Я - Джек Потрошитель?

— Вам придется изрядно потрудиться, чтобы отыскать его среди городских отбросов. Я вам не завидую. — Майор потешался надо мной. Он напоминал мне переевшего кота, который от безделья играет с дохлой мышью.

С напускной скромностью я ответил:

— Вид, в который меня превратили стены вашего заведения, как раз соответствуют такого рода занятиям. Я готов отправиться на городскую свалку прямо сейчас.

— Успеется, — на лице Хвостова застыло загадочное выражение. Я почуял неладное и выжидательно уставился на майора. Неожиданно он быстро опустил руку куда-то вниз и извлек на свет божий серый свитер с разноцветными полосками. — Надеюсь, вам не надо объяснять, что все это значит? — ухмыляясь, сказал Хвостов и швырнул свитер на стол.

В животе у меня булькнуло. Признаться, такого оборота я не ждал. Я оцепенел, тупо пялясь на свитер, не в силах вымолвить ни слова. Хвостов изменился: похрустывая буквой "р", он вдруг стал наезжать на меня громыхающей телегой.

— Вещь принадлежит вам — отрицать бесполезно. Ваша мать признала свитер, — говорил он, будто хлестал меня фразами по лицу. — Что вы на это скажете? — и поскольку я молчал, как подавившаяся скотина, майор от слов перешел к активным действиям. Он снял с телефона трубку и набрал номер. После паузы жестко спросил в микрофон: — Женя, у тебя все готово? — Очевидно, получив утвердительный ответ, коротко бросил: — Начинаем! — и положил трубку на рычаг.

Со сноровкой опытного лавочника Хвостов вытащил из-под ног еще несколько свитеров разной расцветки и разложил их на столе. Потом сел в скучающей позе и приготовился ждать. Две минуты спустя вошел Женя в форме лейтенанта милиции. За ним ввалились пятеро мужчин в гражданке, все примерно одинакового роста и возраста, и все темноволосые. Честно говоря, я порядком струхнул в тот момент, подумал, начнется мордобитие, но мужчин построили в одну шеренгу у стены, и Хвостов предложил мне занять любое приглянувшееся среди них место. Я встал вторым от начала. Женя придирчиво оглядел шеренгу, вышел и вскоре ввел в комнату Евгению Захаровну Карпову. Озираясь, старуха застряла на пороге. При виде ее черного платка, повязанного на голове, как у монахини тайного ордена, у меня невольно екнуло сердце.

— Проходите, Евгения Захаровна, — с приветливой улыбкой сказал майор растерявшейся от официальной обстановки и присутствия стольких мужчин Карповой.

Старушка оправила на пухлой талии пестрое платье, засеменила к столу. Когда она встала рядом с Хвостовым, он сделал жест коробейника, предлагающего товар.

— Которая из этих вещей вам знакома?

Старуха, не колеблясь, выбрала мой свитер.

— Эта!

— Когда и при каких обстоятельствах вы ее видели?

— Ну, тогда, ночью… Тот бандит в этом свитере закрывал дверь в квартиру Тани.

— Отлично! — сказал Хвостов, и мне показалось, радостно потер под столом руки. — А теперь, Евгения Захаровна, посмотрите на людей у стены. Нет ли среди них, человека, которого вы видели в дверной глазок?

Старуха повернула к нам сморщенное, будто печеное яблоко лицо, подошла.

— Борис Егорович, они же все стриженые, а тот был волосатый-волосатый.

Майор хмыкнул:

— Считайте, он надевал парик, а сейчас снял его. Посмотрите внимательно, может, узнаете…

Карпова медленно прошла вдоль шеренги, пристально осматривая каждого.

"Шагай мимо, карга старая", — приказал я ей мысленно, когда взгляд старухи задержался на моей небритой физиономии. Карпова попыталась сбоку взглянуть на мой затылок, но передумала, прошла мимо и, миновав последнего в строю, всплеснула руками:

— Не хочу грех на душу брать, Борис Егорович, не могу узнать бандита!

"Вот заладила "бандит" да "бандит", дался он тебе", — подумал я без неприязни, весьма довольный результатами опознания, и незаметно от окружающих почесал бок.

Карпова оправдывалась:

— У того волосы были длинные, и видела я его всего секундочку, да и то со спины.

