Очи черные

Через тридцать минут трое в такси остановились в квартале от Карлтон-стрит в Бруклине, наблюдая за подростками. Им была хорошо видна машина девчонки, их же удачно заслонил от нее полосатый красно-белый эвакуатор, стоящий прямо перед ними. Рамзан, сидя за рулем такси, нервно ловил каждое слово и движение Клеско, сидевшего прямо за ним.

– Клеско, – заныл Рамзан. – Говорю тебе, тогда у тебя из-за нас были проблемы, но я в этом не участвовал.

– Ты – нет, – проворчал Клеско.

– Я предложил помочь, потому что мы давно вели дела вместе, доверяли друг другу. Помогали друг другу делать деньги. Тогда, в тот день… полиция была уже там… двадцать ментов, я ничего не мог сделать…

– Полная машина абаканских винтовок, и ты ничего не мог сделать?

– Я один с двумя сербами? Оружие – да, но всего пара пацанов? – Рамзан видел, что Клеско не убеждают его аргументы. Тот пробормотал себе под нос:

– Это было давно.

Сначала идея взять Рамзана с его машиной показалась им удачной – девчонке лицо Рамзана было незнакомо, так что если посадить его за руль, можно было остаться незамеченными, но уже через несколько часов с болгарином Клеско устал от его непрерывного нытья и запаха страха, который, казалось, источали его поры.

– Что-то… – сказала Лев, смотревший на «Таун-Кар» в бинокль. – Черный что-то делает.

Клеско взял бинокль и посмотрел, как компаньон девушки вошел в почтовую контору, ту же, куда за пару минут до того заходила девушка. Парень отвлек безмозглую девицу, служащую почты, и, как только она отвернулась и пошла в угол комнаты, подскочил к одному из почтовых ящиков.

– У них план, – сказал Клеско. – Наблюдают за одним из ящиков.

– Я хочу курить, – заныл Рамзан.

– Так кури, мать твою, – сказал Клеско.

– Я хочу наружу, – добавил тот. – Мне нужен воздух.

Клеско несколько секунд смотрел в спину Рамзана, все больше раздражаясь. Каждый звук, каждое движение и даже запах этого человека, казалось, возбуждали в Клеско бессмысленную ярость, и в конце концов он не сдержался. Лев взглянул на отца и понял, что происходит.

– Нет… – начал Лев, пытаясь остановить отца.

Но было уже поздно. Клеско подался вперед, левой рукой схватил Рамзана за грязные жесткие волосы, дернул его голову назад, достал из кармана пальто нож для колки льда и воткнул Рамзану в шею так, что раздался хруст позвонков. Тело Рамзана обмякло.

– Отец… – начал Лев, во взгляде его мелькнуло неодобрение.

– Да? – рявкнул Клеско. – Хочешь что-то сказать, Лев?

Но Лев передумал и промолчал. Клеско протянул руку к лицу Рамзана и закрыл ему глаза и рот. Он повернул голову Рамзана так, чтобы не было видно раны, на случай, если в машину заглянет какой-нибудь любопытный прохожий. Лев хотел заговорить, но решил подождать, слушая учащенное дыхание отца, а когда тот успокоился, сказал:

– А что потом, отец?

– А?

– Мы найдем камни.

– И ее, – сказал Клеско.

– А потом?

– Она умрет.

– Конечно. А потом?

Взгляд Клеско выразил непонимание.

– Америка большая, – сказал Лев. – Можно много куда поехать, когда получим то, что нужно. Да?

Клеско только пожал плечами и снова сосредоточил все свое внимание на наблюдении за девушкой и ее приятелем.

25

За четыре часа, что Валли и Тэвин провели в машине у почтовой конторы, туда вошли не меньше трех десятков посетителей. Ни один из них не пытался открыть ящик № 310. В машине становилось холодно, и Тэвин время от времени включал двигатель, чтобы разогреть воздух и не замерзнуть совсем.

– Не знаю, – засомневалась Валли. – Что нам делать? День за днем сидеть здесь и ждать? Неделю?

– Она придет, – уверенно сказал Тэвин.

– Восемь лет, – размышляла Валли. – Столько прошло с тех пор, как я последний раз была у доктора Рейнер. Адрес, видимо, был написан тогда же.

– Если адрес не актуален, ты это узнаешь сегодня. Неприятный ответ – это тоже ответ.

