Звонок другу

В сумочке оказался и сложенный газетный листок. Ну да, статья Митькина, развернув лист, поняла Аня. Некоторые абзацы отчеркнуты карандашом. Аня прочитала, уставилась в окно. Почти рассвело, машинально отметила она. Еще вчера вечером я была почти счастливым человеком….

— Видишь, я же не врал! Отвяжи меня, у меня рука больная, — заскулил Венька.

Анна очнулась. Сколько времени? Пятый час утра. Что делать дальше? Заявление нужно отдать по назначению. Теперь это ее, Анин, долг! Она перевела взгляд на Веньку.

— Ты — вор! А может, и убийца! Мне непонятно, почему она погибла. Короче, с утра я иду в милицию. А ты пока будешь сидеть дома, на привязи.

— Зачем? Я с тобой пойду! — с жаром воскликнул Венька.

— Ага! Нашел дуру. Будешь сидеть! — жестко проговорила она и вытащила из его кармана ключи от квартиры. — Вернусь со следователем, и ты дашь показания, понял? Будет считаться явкой с повинной.

Венька жалобно подвывал. Нет, на убийцу он, конечно, не тянет. Но и отпускать нельзя. Удерет. И никто не подтвердит тот факт, что Зоя выбросилась из окна не из-за пожара. И почему все-таки случился пожар? Почему взорвался телевизор? Господи! Да ведь они могли его начинить чем-то, какой-нибудь пиротехникой! — ужаснулась она. Может, Третьякова «вычислила» Зойку каким-то образом? И потому именно ей достался этот «сногсшибательный» телик?

Неужели Третьякова способна… Но Зойка же написала. Она сама слышала про труп. А где один, там могут быть и другие.

Раздался шум. Аня подняла глаза. Венька пытался сдвинуть стул ближе к окну.

— Я думал, ты спишь, — глупо улыбнулся он.

Аня как будто увидела себя со стороны: сгорбленную, придавленную тяжестью событий. М-да, знания умножают скорбь…

— Я не сплю, а ты, пожалуй, поспишь. Так оно надежнее будет.

Она поднялась, достала из сумочки снотворное, которое всегда брала в командировки, так как не умела спать в гостиницах. Вытряхнула на ладонь несколько маленьких таблеток, налила стакан воды.

— Пей!

— Не буду! Это яд?

Он не успел закрыть рот, как размятые ложкой таблетки уже оказались во рту, и вода полилась из стакана. Сделав судорожный глоток, едва не захлебнувшись, Венька пролаял:

— Тебя саму посадят! За нарушение прав человека!

— Возможно, — согласилась Аня.

Она ушла в комнату, закурила, глядя в окно.

Господи, как же она ничего не видела, не соображала! Как она позволила чужой, порочной воле полностью завладеть собой, своими мыслями и чувствами?! Как могла поверить в этот «бизнес, делающий людей счастливыми»? В этот веселый, праздничный бизнес! Хей, хей, хей! Конкурсы, подарки, концерты… И как бы между прочим: тащите друзей! Ночуйте со своим гостем. Пасите свою овцу до тех пор, пока она не будет брошена в чрево Фонда, чтобы насытить утробу этого чудовища. Но ему мало, тащите следующих! Вцепитесь зубами в холку, когтями в тело! Тащите их сюда, к нарядным фасадам. За каждого вы получите свои тридцать сребреников. А потом овца будет брошена на заклание. Ее лишат мозгов оглушительной музыкой, заклинаниями «хей, хей!». Ей, этой овце, каждую минуту будут говорить о деньгах, больших, огромных деньгах, только о них и больше ни о чем. Ее, овцу, приучат спокойно воспринимать астрономические цифры. К тому, что получить эти деньги не так уж трудно — нужно только ухватить зубами следующую овцу. И не обращать внимание на кровь, струящуюся из раны, не реагировать на разорванное горло…

И она сама, Анна Лаврова, тридцати шести лет от роду, человек с высшим образованием и ученой степенью, превратилась в это животное. И притащила в зубах свою подругу. И Зойки больше нет…

«Я объявляю вам войну, всей вашей своре! — мысленно проговорила Лаврова. — Во имя Зойки, в память о ней, я буду драться с вами до конца, пока не истреблю этого дракона! Чего бы мне это ни стоило!»

