Риф Скорпион (cборник)

Поди опознай человека по такому снимку. Возможно, это и впрямь был благоухающий чесноком турист из Милана, занимавший 401-й номер.

У каждого кафе свое лицо. В одних случаях его определяет интерьер, в других — клиентура. В кафе «Багатель» эти черты дополняют друг друга. Кружевные скатерти, хрустальные люстры, тюлевые занавески, белая с синими завитушками посуда. Идеальное обрамление для пожилых дам в шляпах. Сюда, на второй этаж над кондитерской «Бристоль», заходят и другие посетители. Школьники и студенты. Служащие в обеденный перерыв. Пенсионеры в серых костюмах с трубкой в зубах. За чашкой кофе встречаются вышедшие за покупками молодые домохозяйки. Но главным образом — пожилые дамы, которые снимают пальто, но не расстаются со шляпами.

Особа, прозванная мной «мисс Марпл», уже сидела за столиком. Она облюбовала место у окна, на столе перед ней стояли чашка и чайник, лежала толстая пачка газет. В руке она держала вечное перо, но в этот момент не писала. Взгляд ее был направлен на улицу внизу. Лист бумаги рядом с газетами украшала вверху эмблема «Эмнести интернешнл»: горящая свеча за колючей проволокой. Не заметив меня, она наклонилась к окну, пристально глядя куда-то вдаль.

Я сам не знал, почему пришел. Не знал, зачем она меня пригласила. Совсем ничего не знал о ней. Мы столкнулись друг с другом на горке, катя по своим делам на велосипедах. Вместе безуспешно пытались пройти к месту одного происшествия. Выпили по чашке кофе в кафе Эриксена и еще несколько чашек у меня дома. Обменялись мнениями по поводу одного покушения и одного убийства. Перекинулись несколькими словами в холле гостиницы «Турденшолд». Вот и все. Конечно, не так уж мало за пятьдесят два часа с хвостиком, если учесть, что прежде мы были совершенно незнакомы. Да и теперь знакомство оставалось поверхностным. Правда, теперь кое-что мне было известно. Велосипед «ДБС». Похоже, что она учится в вечерней школе. И, судя по всему, живет недалеко от меня. Где-то в районе Сверресли. Знает женщину, которая служит старшим инспектором в уголовном розыске. Каким-то образом связана с «Эмнести». Что еще? Что она одержима извращенной страстью копаться в мерзопакостных уголовных делах.

Мисс Марпл испуганно вздрогнула, когда я опустился на стул. Убрала в сумку лист с эмблемой и ручку. Я снял куртку и пошел за кофе. Вернувшись, увидел, что она держит в руке ксерокопию газетной статьи, которую и положила рядом с моей чашкой. Статья была иллюстрирована той самой фотографией, какую мне сегодня показывал полицейский, но не так сильно обрезанной. Видно почти всю носовую часть самолета. Арабские письмена на фюзеляже. Двух мужчин в проеме. Неплохой снимок для газетной публикации, хоть и не рассмотреть выражения лица перепуганного насмерть светловолосого человека, в чей затылок нацелился пистолет.

— Я сразу сообразила, что где-то видела этот снимок раньше, — сообщила девушка. — Угон самолета, 1978 год. Фотография сделана на аэродроме в Эр-Рияде, Саудовская Аравия. Человека с пистолетом считают главарем угонщиков. И организатором многих других террористических акций за последние пятнадцать лет. Он называет себя Аль-Ками, по имени одного из великих арабских поэтов-классиков. Настоящее его имя никому не известно. Сотрудничал с самыми различными политическими группировками, ни одной не отдавая предпочтения. Похоже, он попросту профессиональный террорист без каких-либо идеологических корней. Наемный убийца на высшем уровне.

