Выдержка

А Сгорбыш молодец! Вот что значит — выдержка! Пока я зевал и смотрел по сторонам, он уловил момент, когда девушка поправляет волосы — шикарные волосы, цвета пшеничного колоса. В них не то что микрофон, стилет можно спрятать. Вот зачем нужна такая пышная прическа. А если дело дойдет до постели? Свет выключен, да и наушник можно снять. Пошла в душ, избавилась от аппаратуры. В постели не до разговоров. С первыми лучами солнца ускользнула. Мужчинам нравятся, когда их не напрягают. А в студии меж тем анализируют записи разговоров, опытные психологи «рассчитывают» клиента. Если дело доходит до свадьбы, то потом он попадает на развод. Не в смысле денег, а на расторжение брака. У них наверняка и адвокаты имеются.

Я представил себе размах бизнеса. А дети? Она, к примеру, может забеременеть. Генетическая экспертиза, повестка в суд. Алименты на содержание ребенка вплоть до его совершеннолетия. Сводникам — солидные комиссионные. Если поднять статистику, в Москве достаточно миллионеров, чтобы десятку людей жить за их счет безбедно, да еще и на старость откладывать. А звезды шоу-бизнеса, спортсмены, политики?

Но чем им помешал простой фотограф? Они оставили Юрию Соловьеву весь материал, значит, дело не в этом. Либо есть связь между трупом директора комбината и бизнесом на миллионерах. Я должен найти эти снимки. Мне надо еще раз наведаться в лечебницу. У меня остается Надежда.

Между тем мы с Соловьевым вышли на зеленую лужайку. У бассейна, нежно обнявшись, сидели Юля и Нина и о чем-то шептались. Я получил все, что хотел, и теперь мечтал об одном: оказаться дома. Выспаться, а завтра утром приступить к делу. У меня оставалось мало времени, каких-то три дня. Вспомните проездной! Срок, отпущенный мне Сгорбышем, истекал. Я понял, что если за оставшиеся три дня не разгадаю шифр, то фотографий, из-за которых его убили, не увижу никогда.

— О чем задумался?

Я поднял голову — Юля. Соловьев вновь безраздельно завладел вниманием блондинки, и она подошла ко мне.

— Думаю, вы обо всем договорились? — спросила девушка.

Я кивнул:

— Сколько я тебе должен?

— А сколько не жалко?

— Непрофессионально, — поморщился я. — А ну, отойдем.

Мы уединились в беседке. Соловьев воспринял это, как должное. Чтобы его не разочаровать, я обнял Юлю, и какое-то время мы страстно целовались. Потом я вынул из кармана двести долларов и засунул ей в бюстгальтер, заодно проверив, нет ли там микрофона. После чего сказал:

— Уедешь со мной.

— А если я хочу остаться?

— У тебя в нем интерес? Сразу скажу: случай сложный. Хотя и не безнадежный.

— Что у него за характер?

— Дворняга беспородная. Всего добился сам. Умен, этого у него не отнять. Но все равно: мальчик из поселка «Черт его знает где». Отсюда комплексы, которые он тщательно скрывает. Сноб, каких мало. Изо всех сил тянется к таким, как я, и при этом страстно их ненавидит. При первой же возможности он меня утопит по-настоящему. Завистлив. Боится опростоволоситься в светском обществе, и правильно: манеры у него отвратительные. Жениться хочет на красавице, дабы улучшить породу. Посмотри на его лицо.

— А ты жестокий, «золотой» мальчик с Рублевки! Не всем же так повезло, как тебе: родиться у богатеньких папы с мамой. А зачем тебе жалеть нас, плебеев? Что ж, исчерпывающая характеристика, — усмехнулась она. — Пожалуй, останусь.

— А вот тут не спеши. Теперь он будет очень осторожен. Пусть насладится общением с твоей подругой. В удобный момент и в удобном месте подойдешь, напомнишь о себе. Думаю, не мне тебя учить, как это делается.

— С какой стати ты обо мне заботишься?

— Ты мне нравишься.

Я поцеловал ее еще раз. И нежно приобняв, шепнул томно и со значением:

— Ну, поехали.

Это ничего не значило. Я собирался высадить ее на МКАД и дать денег на такси. Но Соловьеву не обязательно об этом знать.

Он все понял правильно.

— Я ее увожу, — небрежно сказал я. — Нуждаюсь в утешении после всего, что ты мне рассказал.

