Современный польский детектив

Не случалось ли когда-нибудь пану Белецкому открывать сейф в вашем присутствии?

Почему вы об этом спрашиваете? Ах, извините...— задумалась она на минуту.— Возможно... Хотя точно припомнить пе могу.

Откуда он доставал ключи?

— Я никогда не обращала на это внимания. Следующим вошел Ян Урбаняк. Несмотря на то, что ему было явно за сорок, он сохранил стройность, а седые виски и правильные черты лица придавали ему привлекательность, подтверждая мнение секретарши Эльмер.

После нескольких предварительных вопросов майор затронул интересовавшую его тему:

Сидя в одной комнате с Белецким, вы не замечали, чтобы кто-нибудь интересовался ключами от сейфа?

Нет, ничего такого не замечал,— прозвучал решительный ответ,

Белецкий никогда не забывал свои ключи?

Белецкий? Вы просто его не знаете! Он носит их всегда с собой, прикрепляет к ремню на брюках.

Однако для того, чтобы открыть сейф, он должен их отстегивать?

Да, конечно. Потом клал на стол.

Стецкий и пани Эльмер иногда заходили к Белецкому. Они не брали ключи в руки?

Нет... Пожалуй, нет...— Урбаняк внезапно заколебался.

В комнату вошел поручик Герсон и, пе говоря ни слова, сел рядом с сержантом. Урбаняк проводил его взглядом.

Так кто? Стецкий или Эльмер?

Эльмер. Это было недели две назад. Она пришла к нам по какому-то делу и во время разговора неосторожным движением сбросила ключи на пол. Сразу же наклонилась и подняла, но потом стала дурачиться: спрятав ключи за спину, требовала, чтобы Белецкий угадал, в какой они руке, а так она их не отдаст.

Ну, это выглядит довольно невинно... Вам не кажется?

Урбаняк посмотрел на майора с понимающей улыбкой:

— У меня было такое впечатление, что она сбросила ключи не случайно.

Последним вошел в комнату старый кассир. Худой, сгорбившийся, с ввалившимися щеками и большим кадыком, выступающим из свободного ворота рубашки. Он поклонился уже с порога и осторожно присел на указанный ему стул. Выдма окинул его быстрым взглядом, но ничего, кроме подавленности, не прочел на лице кассира.

— Ну и что, пан Белецкий, много денег у вас украли? Старый кассир кивнул головой и вздохнул.

— Много... Точнее, два миллиона восемьсот три тысячи двести.

Мне известны размеры похищенной суммы,— прервал его Выдыа.— Я хотел бы узнать, какого достоинства были банкноты.

Как всегда для выплаты — от тысячи до двадцаток и мелочь.

И мелочь забрали? — удивился Выдма.— Сколько?

Шесть тысяч. Столько я заказал в банке.

А сколько она весит?

Пару килограммов, не так уж много, чтобы ею пренебречь.

Можно только подивиться такой мелочности, неправда ли, пан Белецкий?

Конечно... При такой сумме прихватили и эти шесть тысяч.

Как вам работается с Урбаняком?

Не могу пожаловаться. Он помогает мне выдавать зарплату, один я бы не справился. И вот теперь это ограбление... Я чувствую себя виноватым, пан майор... Это я настоял на переносе выплаты, так как боялся, чго несправлюсь, а взять другого помощника вместо Урбаняка не решился: недоглядит чего-нибудь и напутает. С деньгами шутки плохи... А они словно того и ждали!

Да, в этом, собственно, суть дела. Ну, а что вы можете сказать о Стецком? Говорят, вы приятели?

Были! — В голосе старого кассира прозвучало возмущение.

Почему вдруг такая перемена? Ведь он даже бывал у вас дома?

Вот именно! И я его поймал, когда он обшаривал мои карманы.

Когда это произошло? Расскажите подробпее.

Дома костюм я всегда вешаю на спинку стула и надеваю шлафрок. Стецкий пришел ко мне вечером и предложил обменяться марками, а так как меня это заинтересовало, я пошел за своими. Вернувшись, я сразу заметил, что пиджак трогали, а ключи, которые я всегда прикрепляю к поясу брюк, выскользнули и висят на ремешке.

Как вы думаете, что он искал?

Как это что? Конечно, марки! Этот мошенник думал, что я ношу их с собой.