В голосе Хвостова появились просительные нотки.

— Посмотрите еще раз, — настаивал он. — Возможно, фигура, осанка напомнят вам того человека. Они повернутся. — Майор скомандовал: — Кру-гом!

Мы повернулись и замерли, разглядывая давно не крашеную стену. За спиной надолго воцарилось молчание. Карпова ощупывала нас взглядом. Наконец Хвостов не выдержал и подстегнул:

— Ну?!

Карпова выпалила:

— Да не знаю я!.. Ну, может быть, вон тот немножечко похож.

Моя больная нога подломилась, дыхание пропало, я почувствовал, как сзади маяком багровеет шея.

Майор взволнованно спросил:

— Который по счету?

Наэлектризованную до предела атмосферу комнаты разрядил неуверенный голос Карповой.

— Третий справа.

У меня вырвался вздох облегчения, все встали "вольно", а майор разочарованно пробубнил:

— Все, спасибо, Евгения Захаровна, вы свободны.

Строй распался, следом за Карповой гуськом вышли пятеро мужчин. Вышел и Женя, который в протяжение всего опознания писал протокол, сидя напротив Хвостова. Мы с майором вновь остались тет-а-тет. Я присел за стол. От пережитого стресса мне еще больше хотел курить. Я попросил:

— Борис Егорович, можно покурить?

— Курите! — прокаркал майор.

Я замялся:

— Ваши сотрудники отобрали у меня сигареты.

Майор язвительно улыбнулся:

— "Стюардессу"?

Я пожал плечами:

— Эту марку продают на каждом углу, и курит "Стюардессу" половина города. Что же, по-вашему, все эти люди — сексуальные маньяки?

— Не знаю насчет остальных, — процедил майор, — но вы-то уж точно. В ближайшие десять минут я докажу это и постараюсь упрятать вас за решетку на максимальный срок.

— Дерзайте! — я знал, чего добивался от Хвостова, и потому вел себя вызывающе. — Но все же позвольте мне покурить.

— Я бросил курить, — сообщил майор, но, подумав, нажал под столом кнопку. Тут же приоткрылась дверь, и в образовавшейся щели возникли два — одно над другим — воинствующих лица индейцев племени ирокезов.

— Дайте арестованному сигарету, — попросил майор конвоиров.

Один из них, тот что был самый огромный и самый страшный на вид, достал из кармана пачку "Космоса", вытащил две сигареты, потом, ступая тяжелой поступью статуи Командора, вошел в комнату и положил сигареты на стол, передо мной. Рядом спички. Прикуривая, я невольно проводил восхищенным взглядом их мощные фигуры, исчезающие за дверью. От первой же затяжки голова пошла кругом, я осмотрелся, выискивая куда бы деть спичку.

— Почему вы постриглись? — Хвостов пододвинул мне вместо пепельницы клочок бумажки.

После осечки с Карповой я снова чувствовал себя верхом на коне.

— Вам тоже нравится моя прическа? — сказал я насмешливо, смакуя сигарету, словно изысканный алкогольный напиток.

Постепенно в Хвостове накапливалось раздражение. Это было заметно по желвакам, которые иногда появлялись на его скулах.

— Не паясничайте! — резко сказал майор. — Ведь еще в субботу у вас были длинные волосы.

Я стряхнул пепел на бумажку.

— В воскресенье я должен был ехать к вам в милицию. Моя мама настояла на том, чтобы я постригся, так как посчитала, что с короткой стрижкой я буду выглядеть более солидно.

— А не говорит ли это о том, что после совершения преступления вы решили хоть как-то изменить свою внешность?

— О чем бы это ни говорило, Карпова меня не узнала.

— Но она узнала свитер, а он принадлежит вам.

— Его трудно было не узнать. Он самый новый и самый дорогой среди того рванья, которые вы предложили на выбор Карповой.

Майор скрипнул зубами:

— Почему вы спрятали свитер в подвале вашего дома?

Я улыбнулся:

— Глухая Кузьминична доложила?

— Отвечайте на вопрос, — рявкнул Хвостов.

— Пожалуйста. У меня оказался точно такой же свитер, как и у убийцы. Когда я услышал об этом на месте преступления из уст Карповой, то естественно испугался, поехал домой и спрятал его.