Лень, алчность и понты (СИ)

- Добрый день, прекрасная Елена! - встал из-за огромного стола улыбающийся молодой человек с длинными русыми волосами, - давненьно мы вас ожидаем, давненько...

Помимо костюма на нем была темно-синяя шелковая плащеница, и глаза у него - голубые-голубые, ясные-ясные.

- Присаживайтесь, прекрасная Елена. Что будете пить?

В зале были ещё двое - толстый седовласый субъект с презрительно сжатыми губами и мрачного вида бородатая личность, беспристанно перебиравшая бусинки четок.

- Спасибо, я выпью воды.

Толстый налил и подал:

- Вы оказались на редкость мудры, - с улыбкой презрения сказал он, но вы сделали ошибку, вернувшись сюда.

- Называйте его Царем, меня Отечеством, а господина с четками - Верой.

Господин с четками вскинул брови, мотнул головой и хмыкнул.

Голубоглазый улыбнулся:

- Так вам будет удобней понять нас.

- Удобней некуда, - кивнула Елена Сергеевна, - тогда зовите меня Вечной Женственностью.

- Вы очень волевая женщина и вы все прекрасно понимаете. Но вы не знаете одного - мы несколько раз спасали вас от обыкновенных бандитов, которые вряд ли бы стали с вами церемониться, - назвавшийся Отечеством присел рядом, и глаза его были наполнены почти поэтическим чувством.

- Вы выражали свою волю на словах, а нам приходилось исполнять её на деле. Вот так - пух! - названный Царем спародировал выстрел с помощью указательного пальца.

- Мы отсекли всех ваших преследователей, - кивнул Отечество, - но вы оказались хитрее. Вы отсекли нас.

- Да что вы с ней церемонитесь! Эта стерва присвоила себе то, что принадлежит целой нации! Пусть отдает бумаги к чертовой матери! А то устроила себе сладкую жизнь!

"Царь" смотрел на "Веру" с презрением, а "Отечество" вздохнул:

- По сути ты прав, но вот по форме...

- Нет, нет, - возразила Елена Сергвевна, - и форма меня устраивает. Он говорит яснее, чем вы.

Она уже поняла, что они знают почти все, разве что им не известно как пользоваться листом "память-желание", который в данный момент был у них в руках, но о котором они не ведали.

- И я, наверное, не ошибусь, если признаю в вас организаторов тайного общества?

- В вашем вопросе я уловил иронию. Но ваше положение очень серьезно. На каких-то этапах мы будем вынуждены использовать радикальные, жесткие меры, - голубые глаза Отечества смотрели добродушно-добродушно.

- Рано или поздно вы бы сделали промашку и оказались бы обречены, добавил Царь.

- А мы люди чести, нами движет не корысть, нами движет стремление возродить родину, сплотить народ ради идеи возрождения.

- Что ты перед ней прогибаешься? Хватит с нее, она уже озолотилась, тоже мне - художница! - с ненавистью выговорил Вера.

- Хорошо! - резко оборвала Елена. - Я передам вам бумаги, если вы действительно патриоты. Но я должна знать о вас все. Кто вы? Сколько вас? Какая программа? Чего вы хотите? А в первую очередь - откуда вам известно о бумагах?

Троица возбужденно переглянулась, бородатый перестал играть четками, а с лица толстяка сползло презрение.

- У нас везде люди, источники информации, - начал было Отечество.

- У службы безопасности имелся один информационный лист, - перебил его Царь.

- Да ещё при Сталине НКВД занималось поиском этих бумаг! - возразил Вера. - За ними охотились и немцы, и французы, и англичане с американцами.

- Бумаги переходили из рук в руки, - согласился Отечество, - и многие использовали их для осуществления примитивных желаний, как вы, например. Мы знаем, что вы выкрали их у Ямского, а он из-за них убил Потапенко, который в свое время ограбил коллекционера в Киеве. Кстати, у нас тоже имеется лист, на котором проявляются и исчезают знаки, слова и цифры.

- Это национальное достояние! - по-бабьи взвизгнул Вера.

- Где они находятся?! - навис над Еленой Царь.

Похитители страшно возбудились. Добыча, за которой охотились эти люди, была в двух шагах.

- Но вы же не государство, и вас никто не избирал представлять весь народ, - хладнокровно заметила Елена Сергеевна.