Аня вернулась на кухню. Венька спал, уронив голову на грудь и смачно всхрапывая. Отвязав пленника, она перетащила его в комнату. Тщедушный Венька послушно перебирал ногами, что-то бормоча во сне. Добрались до дивана, куда и было скинуто бесчувственное тело. Путь спит лежа, мы не садисты. Таблетки, да еще бессонная ночь плюс алкоголь, гуляющий по венам Вени (вот ведь и каламбур некстати), — все это должно обеспечить часов двенадцать бесперебойного сна, прикинула Лаврова. За это время можно много успеть.

Глава 32

БОГ НЕ ФРАЕР

В восемь утра возле огромного желтого здания МУРа на Петровке появилась темноволосая молодая женщина. Легкий брючный костюм, волосы собраны в пучок и сколоты заколкой. Темные очки скрывают глаза. Женщина заняла позицию на противоположной стороне улицы, достала сигареты, закурила, не спуская глаз с главной проходной. Кто-то позвонил ей на мобильник, и женщина довольно долго разговаривала. Причем лицо ее по мере разговора становилось все более мрачным, даже яростным каким-то… Она жестикулировала, расхаживая туда-сюда мимо здания угрозыска.

За всем этим наблюдал дежурный офицер, сидевший в застекленной «вахтерке» внутри здания. Девица ему не понравилась. Чего это она стоит здесь с утра пораньше? Народ, вон, старается проскочить мимо как можно быстрее, а она словно зависла, понимаешь! Еще по мобиле что-то обсуждает. А, между прочим, известно, что среди шахидок есть женщины со славянской внешностью… От этой мысли офицеру и вовсе поплохело. Он связался с милиционерами, дежурившими на проходной.

— Коля, там, напротив вас баба какая-то подозрительная… Выясни, чего ей надо. Осторожней только! Может, шахидка?

Он видел, как постовой Николай подошел к женщине, козырнул.

Анна между тем действительно меряла шагами мостовую, дожидаясь начала рабочего дня славного учреждения. Она успела съездить домой, принять душ, привести себя в порядок, переодеться и примчаться на Петровку, 38.

В данный момент Лаврова курила, обдумывая, как ей проникнуть к начальнику угрозыска. Именно к начальству, так как по опыту штатской жизни знала, что только высокое руководство умеет принимать быстрые и рискованные решения, не опасаясь окрика сверху. Мысли ее были прерваны пиликаньем мобильника. Звонил Скотников.

— Аня! Где ты? Куда пропала? Мы тебе вчера вечером звонили, никто не подходил до часу ночи! Мы же волнуемся!

«Господи, как же я о них забыла? За эту ночь столько обрушилось на меня…»

— Толя, у нас горе. Зоя погибла, — обрывая его скороговорку, произнесла Аня.

— Как погибла? Когда?

Голос его прозвучал ненатурально, будто он уже знал… Откуда? Не может быть…

— У нее в квартире возник пожар. Она выбросилась из окна. — Лаврова все же не стала открывать карты.

— Какой ужас! — вскричал Скотников.

И тут же по параллельной трубке заголосила Гуся:

— Анечка, какое несчастье! Приходи вечером на семинар, мы все обсудим. Как хоронить и все такое…

— Вы пойдете на семинар? Когда Зоя в морге?

Супруги на секунду замолчали, затем вступил Анатолий:

— Ну, Аня… Мы же ее почти не знали, твою Зою. Что же теперь поделаешь? Не сидеть же нам под дверью морга. И вообще, семинары пропускать нельзя, Третьякова запрещает…

— А кстати, кто привез Зое телевизор из вашего театра марионеток?

— Почему из нашего? — растерялся Анатолий. — Он и твой тоже. Аня, что за настроение?

— Так кто привез ей телевизор? Ты не ответил! — буквально прошипела Лаврова.

— Ну, я.И Голушко. И Головлев. Не могла же она его одна тащить! Нужно было помочь. А почему ты со мной так разговариваешь? В чем дело?

В этот момент кто-то тронул Анну за плечо. Она обернулась. Перед ней стоял милиционер.

— Ладно, потом договорим, — она отключила трубку.

— Лейтенант Горелый, — козырнул тот. — Ваши документы?

Аня разглядывала лейтенанта. Молодой, почти юноша. С выражением служебного рвения на конопатом лице. Через такого к начальству не прорвешься. Он своей грудью заслонит и от пули, и от мирного населения…