Мориарти. Последняя глава

— Итак, скрываясь все эти годы от меня, оглядываясь, как ты говоришь, через плечо, думал ли ты о том, что будет, когда я приду? Представлял, как это случится?

Как объяснить то, что он чувствовал? Как описать те кошмары, что преследовали его не только по ночам?

— Я ждал, сэр, явления какого-то чудовища. Громадного, клыкастого пса, который придет из ночи с горящими глазами и жаждой мести.

— Вот как? Значит, ты низвел меня до пса? Мифического чудовища?

— Нет, сэр. Я связан с вами клятвой и знаю, что заслуживаю самого страшного наказания, потому что нарушил ее.

Мориарти кивнул.

— Хорошо. — Он повернулся к Фанни, улыбнулся ей и взглянул на Пейджета. — Что бы ни случилось между нами, Пип, я полагаю, что Фанни вернется и будет работать на меня. Мне не хватает ее на кухне, мне недостает ее блюд, и, кроме того, сейчас в моем лондонском доме кухня перестраивается именно под нее.

Фанни встрепенулась, подняла голову, и в ее глазах вспыхнул знакомый Мориарти огонек дерзости и непокорности.

— Вы сделали для меня так много хорошего, сэр. Вы заступились за меня и посчитались с дворецким, который пытался воспользоваться моим бедственным положением. [51] Вы были добры к нам с Пипом, помогли со свадьбой.

— Я относился к вам обоим по-отечески, надеюсь, не забыли об этом? — Голос Мориарти был тверд и суров.

— Но если вы сделаете что-то плохое моему любимому, Пипу Пейджету, я никогда больше не переступлю порог вашего дома, — решительно заявила она, глядя ему в глаза. — Убьете Пипа — убивайте и меня тоже.

«Смелости ей не занимать, — подумал Мориарти. — Вот такой мне и не хватает. А вот смогла бы Сэл Ходжес повести себя так же, если бы, например, Беспечный Джек предложил ей работать на него?» Он попытался убедить себя, что да, смогла бы, но полной уверенности не было.

Мориарти кивнул Пейджету:

— Готов загладить свою вину?

— Конечно, сэр. Готов на все. Я раскаиваюсь и сожалею.

— В таком случае я вижу только один выход. — Мориарти в упор посмотрел на Пейджета. — В моей гвардии завелся предатель. Я знаю, как вывести его на чистую воду, как поймать двурушника, но предпочитаю сделать это без лишнего шума, без привлечения посторонних.

Взгляд Профессора, казалось, проникал в самый мозг, вызывая желание свернуться, съежиться, сделаться невидимым. Он перевел дыхание и продолжил уже другим, строгим и даже торжественным тоном:

— Филипп Пейджет, я хочу, чтобы ты вернулся и занял свое место, свое прежнее место, в моей гвардии. Я хочу, чтобы ты выявил изменника в моем окружении. Найдешь его и я прощу тебе все твои прегрешения и возвышу тебя над всеми. Если не справишься, я уничтожу, сотру с лица Земли и тебя, и твою жену.

Пейджет и Фанни переглянулись. Оба знали, что выбирать не приходится. Если они хотят жить, Пейджет должен согласиться, принять предложение Мориарти.

— Я сделаю все, что смогу, Профессор. Приложу все силы, — негромко сказал Пип и совершенно неожиданно для себя, даже не думая, что делает, взял правую руку Мориарти, поднес к губам и поцеловал печатку на пальце в знак того, что признает его своим хозяином, коему обязан подчиняться и коего должен защищать — что бы ни случилось.

Следуя примеру супруга, Фанни присела с поклоном и тоже поцеловала печатку, зная в глубине души, что это их последний шанс, что Мориарти проявляет нехарактерное для него милосердие, и что при малейшей оплошности с их стороны он запросто раздавит, уничтожит или лишит будущего. Она часто слышала, что говорил об этом Пип: «Он убьет нас, а потом сотворит свою худшую месть. Сожжет наши тела, так что нам уже не воскреснуть».

Сторонники католической церкви верят, что сожжение физического тела лишает человека — за исключением чудесным образом спасенных мучеников — шанса на воскрешение из мертвых и соединение с Господом Нашим Иисусом Христом в Судный день. Уничтожение плоти и отлучение от святой церкви считались самыми ужасными наказаниями, которые только могут быть определены для католика. Мориарти всегда заботился о том, чтобы большинство его сторонников были приверженцами римской церкви, или по крайней мере разделяли ее верования.