- Сука! Сука! - завопил Вера и бросился на Елену.

Его товарищам удалось оттащить его к дивану, но это не помогло.

- Дать ей по харе! Чего она из себя строит! Это же мразь!

Елена приготовилась к любому насилию.

Вошли двое короткостриженных и увели Веру.

- Может быть вам нужны деньги, много денег? - спросила пленница.

Теперь не выдержал Царь.

- Ты не понимаешь своего положения! Ты можешь не выйти отсюда никогда!

Но тут и Елена проявила себя:

- Ну что ты раздулся! Что ты распух, как жаба! Тебе, кажется, что ты крутой, всесильный? Тебе только с бабами воевать, моча лягушачья, урод!

Толстяк сделался багровым, от бессильной злобы у него прервало дыхание. Захлебываясь от ярости он не мог сообразить, что бы ответить этой "выскочке".

Отечество же явно забавлялся этой сценой, он был веселый-веселый. Он явно получал удовольствие от стычки.

- Угомонись, Кирилыч, - добродушно сказал он, - Елену Сергеевну пугать бесполезно, она сама кого хочешь напугает.

Багровый Царь как-то сразу обмяк, и кашляя отошел в дальний угол.

- Простите его, Елена Сергеевна, он просто взял не ту ноту, потому и сфальшивил. Вы хотели узнать нашу программу? Я вам предоставлю такую возможность. Я даже хочу предложить вам сотрудничество...

- Да знаю я вашу программу! Тоже мне - конспираторы! Грош - цена вашей программы.

Но глаза у Отечества оставались ясными-ясными, голубыми-голубыми.

- Давайте работать вместе, вносите свои предложения.

- Я обдумаю ваше предложение и дам ответ, - она встала.

- О, я понимаю! Вы возмущены насилием и хотите сказать, что вы свободны и независимы и что вы ничего никому не должны. Как хорошо иметь такое счастливое сознание! Но все-таки вы присвоили себе то, что вам не принадлежит. Зачем вам бумаги, вы и так состоятельная и известная женщина. Вам не симпатичны мои друзья? Но я-то не вызываю у вас неприязнь, верно?

- Вы великолепны в этом дурацком балахоне.

- Да, я вас недооценил. Вы перевернули мое представление о женщине. Я любуюсь вами! Простите за это банальное выражение моих чувств к вам, - он приблизился поближе и доверчиво продолжал: - Но вы и опасная и даже страшная женщина. Рядом с вами тускнеют идеальные устремления. Вы порабощаете одним своим присутствием. Вы сказали, что наша программа ничего не значит. Рядом с вами - да! Вы - и какие-то идеалы всенародного благосостояния. Вы - и какое-то объединение страдальцев за Родину. Вы - и борьба с коррупцией. Вы - и экономическое процветание. Конечно - вы! Когда вы рядом, когда вместе с вами - конечно, ваши прихоти и желания! Меркни мир, провались он в тартарары трижды, какие там голодные и нищие, поруганные и обездоленные, обкраденные и оболганные - конечно, вы! Вы сами - весь мир... Вот почему вы так опасны и ужасны... когда вы рядом.

Он закурил, и она заметила, что его пальцы дрожат. Его страстная речь, тональность его голоса подействовали на нее. Но у неё оставалось двойственное чувство - за пылким восхищением она улавливала обжигающее чувство не то ярости, не то ненависти.

- Значит, вы борец... патриот? - почему-то запнувшись, спросила она.

- А вы что - гражданка мира? Россия, Елена Сергеевна, больше мира. Россия - это космос, эта бог.

- Иван, - позвал из угла Царь, - чего тянуть, давай второй вариант применим.

Иван-Отечество пристально-пристально посмотрел ей в глаза и вздохнул:

- Вы же умная женщина, мне придется умыть руки.

И только теперь ей стало не по себе. Она ясно представила, сколько усилий было потрачено на то, чтобы с ней встретиться, на поиски этих треклятых бумаг. Да и собеседник показался ей очень симпатичным думающим человеком...

Что могли сделать с ней Вера, Царь и Отечество, она так и не узнала. Двери широко распахнулись и в зал ворвались двое в масках и с пистолетами. Потрясая пистолетами, они заставили короткоподстриженных и бородатого Веру лечь на гол. А когда Царь потянулся к карману, раздался выстрел. Звякнуло стекло люстры. Все подчинились.