Картель правосудия

Правда, существовала определенная вероятность того, что она по собственной инициативе исчезла из города, спасаясь от преследования, и не поставила никого в известность, только чтобы не подвергать лишней опасности. Но на Катю это так не похоже, она бы боролась до конца.

И почему, в конце концов, она не пришла к нему?! Неужели решила, что он настолько поглощен молодой женой, что ему абсолютно безразличны проблемы дочери? Или она что-то подозревала и подумала, что он в унисон с ее гонителями станет уговаривать ее наплевать и забыть? А может, она просто не успела обратиться за помощью?!

Ужин Уткин жевал как-то нерешительно и неожиданно сказал вслух:

– Может быть, стоит встретиться с Меркуловым? Да нет, это как-то…

– Кто этот Меркулов? – поинтересовалась Наташа, она слышала эту фамилию впервые.

– Зам генерального прокурора. И просто неплохой человек. Когда-то он здорово мне помог…

Наталья вдруг заинтересовалась:

– Ты об этом не рассказывал.

– Это, конечно, долгая и поучительная история, мой юный друг, но давай в другой раз. Что-то нет у меня сегодня настроения предаваться воспоминаниям.

– Почему ты хочешь звонить именно этому… Меркулову? Почему не самому генеральному прокурору или министру внутренних дел?

Иван Сергеевич неопределенно пожал плечами и вместо ответа попросил еще чаю «Ahmad». Уткин уже решил для себя, что ни к кому из «коллег» он обращаться не станет. В деле исчезновения Кати и так довольно явственно… или ему это только кажется… Короче говоря! Если с дочкой действительно случилось что-то непоправимое, он больше не станет дрожать над собственной должностью и оставаться молчаливым соучастником. Но жене он ничего этого, конечно, не сказал. Уткин прихлебывал обжигающий чай из Катиной чашки, обхватив ее обеими руками, и мысленно уговаривал себя, что все, дескать, еще образуется.

Когда Иван Сергеевич уехал, Наташа осторожно выскользнула из постели и на цыпочках отправилась в ванную, прихватив с собой телефонную трубку. Ответили ей после первого же гудка, потому что человек на том конце провода ждал этот звонок с нетерпением.

– Он собирается позвонить какому-то Маркулову?… Нет, Меркулову, – полушепотом сообщила Наташа, – и, выслушав дальнейшие инструкции, вернулась в постель.

Через пару минут она уже спала, прижавшись к сильному плечу мужа и посапывая как невинный ребенок. Или просто как человек с чистой совестью.

КАТЯ

18 февраля

В свою уютную комнатку с диванами и книгами Катя больше не вернулась. Теперь ее жилище размерами больше напоминало стенной шкаф, крохотное оконце было закрыто железными ставнями со стороны улицы, через щель в которых с трудом пробивался дневной свет, и еще была кушетка, смахивающая на больничную, разве что клеенкой не покрыта. Вот уж действительно «ловушка для Золушки».

Когда дверь за «Антуаном» закрылась, в комнате стало совершенно темно, и Катя тут же принялась колотить по двери кулаками:

– Эй, я темноты боюсь!

Он не отвечал, и она продолжала стучать, пока не заболели руки:

– Антоша, я обещаю, что больше не буду убегать, ну, пожалуйста, ну сделай, чтоб было светло…

Но охранник, оказывается, не желал ее смерти, он просто забыл впопыхах об освещении, озабоченный вызовом «неотложки» для своей напарницы. Через несколько минут он принес настольную лампу, благо в этой келье нашлась розетка.

Барышня– стена, естественно, больше не появлялась. Теперь Катю «обслуживал» только помрачневший «Антуан», и тот постоянно был начеку, фиксировал каждое ее движение. Жил ли в доме постоянно еще кто-нибудь? Иногда она слышала, как по двору кто-то ходит, приезжают и уезжают машины, кто-то разговаривает, но ни один из голосов не показался ей знакомым, и о чем говорили, разобрать тоже было невозможно.