Принадлежа к числу оных, Пип Пейджет придал лицу подобающее случаю выражение искренней готовности подтвердить слова делом, тогда как в душе его все чувства вытеснил страх — он лучше многих знал, на что способен Мориарти. Прозвучавшие здесь обещания никак не соответствовали характеру Профессора, и поверить в предложенную им оливковую ветвь Пип не мог при всем желании.

«Профессор полагает, что я смогу выловить предателя, — рассуждал он. — Как только я это сделаю, он избавится от меня и глазом не моргнет. Прихлопнет, как муху. Для него я всего лишь средство достижения цели — не больше и не меньше. Я выказал слабость, а значит, и Мориарти никогда не станет доверять полностью — ни мне, ни Фанни. Весь трюк в том, чтобы вырваться из круга его влияния раньше, чем упадет топор».

Одарив супругов крепким объятием, Мориарти сказал, что работы предстоит много.

— Вам нужно быть вот по этому адресу. — Он протянул Пипу визитную карточку, на которой имелся адрес, но отсутствовало имя. — Войдете через заднюю дверь. Вас будут ждать завтра, к восьми утра…

— Завтра? — воскликнула Фанни. — Так скоро? Завтра?

— Выбирать вам. — Мориарти даже не взглянул на нее. — В восемь я собираю всю свою гвардию и хочу, чтобы вы были там. Подойдете к задней двери, вас впустит Терремант. Фанни, начнешь работать в кухне. Деньги я оставлю. Меня там знают как мистера П. и только. Думаю, вы придете. Спокойной ночи.

После него в доме осталась какая-то пустота. В какой-то момент Пипу показалось, что он уловил запах французского одеколона, ощутил обжигающий вкус коньяка и какое-то мимолетное, призрачное прикосновение, словно между пальцев пробежал белый шелковый шарф. В ушах эхом звучал голос: «Думаю, вы придете».

Беспечного Джека сопровождал Дэррил Вуд. Воспользовавшись услугами знакомого кэбмена, они объехали все его лучшие места: пивные, бары, таверны, ночные клубы. События последних дней слегка встревожили его: люди, мужчины и женщины, начали возвращаться в лагерь Мориарти. Пока еще это был ручеек, но ведь и струйка может превратиться в реку.

Джек долго обдумывал сложившую ситуацию. Некоторое время назад он обратился к лидерам криминальных группировок европейских стран с предложением встретиться в Лондоне и заключить альянс, подобный тому, что существовал при Мориарти. Никто не отозвался. Его как будто не заметили.

Ясно было только одно: необходимо сокрушить Мориарти и тем самым освободить от его железной хватки значительную часть криминального подполья.

Во времена не столь далекие Дэррил Вуд был знаменитым карточным мошенником, шулером высочайшего класса, предводителем известнейшей шайки, орудовавшей в пользовавшихся дурной репутацией игорных домах в районе Бонд-стрит. Сейчас он сидел, подремывая, у потрескивавшего весело камина в гостиной комнате дома Джека Айделла на Бедфорд-сквер.

Джек разбудил его, тряхнув за плечо.

— Я принял решение. — Глаза Джека полыхнули красным отблеском огня. — Важнейшее решение.

— Насчет чего, сэр Джек? — Вуд всегда обращался к хозяину со всей возможной учтивостью. Джек легко обижался, когда кто-то забывал о его положении в обществе.

— Насчет Джеймса Мориарти. Так называемого Профессора. Я принял решение.

— Да?

Услышав план Беспечного Джека, Дэррил Вуд побледнел и сделался серьезным, как могильный холм.

— Я этого делать не стану, — сказал он после паузы.

— До лета я не тороплю. — Джек криво ухмыльнулся. — Дам ему шанс уладить все миром.

— Я не стану этого делать. — Вуд покачал головой. — Даже ради вас, сэр Джек.

— Нет, друг мой, на тебя я и не рассчитываю. Есть другой. Обращусь к Майке Роуледжу.

В проявлении эмоций Майка Роуледж мог бы соперничать с камнем. Несколько лет назад он работал на женщину, растившую за деньги чужих детей. Работа заключалась в том, чтобы удушать нежеланных младенцев.