Я посмотрел вокруг. Увидел кружевные скатерти, тюлевые занавески, хрустальные люстры, дам в шляпах, школьников, пенсионера с трубкой, официантку в черной юбке и белой кофточке, репродукции на стенах, прилавок с бутербродами, зеленые растения на низких перегородках посреди зала. Уловил обрывки разговоров о последнем музыкальном телешоу, о качестве трески у различных торговцев на рыбном рынке, о весеннем представлений оперетты «Гайз энд Долз» в Трёнделагском театре, о том, какая нынче выдалась хорошая весна, о прогремевшей на всю страну местной знаменитости, о преимуществах внешней или внутренней теплоизоляции старых деревянных построек. И я заключил, что во всем мире не могу представить себе места более удаленного от Среднего Востока, Кампучии, Сальвадора, Персидского залива, Южной Африки, Филиппин и Афганистана, чем наше кафе «Багатель». Какие тут международные террористы, угонщики самолетов и наемные убийцы!

Я улыбнулся.

— По-твоему, выходит, что покушение на здешнего директора Магне Муэна было задумано арабо-итальянским угонщиком? Неудавшееся покушение, жертвой которого стали американский министр, помощник норвежского министра и случайный шофер?

Она, конечно, почувствовала иронию, однако ей было не до шуток:

— Ты что же — не понимаешь, насколько это серьезно?

Заметив, что две почтенные дамы за соседним столиком повернулись в нашу сторону, мисс Марпл понизила голос:

— Забудь то, что я говорила вчера. Вот факты: полиция считает, что террорист Аль-Ками находится в Трондхейме, и у них есть для этого основания. Я посмотрела в одной энциклопедии слово «Каналетто». Это прозвище художника начала восемнадцатого века, который жил в Венеции. У него был племянник — Бернардо. Бернардо Беллотто. Он взял себе то же прозвище — Каналетто. Понял?

— Нет.

Она горестно посмотрела на меня и сурово пояснила:

— Псевдоним. Вымышленное имя. Кличка. Что может быть естественнее для человека, назвавшего себя именем великого арабского поэта, чем выбрать в качестве клички прозвище великого живописца из страны, за уроженца которой он себя выдает?

— Допустим, что ты права, — сухо произнес я. — Но если и впрямь этот араб, или как его там, отправил Солсбери на тот свет, как быть с тем фактом, над которым ты еще вчера ломала голову? Я говорю о внезапной замене машины вооруженных сил на лимузин директора Муэна, В твоей нынешней версии есть по меньшей мере два слабых пункта. Во-первых, иностранец должен чертовски здорово знать местные порядки, чтобы точно предугадать, какую именно машину предложат взамен выведенной из строя. Во-вторых, возьмем саму эту диверсию против первой машины. Не говоря уже о дерзости такой акции в мастерской, где толчется куча народу, дело намного осложняется, если ее проводит человек с ярко выраженной иностранной наружностью.

Она посмотрела на меня. Насторожилась.

— Диверсия? — медленно произнесла она. — Откуда ты знаешь об этом?

— Разве это секрет?

— В газетах ничего не писали.

— Но ты ведь знала?

— Да.

— И как же ты проведала?

— Я подслушивала, — сказала она. — В мастерской. Разве удержишь механиков от обсуждения такого случая. Хотя вообще-то похоже, что полиция велела им держать язык за зубами.

Я удивился. Эта особа крепко потрудилась. Отыскать газетную статью многолетней давности — уже не так-то просто, а она управилась с этим за несколько часов. Сверх того, съездила в автомастерскую и рыскала там, надеясь что-нибудь обнаружить. Что еще успела она предпринять за эти последние дни?

— Ну а ты откуда об этом узнал? — спросила мисс Марпл.

— О чем?

— О диверсии против машины вооруженных сил.

— У меня тоже есть свои источники, — ответил я. — Бьёрн Муэн. Сын главы «Интер электроникс».

Она поглядела на улицу за окном. Я заметил, что она то и дело что-то нервно высматривает.

— Ты рассказала своей подруге из уголовного розыска, что интересуешься делом, которым она занимается? — спросил я.

— Ну да, упомянула.

— И что сказала на это Тетушка Полиция?

— Чтобы я не совала свой нос, — произнесла мисс Марпл задумчиво.

Хотя я не уловил в ее словах особенно глубокой мысли.

— «Интер электроникс», — пробормотала она. — Машина «Интер электроникс». Шофер из «Интер электроникс». Посещение «Интер электроникс». Директор в числе сопровождающих. И твоя зазноба работала в «Интер электроникс».

— Моя зазноба?

— Марго Стрём.

— Марго Стрём никогда не была моей зазнобой, — возразил я.