Современный польский, чешский и словацкий детектив

— Желает ли задержанная сказать что-либо в свое оправдание? — спросил грозным тоном полковник.

Моя мама, всхлипывая, молчала.

— Нет? Жаль. С вами будут разговаривать в прокуратуре! Майор… — Он хотел было обратиться к Ковальскому, но его опередил НД.

— Минуточку, друзья, не спешите, — начал он цедить слова. — А кто сказал, что белые «Дилижансы» должны быть обязательно из государственной типографии, что они были украдены до того, как типографская машина нанесла на них дополнительный фон?

— Тут все ясно! — запальчиво прервал его Ковальский. — Все было тщательно проверено и установлено. Другой возможности вообще нет!

«Неужели кто-то сделал клише и конкурирует с государственной типографией? — мелькнуло у меня в голове. — Ведь если подделывают доллары, то почему нельзя подделывать марки?»

— Так вот, — продолжал НД, — обвинение этой женщины в соучастии в краже или скупке краденого является совершенно ошибочным, поскольку… такой кражи не было! Вот здесь, — он полез в карман, — марка кремового цвета, а здесь, — он вытащил из другого кармана флакончик, — растворитель «Трин»…

НД вытряхнул из плоской коробочки, стоявшей на столе, перья и положил туда кремовую марку.

— Для желаемого эффекта достаточно немного жидкости для выведения пятен. Пузырек в хозяйственном магазине стоит три злотых…

Жидкость, налитая в коробочку, приобрела зеленый оттенок, а кремовый фон на марке исчезал, бумага становилась белой.

НД был чрезвычайно доволен. Мой неоценимый шеф почесывал затылок. Майор Ковальский и поручик Емёла не могли произнести ни слова. Они, впрочем, не имели понятия, что арестованная ими особа носит фамилию их товарища и является его… мамой!

— Значит… — начал полковник, поднимаясь. — Нет! Друзья мои, это невозможно! Это уже перешло всякие границы! Вот уже несколько недель поручик и майор расследуют дело белых марок с дилижансом, и вдруг появляется этот человек, — он вытянул руку в сторону улыбающегося НД, -…и белый «Дилижанс» уехал! Воровства в государственной типографии не было, так как белых «Дилижансов» вообще не было… Попробуйте только мне сказать, что не было и убийств, так как по истечении четырех недель офицеры управления и работники лаборатории придут к выводу, что там тоже… не было никаких марок! Голова идет кругом. Лучшие люди потеряли на почве марок здравый рассудок. Сначала арестовали нашего эксперта, а теперь — мать офицера управления! Нет. Здесь не до смеха. Можно только рыдать от отчаяния…

Полковник был сердит. Он метал громы и молнии на головы стоящих по стойке «смирно» сотрудников, наконец подошел к моей маме и, наклонившись к ней, насколько позволяла его комплекция, попросил извинения.

Я в этом участия не принимал.

— Не говорила ли я тебе, что временами можно и рискнуть по неопытности, — сказала, обращаясь ко мне, мама. — Ты не переживай, эти десять белых «Дилижансов» я купила в кредит!

Я упорно избегал ее взгляда.

— Исправляйте теперь, что натворили! — приказал полковник обоим офицерам. — Немедленно отвезите гражданку домой. Соберите информацию о спекулянте, который торгует белыми «Дилижансами». Потом явитесь ко мне…

Покидая кабинет полковника, мама дружески болтала со своими конвоирами. В дверях она обернулась, словно ожидая похвалы за свои филателистические успехи.

Я молчал.

Мы остались втроем: полковник, НД и я. Наш разговор после непредвиденного события принял конкретный характер. Вскоре к нам присоединились поручик Емёла и майор Ковальский. Полковник согласился с моим предложением об их участии в последнем акте намеченной операции.

— Итак, — подытоживая, начал полковник, — вопрос ясен и прост. Убийца, собственно, у нас в руках. Мы знаем его фамилию — Мингель. Трахт тоже у нас. Но он не обязательно должен быть в сговоре с первым. Мог действовать самостоятельно. О том, что его знакомый совершил два убийства, он, возможно, не знал. Это выясним на допросах… Что же касается Мингеля, то я согласен, чтобы вечером Глеб с помощью НД арестовал его… Было бы неплохо дать Мингелю проснуться и выйти из отеля в город, что позволило бы нам выявить его связи. Если у него нет связей и если в отеле нет марок, то достаточно и того, что нам уже известно. Он вынужден будет сказать, где спрятал марки, когда узнает, что мы раскрыли его фокусы: и как он выдавал себя за доктора Кригера, и как переписывался с Эрфуртом по поводу «Десяти крон»… Мало-помалу дойдем до орудия убийства — шприца!