— Приятного отдыха!

— И тебе того же.

— Созвонимся.

На этом мы и расстались. В машине Юля молчала.

— Где тебя высадить? — спросил я.

— У метро.

— До метро далеко. На МКАД устроит?

— Давай на МКАД.

— Оставь мне номер своего телефона.

— Зачем?

— Я сказал: оставь.

Она послушалась. Добравшись до первой же автобусной остановки на кольцевой, я затормозил. И дал ей еще сто долларов со словами:

— На такси. Береги себя.

Она поцеловала меня в щечку и упорхнула. В окно заднего вида я какое-то время наблюдал, как девушка в белоснежной мини-юбке и блузке с матросским воротником вышла на дорогу и подняла руку. Сверкающая иномарка тут же затормозила. Я с удовлетворением кивнул: порядок. О Юле теперь позаботятся. Она умница, не пропадет. Среди дам, обслуживающих элитную публику, встречаются потрясающие экземпляры. Умницы, красавицы и чрезвычайно предприимчивые особы. У Юли большое будущее. Может, жениться на ней? Я задумался. Из всех женщин, встреченных мною за последнее время, она была лучшей. Но что скажет на это папа?

Домой я вернулся к полуночи, а не к утру, как предполагала мама. Дверь открыла горничная, та самая, рыженькая. Как там ее? Лида, Лина, Лиза? Так и не вспомнив ее имени, я прошел наверх, в свою комнату, лег и крепко уснул.

Крупным планом: Ожерелье

Утром, спускаясь к завтраку, я с удивлением увидел за столом отца. Я посмотрел на часы: десять! Обычно он уезжает на работу в восемь, дабы к десяти уже попасть в свой офис. Только потом я сообразил, что сегодня воскресенье.

— Доброе утро, папа, — сказал я, присаживаясь.

— Доброе, — буркнул он.

Я понял, что он все еще сердится.

— А где мама?

— Она уже позавтракала и уехала в салон красоты. Вечером нас ждут на званом ужине.

— Боюсь, что не смогу составить вам компанию.

— Тебя никто и не приглашал.

Что можно на это сказать? Я пил кофе, чувствуя, как за столом растет напряжение. Похоже, что сейчас мне будут читать мораль. Я тянул, сколько было возможно. Читал газету, делая вид, что мне это чертовски интересно, и даже улыбался в особо занятных местах. Отец следил за мной из-под опущенных век. Выждав положенное приличиями время, я поднялся со словами:

— Завтрак был великолепен. У нас что, новый повар?

Отец тоже встал.

— Повар старый. Да и ты, похоже, не изменился. Когда только за ум возьмешься?

— Намекаешь на работу, которую я бросил? Поверь, обстоятельства меня заставили.

— Ты плохо кончишь, Леня.

— Да ну? А вдруг я стану президентом?

Мы стояли друг против друга, я смотрел на него с высоты своего роста и чувствовал свое превосходство.

— Президентом тебе не быть, — отчеканил отец. — Народ за тобой не пойдет. Для тебя же нет ничего святого! Слова «родина», «мать», «любовь» для тебя — пустой звук.

— Почему ты так решил? — постепенно закипая, спросил я. — Эти слова для меня значат многое. Я люблю свою страну, люблю мать и умею любить женщину.

— Если бы ты любил свою мать, ты не сбежал бы из дома и не пропадал столько лет черт знает где, месяцами не давая о себе знать. Если бы ты любил свою страну, ты бы работал. Не ерундой занимался, а делом. Взял бы на себя ответственность за людей и производство. В твое образование столько денег вложено! Если бы ты умел любить женщину, ты бы не сделал стольких из них несчастными.

— Кого это я сделал несчастной?

— Ты спрашиваешь кого? Да вот. За примером далеко ходить не надо.

С этим словами он вышел из комнаты и через пару минут притащил за руку упирающуюся горничную. Как там ее? Лиду, Люду?

— Вот, — сказал он, отпустив девушку. — Сегодня ночью она рыдала. Я это слышал, когда спустился на кухню за стаканом воды. Как думаешь, в чем причина?

— Из-за меня? — Я в упор посмотрел на горничную.

— Нет-нет! — замахала она руками. — Что вы! Что вы! Леонид Андреевич здесь ни при чем! Я сама во всем виновата! Если вы откажете мне от места, я сегодня же уйду! Я не в обиде! Сама во всем виновата!