Бледный преступник

- А, это! Здесь тоже все в порядке. - Она пожала плечами, а затем раздраженно покачала головой. - Она - нормальный ребенок, комиссар. Эммелин никогда не придет в голову удрать из дому, если вы на это намекаете.

- Еще раз прошу простить, что мне приходится задавать эти вопросы, фрау Штайнингер. Но их нужно задать, я уверен, вы это понимаете. Лучше, если мы будем знать абсолютно все.

Я допил свой кофе и задумчиво посмотрел на рисунок на дне моей чашки. "Что бы могла означать эта фигура в виде створки раковины?" - подумал я.

- Она дружит с мальчиками? - спросил я.

- Побойтесь Бога, ей всего четырнадцать лет. - Она нахмурилась и возмущенно смяла сигарету.

- Девочки взрослеют раньше мальчишек. Раньше, чем нам хочется, наверное.

О Боже, что я об этом знаю? Послушать меня, подумал я, так на моих руках целая куча детишек.

- Она пока не интересуется мальчиками.

Я пожал плечами.

- Как только вам надоест отвечать на мои вопросы, мадам, вы сразу скажите, и я тут же избавлю вас от своего присутствия. У вас, несомненно, есть дела и поважнее, чем помогать мне искать вашу дочь.

Какое-то мгновение она смотрела на меня тяжелым взглядом, а затем извинилась.

- Могу ли я осмотреть комнату Эммелин?

Обычная комната четырнадцатилетней девочки, во всяком случае, для той, которая учится в платной школе. Над кроватью в тяжелой черной раме висела большая афиша постановки "Лебединого озера" в парижской "Опера", а на розовом одеяле сидели два потертых плюшевых медвежонка. Я приподнял подушку. Там лежала книга, роман за десять пфеннигов, который можно купить на каждом углу. Разумеется, не "Эмиль и детективы".

Я протянул книгу фрау Штайнингер.

- Как я уже говорил, девочки взрослеют раньше.

* * *

- Говорили с ребятами из технического отдела? - В двери моего кабинета я столкнулся с Беккером, который как раз выходил из него. - Нашли что-нибудь в чемодане? Или на куске занавески?

Беккер повернулся на каблуках и последовал за мной.

- Чемодан сделан в мастерской фирмы "Турнер и Гланц", комиссар. Достав свою записную книжку, он добавил: - Фридрихштрассе, 193-а.

- Звучит очень солидно. Они регистрируют, кому продают чемоданы?

- Боюсь, что нет, комиссар. Но, очевидно, это очень популярная фирма, особенно среди евреев, уезжающих из Германии в Америку. Господин Гланц утверждает, что они продают в неделю три-четыре чемодана.

- Счастливчик.

- Занавеска из дешевой материи. Ее можно купить повсюду.

Он начал рыться в бумагах у меня на столе.

- Продолжайте, я слушаю.

- Значит, вы еще не читали мой отчет?

- А что, похоже, что читал?

- Вчера днем я ездил в школу, где учится Эммелин Штайнингер - в реальную гимназию Паульсена.

Он наконец отыскал отчет и помахал им у меня перед носом.

- Ну, вам крупно повезло. Там столько девочек!

- Может быть, вы прочитаете его сейчас, комиссар?

- Избавьте меня от этого.

Беккер сделал недовольное лицо и посмотрел на часы.

- Понимаете, комиссар, я уже собирался уходить. Мне нужно отвести детей в Луна-парк.

- Вы начинаете напоминать мне Дойбеля. Кстати, где он, хотелось бы знать? Копается в своем садике? Сопровождает жену по магазинам?

- Я думаю, он разговаривает с матерью пропавшей девушки, комиссар.

- Я только что сам был там. Но не важно. Расскажите мне, что вам удалось узнать, и можете выметаться.

Он сел на краешек моего стола и скрестил руки на груди.

- Простите, комиссар, я забыл вам рассказать об одной вещи.

- Да неужели? Мне кажется, полицейские в Алексе стали забывать слишком много. Если вы забыли, чем мы занимаемся, то я напомню:

мы расследуем дело об убийстве. А теперь слезайте с моего стола и расскажите, черт возьми, что вы узнали?

Он спрыгнул с моего стола и вытянулся по стойке "смирно".

- Готфрид Бауц мертв, комиссар. Похоже, что его убили. Домохозяйка сегодня рано утром нашла тело Бауца в его квартире. Корш поехал туда, чтобы узнать, нет ли там каких-либо обстоятельств, которые были бы полезны в нашем деле.

Я медленно кивнул:

- Понимаю. - Потом выругался и взглянул на него вновь. Он стоял перед моим столом навытяжку, как солдат, и выглядел ужасно нелепо. - Ради Бога, Беккер, сядьте, а то у вас начнется трупное окоченение, и расскажите, что вы там написали в своем отчете.

- Спасибо, комиссар. - Беккер пододвинул к себе стул, развернул его и сел, опираясь руками о спинку стула.

- Я узнал две вещи, - сообщил он. - Во-первых, большинство одноклассниц Эммелин Штайнингер утверждают, что она не один раз говорила, будто хочет убежать из дому. Очевидно, не ладила со своей мачехой...

- Мачехой? Она даже не упомянула об этом.

- Ее настоящая мать умерла примерно двенадцать лет назад. А недавно умер и отец.

- Что еще?

Беккер нахмурился.

- Вы же сказали, что узнали две вещи.

- Да, комиссар. Одна из девушек, еврейка, вспомнила случай, который произошел с ней месяца два назад: какой-то мужчина в форме остановил свою машину около школьных ворот и подозвал ее. Он сказал, что, если она ответит на несколько вопросов, он подбросит ее домой. Ну, она говорит, что подошла и остановилась у машины, мужчина спросил, как ее зовут. Она сказала: Сара Хирш. Тогда мужчина спросил ее, не еврейка ли она, и когда она сказала, что да, он уехал, не сказав больше ни слова.

- Она описала этого человека?

Беккер скорчил рожу и покачал головой.

- Она выглядела слишком напуганной и ничего толком не сказала. Со мной были двое полицейских в форме, и я думаю, они ее до смерти напугали.

- Вряд ли ее можно винить за это. Наверное, она подумала, что вы собираетесь арестовать ее за приставание к мужчинам или за что-нибудь еще. Но, видимо, девочка очень способная, если учится в гимназии. Может быть, она рассказала бы вам все, если бы рядом были ее родители, а не эти болваны. Как вы думаете?

- Я в этом уверен, комиссар.

- Я сам с ней поговорю. Похож я на добродушного дядю, Беккер? Нет, лучше не отвечайте. - Он дружелюбно улыбнулся. - Ну хорошо. Это все. Отдыхайте.

- Спасибо, комиссар. - Он встал и направился к двери.

- Беккер!

- Да, комиссар?

- Хорошо поработали.