Расследование

– Это не его рук дело? – спросил я и показал письмо, полученное Тони от секретариата стюардов.

Ферт встал, подошел ко мне за письмом и, не скрывая раздражения, прочитал.

– Не знаю! – вырвалось у него. – Право, не знаю! Когда пришло письмо?

– Во вторник. А отправлено в понедельник.

– До нашей встречи... он не упоминал об этом.

– Вы не можете выяснить, приложил он к этому руку или нет?

– Вы хотите сказать... что вам в таком случае будет труднее простить его?

– Нет. Я вовсе не о том. Просто я подумал, не заработал ли опять наш шантажист-невидимка. Обратите внимание на эти слова: «До нашего сведения дошло...» Кто же довел это до их сведения?

– Я выясню, – решительно сказал Ферт. – Это вряд ли будет сложно. Разумеется, вы не должны обращать внимания на это письмо. И речи нет о вашем переезде.

– Но что вы намерены предпринять? Вернуть нам лицензии? Как вы собираетесь объяснить это?

Он удивленно поднял брови:

– Мы не обязаны объяснять наши решения.

Я подавил усмешку. Неплохо придумано.

Лорд Ферт снова опустился в кресло и положил письмо в свой портфель. Туда же он положил и магнитофон. Затем, тщательно выбирая слова, сказал:

– Скандал такого рода может обернуться крайне неблагоприятными последствиями для скакового мира.

– Значит, вы хотите, чтобы я получил свою лицензию и помалкивал в тряпочку.

– Ну... в каком-то смысле...

– И не преследовал бы шантажиста, если он начнет фокусничать...

– Ну да. – Он был рад, что я сразу все понял.

– Не пойдет.

– Но почему?

– Потому что он попытался меня убить.

– Что?!

Я показал ему кусочек выхлопной трубы и стал объяснять:

– Это было сделано во время бала. Значит, шантажист из числа тех шестисот с лишним человек. В таком случае найти его будет не так сложно. Можно сбросить со счета женщин: вряд ли кто-то из них стал бы сверлить чугун в вечернем платье. Слишком бросается в глаза. Выходит, остается три сотни мужчин.

– Этот человек хорошо знал вашу машину, – заметил лорд Ферт. – В таком случае круг подозреваемых сужается.

– Необязательно. Меня вполне могли видеть многие на скачках, когда я вылезал или садился в нее. Машина, увы, очень бросалась в глаза. Но на бал я прибыл с опозданием. Пришлось парковаться в самом конце стоянки...

– А вы уже... – Он прокашлялся. – Полиция знает об этом?

– Если вы хотели спросить, ведут ли они расследование по делу о покушении на убийство, то ответ отрицательный. Если вас интересует, собираюсь ли я заявить, то отвечу так: пока не решил.

– Если уж полиция начнет копать, их не остановить.

– С другой стороны, если я не сообщу в полицию, шантажист может решиться на вторую попытку. С надеждой выступить лучше, чем прежде. А для меня этого будет достаточно.

– М-да. – Он погрузился в размышления. – Но если вы дадите ясно понять, что не намерены преследовать того, кто устроил вам все это, он, возможно, оставит мысли о...

– Вы действительно убеждены, что скаковое дело только выиграет, если мы позволим шантажисту и убийце спокойно жить среди нас?

– Возможно, это лучше, чем скандал на всю страну.

– Голос государственного человека.

– Вы так думаете?

– А если он не сумеет оценить вашу логику и все же прикончит меня, неужели и тут удастся замять скандал?

Он не ответил, только пристально посмотрел на меня своими пылающими глазами.

– Ну ладно, – сказал я. – Обойдемся без полиции.

– Спасибо.

– Но тогда... Тогда придется заняться его поиском самим, поделив обязанности.

– То есть?

– Я отыщу его. А вы с ним разберетесь.

– К вашему полному удовлетворению? – не без иронии осведомился Ферт.

– Вот именно.

– А как насчет лорда Гоуэри?

– Поступайте с ним, как сочтете необходимым. Я не расскажу о нем Крэнфилду.

– Отлично! – Он встал с кресла, и я стал перебираться с постели на костыли.

– И еще одно, – сказал я. – Не могли бы вы переслать мне тот конверт, что получил лорд Гоуэри?

– Он у меня с собой. – Без колебаний он достал большой желтый конверт из портфеля и положил на кровать. – Вы поймете, что он сразу ухватился за то, что в нем было.

– В его положении это понятно, – согласился я.

Лорд Ферт двинулся через гостиную, затем остановился, чтобы надеть пальто.

– Может ли Крэнфилд сообщить владельцам, чтобы они присылали своих лошадей обратно? – спросил я. – Чем быстрее, тем легче будет подготовить их к скачкам в Челтенхеме.

– Дайте мне время до завтрашнего утра. Есть еще несколько человек, которые должны узнать об этом как можно скорее.

– Хорошо.

Он протянул мне руку. Я прижал правый костыль левой рукой и пожал ее.

– Может быть, когда все будет окончено, вы отобедаете со мной? – спросил лорд Ферт.

– С удовольствием.

– Отлично. – Он взял портфель, шляпу, окинул прощальным взглядом мою квартиру, кивнул мне, словно подтверждая принятое им решение, и удалился.

Я позвонил хирургу, который всегда чинил меня после моих падений:

– Я хочу снять гипс.

Он отозвался длинным монологом, из которого я уловил, что это можно сделать никак не раньше, чем через две недели.

– В понедельник! – потребовал я.

– Я от вас откажусь!

– Во вторник я возьму стамеску и сделаю это сам.

Обычно я сплю в пижаме, что в моих нынешних обстоятельствах оказалось очень кстати. На этот раз я нарядился в бело-зеленую клетчатую пижаму, которую купил год назад в Ливерпуле. В тот момент я больше думал о предстоящем «Большом национальном призе», чем о том, как будет эта пижама смотреться на мне в шесть утра зимой.

Пришел мрачный Тони с тушеным мясом. Узнав новости, остался отпраздновать. Отсутствие необходимости съезжать с квартиры обернулось для меня необходимостью пополнить истощенные запасы виски.

Когда Тони ушел, я лег в постель и стал просматривать странички, превратившие мою жизнь в ад. Что и говорить, читались они убедительно. Аккуратно напечатано, четко сформулировано. Уверенно изложено. Ни с первого, ни со второго, ни даже с третьего взгляда не смотрится как плод злого умысла. Никаких эмоций. Только факты. Уничтожающие факты.