Сладкая жизнь

Он не возражал, когда она сказала, что надо идти. Прикрыл рукой толстую пачку денег, вытащенную из кармана, — ей показалось это сверхтактичным, прямо джентльменским, что он не хочет демонстрировать свое благосостояние, — сложил на столе невысокую аккуратную стопку, накрыв ее сверху счетом.

Господи, как она могла подумать, что он бандит?! Смешно даже: такой учтивый, воспитанный молодой человек, образованный — и бандит! Он еще и на выходе проявил понимание — когда, одеваясь перед зеркалом, она вновь ощутила на себе подавляющее великолепие ресторана, наконец-то выпроваживающего ее, чужую и инородную. Смотревшуюся так неуместно в тяжеленной золотой раме, окаймляющей зеркальное стекло, — как простолюдинка, по недоразумению попавшая на задний план картины, висящей в замке какой-нибудь благородной особы.

— Знаете, Алла, — шепнул заговорщически, — клятвенно обещаю в следующий раз пригласить вас куда-нибудь попроще. А то мы с вами сидели тут, а у меня постоянно желание деньги пересчитать — хватит ли на обед… Вроде ведь не бедствую, если надо будет, официанта, который нас обслуживал, попрошу завернуть, и метрдотеля вместе с ним — а все равно…

На улице уже стемнело, и пробки были на дорогах, гололед тем более, а ей было так хорошо в большой черной машине, даже не хотелось думать, что могла бы сейчас плестись пешком или толкаться в переполненном вагоне метро или салоне троллейбуса. И трезветь не хотелось — чтобы еще немного, ненадолго совсем продлить очарование этого дня.

И поэтому, когда он свернул на ту улочку, которая шла перпендикулярно ведущей к ее подъезду дорожке, ей совсем расхотелось вылезать. И когда он притормозил — она попросила, чтобы не подвозил к самому дому, опасаясь, мало ли что, вдруг Сергей в этот момент будет проезжать, — какое-то время сидела, чувствуя на себе его взгляд. Не зная, что бы сказать ему такое, как выразить то, что было внутри, чтобы он правильно ее понял.

— Знаете, Алла, — он опять пришел к ней на помощь, словно понимая ее состояние, — вы ведь не будете возражать, если мы совершим с вами небольшую сделку, правда? Я ведь бизнесмен — понимаете, натура уже такая, ничего не могу с собой поделать…

Она посмотрела на него встревоженно.

— Такую несложную сделку, — продолжал он, как бы не замечая ее реакции. — Мы завтра с вами едем в турагентство, сдаем все документы, а потом вы со мной едете пообедать, куда-нибудь в нормальное место, и так, чтобы не торопиться никуда. Что скажете?

— Скажу, что вы, наверное, хороший бизнесмен. — Она слышала в своем голосе оттенок кокетства, не в первый раз уже за этот день. И этот новый и незнакомый ей голос был хрипловато-низким, и слова, произносимые им, дробились на буквы, то ссыпавшиеся вниз, то взлетавшие вверх, то кружившиеся вокруг него, вибрируя, дрожа, обволакивая его подобно паутине, притягивая к ней. — Вообще-то я в бизнесе совсем не разбираюсь, но сделка кажется мне вполне разумной — и даже приятной. Надеюсь, здесь нет никакого подвоха?

Он рассмеялся, и она подхватила его смех. И продолжала улыбаться, подходя к дому. Откуда-то зная, что он все еще стоит там, где высадил ее.

Ей все нравилось сегодня — и даже то, как он с ней попрощался. Он не пытался целовать ей руку — это было бы слишком — и пожимать ее тоже не пытался. И не предлагал перейти на ты, и не говорил ничего двусмысленного. Просто обошел «мерседес», открыл ее дверцу, помог ей вылезти, протянув руку, на которую она чуть-чуть оперлась.

— Seeing you tomorrow — правильно?

— See you tomorrow, — поправила она. — Или просто See you. Обещаю, что несколько уроков английского с меня…

И повернулась и пошла. Чувствуя его взгляд, продолжая чувствовать, даже когда знала, что он ее уже не видит. И подавляя бог знает откуда взявшееся желание оглянуться…

— Красавец, что приехал!

Славка Труба, худой невысокий мужик лет тридцати восьми — сорока, встал навстречу из-за стола, раскрыл руки, жестом предлагая обняться, прикоснулся губами к щеке. Прием был неожиданный — равно как и эта встреча, — и Андрей инстинктивно потянулся навстречу, крепко обхватывая того, кто чуть не убил Генку, хлопая приветственно рукой по спине.