Что вы предприняли?

Теперь я жалею, что не вышвырнул его за дверь.

Тогда я только пробурчал что-то и мы рассорились. — Что вам ответил Стецкий?

Он утверждал, что хотел включить лампу, стоявшую на столе, и при этом задел за стул. Как будто в комнате не горела люстра! Глупое объяснение.

А вы не подумали, что Стецкий говорил правду? Я ничего не понимаю в марках, но, возможно, ему действительно понадобилось больше света. К тому же, как я слышал, вы знакомы со Стецким довольно давно, он должен был знать, что вы не носите марки с собой.

Белецкий какое-то время смотрел на Выдму, ничего не говоря, наконец, заметил в растерянности:

Вы так думаете?.. Считаете, что это возможно? А я был уверен, что он хотел меня обокрасть.

С коллекционерами и не такое случается, пан Белецкий. Они убеждены, что все покушаются только па их добро. Пока все. Спасибо.

Оставшись вдвоем с поручиком Герсоном, Выдма отодвинулся вместе со стулом от стола и спросил:

Ну, гений криминалистики, что скажешь?

О Белецком?

Нет. О своих успехах.

Отпечатки пальцев — на проверке, план здания у меня с собой. Урбаняк был вчера у зубного врача сразу после десяти. Она подтвердила воспаление надкостницы и, поскольку опухоль была незначительная, произвела экстракцию, или, попросту говоря, удалила ему зуб.

На чем основан ее диагноз?

Я не спросил, но приблизительно зпаю, как это выглядит. Стучат по зубам; если пациент подскочит, тут тебе и диагноз готов.

Но ведь делают и снимки.

— Только не тогда, когда пациент стонет от боли.

— Довольно просто симулировать — эту боль.

У нее не было таких подозрений, как у пас. Не могла же она предвидеть, что это окажется так важно?

Ладно, поздно теперь об этом говорить, слишком поздно. Скажи лучше, что, по-твоему, в этом деле главное?

Прежде всего то, что грабители знали о деньгах, оставшихся в сейфе. Значит, у них здесь есть свой человек.

Так уж обязательно? О том, что выплату перенесли на следующий день, знали все сотрудники.— Выдма исподлобья посмотрел на поручика.

Тем не менее это факт. Столь серьезная операция, как грабеж, требует организации п тщательной подготовки. Значит, неожиданно полученное известие о переносе выплаты, а заранее такое нельзя было предвидеть, застало группу готовой к действию.

Так, наверное, и было. Они только ждали случая.

А если бы он не представился?

Вот в том-то и дело! Или выжидали, пли сами создали подходящую ситуацию. Пожалуй, может подтвердиться твое предположение относительно того, что у них был здесь свой человек. Подходящую ситуацию, скажем, создал Урбаняк, хотя я еще не могу утвержать, что преднамеренно. Поэтому ты немедленно займешься им. Чтобы завтра к полудню у нас уже были данные о его знакомствах и связях.

— Неужели этот человек для пользы дела пожертвовал собственным зубом? — бросил поручик иронически.

— Второе,— продолжал Выдма,— это ключи. Сейф не был взломан, значит, ключи подделали. Их держал в руках Урбапяк, кроме того, Эльмер, а возможно, и Стецкий. Но вот что меня мучает больше всего: как случилось, что убитый вахтер дал подойти к себе так близко и ему вонзили нож в спину? Возможно ли такое, если он не знал убийцы?

Наверняка даже должен был знать...— согласился Герсон.

Меня радует, что ты это подметил...— Выдма и не пытался скрыть ехидства.

Сарказм как форма давления на подчиненного? — пробурчал поручик.— Нехорошо. Что дальше?

Просмотри протокол допроса Эльмер. Возможно, там будет какая-то ясность относительно ключей. Это второе лицо после Урбаняка, на которого падает подозрение. Третий — Стецкий. Теперь бросай в бой своих рыцарей, а сам вызови в управление ночных вахтеров, может, они что-нибудь добавят к делу.

Слушаюсь...— Герсон почесал нос.

Затем это незакрытое окно... Обнаружены ли какие-нибудь следы на подоконнике и на полу?

На подоконнике царапины, возможно от сапог, и немного шлака. А вот пол уборщица успела тщательно протереть.