Опасная тайна зала фресок

В «Ле Бонапарт» он принял решение спонтанно, одним глотком осушив бокал «Пуйи-фюме», и поднялся на ноги.

— Отлично, тогда за дело. У меня скопились горы записей после собственного расследования. Даже малая доля этих материалов может составить целую книгу. Пойдемте ко мне, заберете бумаги с собой и изучите на досуге. — Он уже шел через улицу, но остановился, словно что-то вспомнив, и покровительственно бросил: — Можете заплатить за напитки.

На площадке второго этажа Раффин достал ключи и открыл дверь. Они вошли в квадратный холл. Бледный свет уличных фонарей со двора сочился через жалюзи длинными узкими полосами.

Вдруг журналист насторожился.

— Что случилось? — тут же отреагировал Энцо.

Раффин вскинул руку, призывая к молчанию. Створки двойной двери, ведущей из холла в темную большую комнату, были приоткрыты, и через нее из спальни тянулась длинная ярко-желтая дорожка. Там кто-то возился. Чья-то тень на секунду закрыла свет.

— Cambrioleurs, [6] — прошептал он и, осторожно положив куртку на спинку кресла, повернулся к книжным полкам, поднимавшимся ярусами до самого потолка. Вытянув снизу большую энциклопедию в тяжелом переплете, он поднял ее над головой и крадучись направился в гостиную. Маклеод шел следом, отметив про себя, что журналист выглядит немного комично. «Мировую историю» Энцо счел неэффективным оружием. Размахивая энциклопедией над головой, можно скорее напугать грабителя до смерти, чем нанести серьезный физический ущерб.

Неожиданно дверь спальни распахнулась, яркий электрический свет залил комнату, и Раффин застыл на месте с поднятой «Мировой историей». Высокая женщина, стоявшая в дверном проеме, глядела на него с изумлением. Она была в длинном черном платье, перехваченном в талии, без рукавов, с глубоким вырезом. Роскошные темные кудри с серебристыми бликами на крутых изгибах обрамляли лицо и падали на плечи. Кожа была чистой и слегка загорелой, большие удивленные глаза пристально смотрели на мужчин. Энцо подумал, что такой красавицы не видел уже давно.

Она перевела взгляд на энциклопедию, которую Раффин держал над головой, и поморщилась:

— Бога ради, убери это, Роже. История — не твой конек.

Роже медленно опустил книгу.

— Что ты здесь делаешь? — В его голосе слышалось неприкрытое раздражение.

Гостья через плечо оглянулась на спальню:

— Пришла забрать оставшиеся вещи. Тебя не было дома, но у меня есть ключ.

Раффин положил «Мировую историю» на обеденный стол и требовательно протянул руку.

— Освобождаю тебя от этой обузы, — саркастически сказал он.

Длинные аристократические пальцы женщины скользнули в карман, спрятанный в складках платья, и на свет появился ключ на длинном кожаном ремешке. Раффин выхватил его у нее и спросил напряженным голосом:

— Ты все взяла?

— Да, пожалуй. Мне нужна сумка.

— В гардеробной есть большие пластиковые пакеты.

Гостья не двинулась с места, выразительно взглянув на Энцо:

— Ты нас не представишь?

Раффин посмотрел на гостя, словно впервые вспомнив о его присутствии, и коротко бросил:

— Этот человек зашел взять кое-какие бумаги.

Энцо шагнул вперед и протянул руку:

— Энцо Маклеод. — И добавил с улыбкой: — Je suis enchanté, Madame. [7]

Она пожала его руку, задержав в своей на секунду дольше, чем необходимо. Ее взгляд стал зовущим, и Энцо почувствовал, что пропал.

— Меня зовут Шарлотта, — сказала она. — Кажется, вы не француз?

— Шотландец.

— А! — Пауза. — Какие бумаги вы хотите забрать?

— Это не твое дело, Шарлотта, — перебил Роже.

— Я расследую исчезновение Жака Гейяра, — пояснил Энцо.

Раффин шумно вздохнул.

— Теперь она от вас не отвяжется. Шарлотта… психолог. — Он произнес это слово так, словно оно вызывало противный привкус во рту. — Хуже того, она специалист по криминальной психологии.

Темные брови Энцо приподнялись.

— Где же вы учились?