— Че пить будешь? — Славке стоило только покоситься на зал, как тут же появился официант, застыл чуть поодаль. — Коньячку, водчонки? А, забыл — мне говорили, ты по вискарю больше…

Андрей чуть было не спросил, кто говорил, — спохватился вовремя. Голова шла кругом — и оттого, что было до этой встречи, и от внезапного звонка по мобильному, и от голоса Трубы, и от предложения встретиться. И оттого, что, хотя они враги, по идее, поприветствовал его как кореша, как равного к тому же — хотя чего скрывать, Славка по уровню повыше многих воров стоял. И уж тем более оттого, что Труба к встрече подготовился — вон даже про вискарь узнал.

— Слышь — тащи пузырь этого, с синей этикеткой, с солдатом, понял? Тебе лед нужен, Андрюх? Слышь, льда притащи побольше — у нас тут разговор долгий. Со жратвой потом решим…

Ресторанный зал был тих и полупуст. Он еще подумал, что Славка не случайно его выбрал — во-первых, чтоб меньше народу их увидело вместе, во-вторых, чтоб поговорить можно было без помех. А в-третьих, знал ведь наверняка, что Андрей сюда приедет. Угадал, чертила, — потому что после звонка он застыл у телефона в растерянности, и первой мыслью было, что Труба задумал что-то. Не что-то, а шмальнуть его, Андрея, чтобы никто не помешал с Генкой решить вопрос. Но шмальнуть он и так мог — смог же номер мобильного узнать, — и приглашать для этого в кабак в самом, считай, центре смысла не имело. Проще было за городом встречу назначить или просто валить без разговоров.

Сейчас он гордился собой, что приехал, — если бы не решился, ху…во бы это выглядело. Дело, конечно, не в страхе было — просто и в самом деле не ждал такого звонка. Тут такое происходит, и вдруг звонок. «Андрюх, здоров. Это Славка. Узнал? Слушай, дело есть, надо бы поговорить. Я тут в центре, пообедать думал — помнишь, где тогда встречались? Подъедешь? Часа хватит?» Он сказал «да» прежде, чем сообразил, от кого звонок, — и стоял какое-то время с мобильным в руках, глядя на него недоверчиво и говоря себе, что надо звонить Корейцу. Но тут же подумал, что заранее знает, что скажет Генка — чтобы тут же мотал обратно в Переделкино и ни о каких встречах не мечтал даже, пока он не оклемается. И еще подумал, что давно мечтал начать действовать, не дожидаясь, пока Генка встанет, — и вот он, шанс.

Его даже не остановило, что с ним сегодня шестеро — Голубь и пятеро пацанов на двух джипах, ждавшие его у подъезда. Может, следовало еще людей подтянуть, время было, — но из упрямства решил, что хватит тех, кто есть. Если уже заказали под него работу, так хоть полк с собой бери — не поможет. А так пусть видит Труба, что Леший ни перед кем не пасует и даже на такие стрелки с минимумом людей приезжает. И вот сейчас пацаны сидели за соседним столиком — рядом, но не настолько, чтобы слышать, о чем речь. А рядом с ними за двумя столиками Славкины сидели, отгораживая их двоих от зала.

— Да, Андрюх, ты газеты читаешь? — Славка сделал знак одному из своих, и тот подошел, кладя на стол газету и выслушивая распоряжение заказать на всех жратвы, и на Андреевых тоже. — Да я сам редко, праздники к тому ж, — а сегодня приносят люди, почитай, что про Интуриста написали. А я тебе сразу — в курс поставить…

Он не читал — и даже не удивился, что лично ему никто не позвонил, хотя статья про Вадюху. До пятнадцатого января тишина в Москве, народ поразбежался кто куда. Тем более что статейка, предложенная Трубой, какая-то мутная была. Про какого-то банкира, которого полтора года назад втянули в аферу, хлопнув на пятьдесят лимонов баксов, а потом убрали. Кто втянул, кто убрал — хер поймешь. Американский бизнесмен, он же наш эмигрант, все разработал, убийство какой-то авторитет организовал, а на сделку банкира девица подтолкнула. И что якобы имена вот-вот станут известны — но уже известно, что разборка с банкиром местью за смерть Вадима Ланского была, к которой банкир имел самое непосредственное отношение. В общем, мутно все, непонятно, и ситуация не та была, чтобы вдумываться, — и потому он, пробежав статью глазами, двинул газету в сторону Трубы.