Они прождали еще час, и тут в контору вошла женщина в армейском пальто до колен, совершенно не сочетающихся с ним вязаных перчатках и с разноцветным полосатым шарфом, обмотанным вокруг шеи. На голове у нее была ярко-оранжевая кепка с опущенными наушниками. Вид у нее в целом был совершенно богемный. Она направилась к совсем другому абонентскому ящику, достала какие-то конверты и принялась равнодушно просматривать их и выбрасывать ненужные в корзину для макулатуры. Валли вздохнула и в двадцатый раз за последний час взглянула на часы. Была четверть пятого, на улице почти совсем стемнело.

– Черт, – проговорила она.

– Подожди секунду, – сказал Тэвин, все еще пристально глядя в витрину конторы. Валли тоже посмотрела туда и увидела, что женщина в полосатом шарфе направилась в другой конец комнаты, туда, где был ящик № 310, и долго перебирала ключи на брелоке, пока не нашла нужный. Она попыталась сунуть ключ в замочную скважину, но это ей не удалось, она попыталась еще раз, нажала сильнее, повернула ключ под другим углом. Ключ не входил в замок. Женщина наклонилась и посмотрела в замочную скважину, а затем повернулась и пошла к сервисной стойке. Валли и Тэвин увидели, как служащая почты встала со своего места и обошла почтовые ящики кругом. Она вернулась с небольшой пачкой конвертов – может быть, тремя или четырьмя – и протянула их даме в цветном шарфе.

Кровь хлынула Валли в голову, она впилась взглядом в женщину.

– Ты узнала ее?

Валли рассказывала Тэвину кое-что из своей беседы с доктором Рейнер, после той встречи Валли поняла, что Елена Маякова уже была частью ее жизни, по крайней мере в некоторой степени, но ее русская мать была кем-то, кого Валли могла узнать.

– Я не знаю… – сказала Валли взволнованно. Она не могла рассмотреть лица женщины. – Кажется, она примерно нужного возраста.

– Остановить ее?

У Валли голова шла кругом. Женщина забрала почту из двух разных ящиков. Ящик № 310 мог быть ее или чей-то еще.

– Нет, не сейчас, – сказала Валли. – Проследим за ней.

План появился сразу: Валли выйдет из машины и пойдет пешком, а Тэвин останется в «Линкольне» и будет держаться неподалеку, чтобы подхватить Валли, если женщина сядет в машину или автобус. Если же она пойдет в метро, остановка которого была в двух домах от конторы, Тэвин быстро припаркует машину и догонит Валли.

Женщина вышла из конторы и пошла по Карлтон. Валли вылезла из машины, а Тэвин завел двигатель.

– Не слишком приближайся к ней, – посоветовал Тэвин. – Может, она пугливая.

Валли кивнула, захлопнула за собой дверь машины и двинулась вслед за женщиной, стараясь держать дистанцию. Женщина шла спокойным шагом, не спеша. Слева возвышался жилой комплекс из нескольких восьмиэтажных зданий, но она прошла мимо. Дальше улица пересекала Парк-авеню, над которой проходила шумная автомагистраль Бруклин – Квинс. Женщина прошла под мостом, пересекла Парк-авеню и устремилась дальше.

Валли заметила, что, кроме нее и этой женщины, на этой стороне улицы никого нет, и немного замедлила шаг, чтобы не привлечь к себе внимания. Валли оглянулась, чтобы убедиться, что Тэвин где-то неподалеку, и увидела, что он медленно едет с выключенными фарами, прижимаясь к тротуару, чтобы остаться незамеченным.

Женщина дошла до перекрестка, где Карлтон упирается во Флашинг-авеню и начинается обширная огороженная забором территория, примыкающая к бруклинской военно-морской верфи. Женщина пересекла Флашинг-авеню и пошла вдоль изгороди с протянутой по верху колючей проволокой. Валли двигалась по противоположной стороне улицы, держась на достаточном расстоянии. Метров через сто женщина подошла к автоматически открывающимся воротам. Должно быть, она держала в кармане устройство дистанционного управления, потому что, как только она подошла к воротам, они начали открываться – старая дверь со скрипом отъехала в сторону.

Валли смотрела на это с противоположной стороны улицы, и оттуда ей было хорошо видно то, что располагалось за воротами. Там был целый поселок из старых ветхих сборных бараков – наверное, штук пятьдесят, стоявших так, что между ними едва могла проехать небольшая машина. В нескольких из них горел свет. Валли видела, что женщина направилась через двор к одному из домиков. Когда она вошла, ворота начали закрываться за ней.