— По этому профилю? В США. Я провела там два года, потом вернулась и открыла собственную практику. Время от времени парижская полиция снисходит до того, чтобы спросить моего совета. — Она бросила взгляд на Раффина. — Но зарабатываю я на заурядных проблемах обычных людей, преступления не дают мне никакой выгоды.

— Я принесу тебе пакеты, — не выдержал журналист, направившись к маленькой двери слева от давно заложенного кирпичной кладкой камина.

Шарлотта подошла ближе к Энцо. Он попытался определить ее возраст. Она казалась немного моложе Роже. Чуть за тридцать, должно быть.

— Кто вы? — спросила она. — Полицейский? Частный детектив?

— Когда-то был судмедэкспертом.

Она медленно кивнула, словно это все объясняло.

Из гардеробной вышел Роже с двумя большими пластиковыми пакетами, швырнул один Шарлотте и сказал Энцо:

— Я принесу вам записи.

Он исчез за двойными дверями своего кабинета.

— Мне нужно сложить вещи, — проговорила Шарлотта и ушла в спальню.

Оставшись один, Энцо огляделся. Высокие окна гостиной выходили во двор. В одном углу книжные полки поднимались до потолка по обе стороны обеденного стола; две другие стены были сплошь увешаны натюрмортами, гравюрами с изображением сцен из греческой и римской истории, восточными tableaux [8] и подлинными старыми французскими киноафишами. Пианино у окна, древняя эмалированная плита, установленная в углублении бывшего cheminee, [9] — все казалось уместным и гармоничным, но настораживало подчеркнутое отсутствие пресловутых милых безделушек, придающих обстановке индивидуальность. У Раффина был определенный стиль в манере держаться, одежде, которую он носил, мебели, выбранной для своего дома, но ничто не выдавало сведений о его личности, словно глянцевый фасад, призванный прятать то, что находится за ним. Раффин вышел из кабинета с большим пакетом, раздувшимся под тяжестью картонных папок с бумагами.

— Вот, — сказал он, — здесь вам надолго хватит работы. — Вручив Маклеоду сумку, хозяин направился в спальню. — Извините, я на минуту.

Он плотно прикрыл за собой дверь, оставив Энцо стоять в гостиной. Маклеод тщетно пытался не слушать разъяренный шепот за зеркальными панелями. Вскоре за дверью заговорили на повышенных тонах, временами переходивших в гневные вопли. Энцо сосредоточенно рассматривал один из натюрмортов, меньше всего на свете желая становиться свидетелем чужих дрязг. Через несколько минут в спальне вновь перешли на драматический шепот, после краткой паузы дверь открылась, и на пороге появилась раскрасневшаяся от досады и смущения Шарлотта с пакетом, набитым одеждой.

— До свидания, мистер Маклеод, — сказала она на ходу, не глядя на Энцо.

За ней из спальни вышел Раффин, тоже с пылающими щеками.

— Извините, мне очень жаль. — В его тоне, однако, не слышалось ни малейшего сожаления. — Заканчивать отношения всегда тяжело. — Он кивнул на пакет в руках у Энцо: — Будете читать, звоните с любыми вопросами. А я пока оформлю договор о правах на публикацию.

IV

Спустившись на бульвар Сен-Жермен, Энцо сразу увидел Шарлотту: она безуспешно пыталась поймать такси. Машин было еще много, все кафе работали, но ни одного такси.

Он нагнал ее у светофора.

— Может быть, позволите вызвать вам такси?

Брошенный искоса взгляд обезоружил его не хуже целой армии.

— Вы живете рядом?

— Моя квартира в двух шагах отсюда, возле института, но там нет телефона. Я имел в виду мобильный.

— О… — В ее голосе послышалось разочарование. — А я думала, вы приглашаете меня на кофе.

Такая прямота застала Энцо врасплох.

— Э-э, ну конечно. — На противоположной стороне загорелся зеленый. — Тогда нужно перейти дорогу.

Они пробирались сквозь плотную толпу, запрудившую узкую улицу Мазарини, и ориентиром им служил подсвеченный прожекторами купол Института Франции. [10] Кафе и бистро были переполнены. Разомлев от возлияний и хорошей компании, посетители говорили все громче, повсюду слышались споры и смех, эхом отдававшийся от высоких стен, между которыми ручейками прокладывали себе путь узкие средневековые улочки старого левобережного богемного квартала. Правда, теперь здесь селились исключительно нувориши нового поколения с набитыми евро бумажниками, оттягивавшими карманы дизайнерских костюмов или дорогих сумок.