Убийственный маскарад

– Я хотел спать спокойно, – ответил он. – Как ни странно это звучит. Аркадий постоянно намекал на ту старую историю. Когда в общежитии из окна его комнаты выбросилась девушка... – он провел по лицу обеими руками. – Его сначала хотели отдать под суд – непредумышленное убийство, кажется. Ему удалось доказать, что его в тот момент в комнате не было. Правда, он скрыл от милиции, кто был в комнате.

– Это были вы, – догадался Натаниэль.

– Это был я. Таня... Да, ее звали Татьяной... Она обкурилась плана. Захотела полетать... Я удержать ее не смог, сам был немногим лучше... – все это Нешер излагал бесстрастным голосом, словно зачитывал какой-то протокол. – Тогда я был благодарен Аркадию – за то, что он не назвал моего имени. За двадцать лет жизни в Израиле я уже забыл о той истории. Я сменил имя и фамилию, – он мельком глянул на Натаниэля. – Наверное, следовало проявить больше изобретательности.

– Верно, – сказал Розовски. – Немного нужно фантазии для того, чтобы просто перевести на иврит собственное имя [8] ... Понятно. Вам показалось, что Аркадий, по приезде сюда, намерен вас шантажировать тем давним случаем.

– Показалось? – Нешер саркастически усмехнулся. – Что тут могло показаться? Ни одной встречи не обходилось без того, чтобы он не напомнил мне о той истории! Я уже сто раз жалел, что позволил родственникам в Москве дать ему мой номер телефона...

– Визитная карточка, – подсказал Натаниэль.

– Именно... – внезапно Нешер, до того державшийся прямо, обмяк. Будто из него вытащили стержень. Он покачнулся, оперся руками о стол. – Это было ужасно... – прошептал он. – Я не хотел убивать Дину. Она... Она была очень милой женщиной. Она мне нравилась... – ему никто не помог, все сидели в каком-то оцепенении и слушали. Даже инспектор Алон.

Цви Нешер сам поднялся, вытер рукой покрытый испариной лоб. Вновь заговорил – хотя никто ни о чем его не спрашивал. Голос его был очень странным, прерывающимся, будто от волнения, – и в то же время лишенным каких бы то ни было эмоций:

– Вы правы – мы познакомились в Швейцарии – я ездил туда с туристической группой, а она эту группу сопровождала. Вскоре после знакомства я узнал, что мы ненавидим одного и того же человека. И я подумал: это перст судьбы. А когда она пришла и рассказала о том, что Аркадий устраивает грандиозное празднество с маскарадом, я понял, что дождался своего. И Дина дождалась... Я не хотел ее убивать, – повторил он. – Но у меня не было выхода.

В полном молчании инспектор Алон подошел к адвокату и защелкнул на его руках наручники. Похлопал по плечу и молча указал на выход. Цви Нешер, словно внезапно проснувшись, обвел помещение растерянным взглядом. Именно помещение, он старательно избегал смотреть на людей, сидевших здесь. Медленным неуверенным шагом двинулся к двери.

– Вы бы вернули Виктории записную книжку ее мужа, – сказал вдруг Натаниэль. – Вам-то она нужна была из-за одной-единственной записи – из-за вашего номера телефона. С прежним именем.

Цви Нешер остановился, повернулся всем телом к детективу.

– Я ее выбросил, – ответил он. – Вместе с этим чертовым швейцарским дипломом... – адвокат помедлил немного, потом спросил: – Вы давно меня заподозрили?

– С первой встречи, – хмуро произнес Натаниэль. – И знаете почему? Вы слишком настаивали на оправдании вашей предполагаемой подзащитной – госпожи Смирновой – за недостаточностью улик. Не за отсутствием состава преступления, а именно за недостаточностью улик. Вас не заботил тот факт, что таким образом на ее репутации остается пятно, понимаете? Вы очень торопились избавиться от этого дела. Очень. А вот насчет смены имени – только вчера. Я вдруг вспомнил, что это ведь очень распространенная израильская привычка: менять старое имя на новое. Владимир становится Зеевом, Анатолий – Натаном. А Григорий превратился в Цви.

15

После окончания расследования убийства в Кфар-Шауль прошло около полутора месяцев.

– Смотри, какой интересный конверт пришел сегодня, – сказала однажды Офра, высыпая на стол перед шефом утреннюю почту.

Действительно, среди десятка стандартных длинных конвертах, в которых обычно доставляют счета и которые Натаниэль имел обыкновение выбрасывать нераспечатанными, ссылаясь на забывчивость, лежал настоящий полиграфический шедевр.

Его украшал тисненный золотом двуглавый орел, хорошо знакомый Натаниэлю.

– Откуда это? – спросила Офра с любопытством. – Из России? У них, по-моему, такой герб.

Натаниэль покачал головой.

– Нет, – ответил он с удовольствием. – Герб России – тоже двуглавый орел, но другой. Собственно, когда-то эти птички были похожи. Но в данном случае мы имеем дело, если можно так выразиться, с орлом, который приходится российскому орлу папашей. Это герб Византийского императора.

– А что, есть и такой? – Офра удивленно подняла брови. – И где же находится его империя? В Африке? В Антарктиде?

– Везде! – торжественно ответил Розовски и вскрыл большой почти квадратный конверт с пернатым гербом. В конверте оказалась плотная бумага, сложенная вдвое.

Развернув ее, Натаниэль прочитал (письмо было написано по-английски, от руки, каллиграфическим почерком):

Натаниэль слегка обалдел, дочитав до конца это послание. Посмотрев на Офру, глядевшую на него с таким же изумлением, он понял, что читал вслух.

– Н-ну? – спросила Офра, откашлявшись. – Т-ты как? Согласишься?

– Я подумаю, – серьезно ответил Розовски. – Патриций Империи и граф Триполитанский. Неплохо звучит, правда?