Что касается самого Посла-Мингеля — то в отношении него у нас опасений не было.

А Мингель тем временем, как нам стало известно, спал. На случай, если бы он проснулся, в холле ждали агенты управления. Теперь функции агентов должны были взять на себя майор Ковальский и поручик Емёла…

— Я закажу столик внизу, в баре «Бристоля», — обещал мне НД после конца совещания. — И приглашу от твоего имени Ядю и Кристину…

Полковник спешил в министерство. Ковальский и Емёла, не теряя времени, направились в отель.

Я остался в управлении: в мою задачу входила координация операции.

Направляясь к себе в кабинет, я решил телефонным звонком разбудить убийцу.

— Пан Мингель принимает ванну, но он просил, чтобы я за писала, кто звонит, — услышал я женский голос. Оказалось, что это уборщица отеля.

— Запишите, пожалуйста. — И я назвал номер телефона, который Мингель выпытал у Трахта.

Целый час ушел у меня на изучение списка марок, которые были украдены после первого убийства. На конечном этапе операции мне нужно было освежить все в памяти. В списке были марки, которые являлись воистину бесценными, хотя в каталогах и указывалась их цена. Их стоимость лучше всего определял термин «Liebhaberpreis» — цена для любителя.

«Десять краковских крон», единственная в своем роде коллекция марок «За лот», первые «Саксонии», «Батон-Руж» № 1, «Миллбери», «Цюрих» 1 и 2, две первые женевские марки, коричневая двухцентовая из Тосканы, светло-коричневый «Ванкувер» 1865 года и австрийский «Меркурий» цвета киновари, за 6 крейцеров. Из современных уникальных марок на первом месте стояла самая редкая марка авиапочты — маленький серо-голубой «Гондурас» 1925 года…

Через час зазвонил телефон.

— Знаешь, было бы неплохо, если б мы заскочили к наследнице, — услышал я голос НД. — Покажем ей фотографию Мингеля и посмотрим, какое она произведет впечатление. Это может пригодиться. Кригеру эта фотография ничего не говорят. Так что Мингель не знает Олеся даже по виду. В этом я почти уверен… Если ты согласен, то через несколько минут я за тобой заеду.

— Хорошо, — ответил я.

А пока, учитывая упорное молчание Мингеля, мне придется позвонить ему вторично. Я поднял трубку.

— Глеб? — неожиданно зазвучал голос Ковальского.

— Да, я. Что с Послом?

— Он пообедал в «Камеральной». Сидим в кафе на улице Новый Свят. Я не спускаю с него глаз.

— Не знаешь, есть у него в номере какие-нибудь марки?

— Не знаю. Не было случая заглянуть туда. Не сердись. Он идет как раз к этому автомату.

Следующий телефонный звонок был уже от Посла.

— Это вы, коллега? — спрашивал Мингель. — Звоню, звоню и никак не могу с вами соединиться. Наверно, девочки названивают, а? — засмеялся он в трубку.

— Вы угадали, коллега.

— Ну, так как наши дела? Вас интересуют мои английские «Колонии»?

— Ну конечно. Только нужно посмотреть, Но как, когда и где?

— Может быть, сейчас?

— Сейчас? — задумался я. — По некоторым причинам я бы хотел именно сегодня встретиться с вами, Мингель. Только… знаете, я приглашаю вас сегодня на ужин в «Бристоль», — решил я. — У меня заказан столик, будут девушки. И еще два приличных человека. А во время ужина можно будет выйти минут на пятнадцать в холл. Думаю, мы договоримся?

Я ждал ответа.

— Гм. Что же у меня сегодня вечером? — С минуту он при поминал. — Мне надо встретиться с одним знакомым… А девахи как, ничего? — спросил он вдруг.

— Девушки? Можно сказать… вполне!

— Заняты? Оккупированы?