Разумеется, зажигалку у нее отобрали, а все остальное и так осталось в «первом заключении», и она с сожалением вспоминала ванну и мягкие кресла. Может, и не стоило бежать? Сидела бы себе, книжки почитывала, повышала культурный уровень, жирок завязывала…

Часы, кстати, у нее тоже отобрали, и Катя уже не могла с уверенностью решить, сколько времени она здесь находится… Очевидно, никто ее не ищет, а если и ищет, то не находит. Определенно нужно еще раз попытаться сбежать. О том, что будет в случае, если ее снова поймают, Катя даже думать не желала. Новый побег должен был получиться во что бы то ни стало. К сожалению, теперь пришлось обойтись еще более скудным набором еще более невинных предметов, чем в первый раз. В ее распоряжении были кушетка, постельное белье, настольная лампа и голова на плечах, которой и предстояло сообразить, как из вышеперечисленной муры создать ловушку для сильного мужчины, который к тому же неусыпно бдит.

На разработку плана вместе с репетициями ушло шесть часов. Катя приноровилась ставить кушетку на попа практически бесшумно, правда, сбросила при этом килограмма три, не меньше, но это ведь только на пользу, «на свободу с тонкой талией», – с удовольствием перефразировала она известный афоризм. И наконец, почувствовала, что морально готова к бою.

Для побега было выбрано вечернее время, сразу после ужина. Во-первых, в доме, возможно, будет меньше народу, чем днем, а во-вторых, «Антуан» подустанет, а потому шансы переиграть его в скорости несколько увеличатся.

Наконец верный охранник принес еду (еще теплый картофель-фри, несколько сардин в масле, соленый помидор, не слишком свежие булочки и горячий кофе), буркнул «спокойной ночи» и удалился, мечтая предположительно о теплой постельке. Как только его шаги стихли в конце коридора, Катя сняла с пальца колечко с маленьким изумрудом (подарок Эльдара на годовщину «их отношений») и продела в него носовой платок. Не выключая настольную лампу из розетки, она вывернула лампочку и опустила кольцо в патрон. Посыпались искры, и полоска света под дверью исчезла. Катя немедленно принялась орать несколько ненатуральным голосом:

– Антуан, Антон, Энтони!!! Что случилось?! Мне страшно…

– Иду, – через некоторое время недовольно отозвался тот, и через полминуты повернул ключ в замке.

Широкоплечая фигура выросла на пороге, и в этот момент Катя опрокинула на него кушетку, уже находившуюся в стойке на попа. Он вскрикнул, но не упал, Катя решительно саданула его каблуком под коленку, и когда Антуан-Антон-Энтони наконец свалился, кушетка грохнулась сверху. В этот момент зажегся свет. Катя бросилась вон из комнаты. На этот раз она не побежала к гаражу, а направилась в глубь дома.

Нужно было найти входную дверь или в крайнем случае подходящее окно, из которого можно выбраться во двор.

Первая комната, в которую она вломилась, оказалась спальней, и в ней худенькая пожилая женщина перестилала чью-то постель. Она вытаращилась на Катю, приоткрыв рот, и прижала к груди скомканную простыню, покрытую сложным цветным рисунком.

– Извините, – вежливо кивнула Катя и помчалась дальше, а вдогонку ей летел истошный вопль.

Следующая комната была кабинетом с гигантским письменным столом, тяжелыми книжными шкафами и развешанным по стенам оружием, правда ружей здесь не было, зато Кате удалось дотянуться до обнаженной шашки, очевидно, еще времен гражданской войны, а заодно она прихватила коротенький кинжал и сунула его за голенище сапога.

Теперь окно. Прекрасное, замечательное, чудесное, безо всякой решетки окно!

Катя изо всех сил рванула на себя раму, но она не поддавалась. Шпингалет заело. Поковырявшись в нем шашкой, Катя убедилась, что это надолго. Тогда она выскочила из комнаты и рванулась к входной двери.

Но там с ехидной ухмылочкой стоял незнакомый тип кавказской наружности, украшенной двумя резаными шрамами на левой щеке, и постукивал пистолетом с глушителем о ладонь свободной руки.

– Шашку брось, да… – лениво произнес он противным скрипучим голосом и чуть-чуть приподнял пистолет, целясь Кате в грудь. Ей опять не повезло.

В прихожую, прихрамывая и держась за плечо, вошел «Антуан» и наотмашь ударил ее по лицу: