказал вдруг Васятка,- а давай его отымем.

Все засмеялись, даже Клавдия, чувствовавшая за собой некоторую вину, и сам Васятка засмеялся, решив про себя, что таким образом взрослые одобряют его предложение. И в общем-то был прав. Степанида, так та совсем всерьез приняла идею внука. Правду говорят - старый что малый.

"А если и впрямь затребовать дом назад? Пойти к председателю сельсовета, поплакаться, дескать, продали дом по дурости. Мужик свойский, синюхинский, с Минькой вместе на фронт уходил, чай, не обидит, войдет в положение..."

Это мысль не давала теперь покоя Степаниде. Но было одно сомнение: платить Варваричеву за ремонт дома или не платить. По справедливости, конечно, нужно было заплатить, потому что человек старался, нанимал рабочую силу, покупал материалы, а с другой стороны - кто ж его просил ремонтировать совсем еще крепкий дом. Вот из-за этой-то загвоздки она и решила, прежде чем идти в сельсовет, посоветоваться с Хренковым. Матвей Хренков слыл у синюхинцев большим знатоком законов, хотя если разобраться, то ни малейшего повода для этого не давал. Просто это был человек, который раз и навсегда определил для себя, что хорошо, а что плохо. В своих оценках он никаких компромиссов не признавал и гордился этим, считая себя человеком принципиальным. Все-все на свете он, подобно какому-нибудь сверхфакиру, запросто умещал в два ящичка, белый и черный.

- Про деньги и думать не моги,- сказал Хренков, когда она выложила ему суть своего дела:- Ты должна отдать полковнику все сполна. Я имею в виду стоимость дома уже после ремонта.

- Но ведь это какие деньги,- вздохнула Степанида.

- За ошибки, мать моя, платить надо,- рассудил Хренков.- Кто тебя в сельсовет тянул за руку дом-то родителев продавать. Небось сама бежала да еще думала, кабы покупатель не передумал.

- Правда твоя, Матвей,- опустила глаза Степанида.

Но тут ее как будто кто шпилькой кольнул в бок:

- Так, по-твоему, это справедливо, когда один растопырился на два дома, а другому жить негде?

- Я этого не говорил,- сказал Хренков.

- Так идти мне в сельсовет, требовать мне свой дом назад или нет? спросила Степанида, которая подозревала; что Хренков над ней подсмеивается.

Но Хренков вовсе не шутил. Он походил по комнате, глянул в окно. А потом сказал:

- Действуй. От тебя не убудет, если откажут, но, может, чего и выгорит. И мой тебе совет: начинай с района. Коли там, наверху, решат в твою пользу тутошнее начальство препятствий чинить не станет, а если там откажут, то здесь у тебя еще шанец останется.- Степанида оценила этот совет, но все же ушла от Хренкова немного обиженной.

"Вольно ему советы давать, старому черту,- думала она с раздражением, нет чтоб бумагу какую написать. Забурел, старый пес, совсем забурел".

На следующий день она договорилась с товаркой, что та подменит ее на ферме, сказала Клавдии, что ей нужно в Калинники принимать молодняк, и поехала в район. Там она нашла дом, где помещался райисполком, и спросила первого попавшегося человека с портфелем: "Кто тут насчет домов?"

- Вам к Кирьяновой,- сказал тот вежливо.- В конце коридора направо.

Кирьянова оказалась полной рыхлой блондинкой с лиловым лицом и сильно накрашенными губами.

Когда Степанида заглянула в комнату, та печатала на машинке.

- Вы по какому делу, гражданка? - спросила Кирьянова, не переставая стучать по клавишам.

- Я насчет денег,- почему-то вырвалось у Степаниды. "А что,- подумала она тут же,- и насчет денег тоже. Кто просил его ремонтировать почти новый дом".

- Вам в собес надо,- сказала Кирьянова.

- А сказали сюда,- возразила Степанида.

- Ладно, вот вам бумага, бабуля,- Кирьянова, не отрываясь от своей машинки, протянула Степаниде чистый листок.- Изложите свою просьбу. Не обязательно по форме. Как можете. Поставьте свою подпись и дату, то есть сегодняшнее число. И отдайте мне. Там, в коридоре, столик стоит, а на нем чернила с ручкой.

Степанида вышла в коридор, постояла, с листком в руках возле столика и уехала обратно в Синюхино, решив, что свое начальство все-таки надежнее.