Не отпускай мою руку

Айя откидывает голову на подголовник водительского кресла. Бросить бы машину здесь и дойти пешком. А вот кафра, похоже, пробка не злит, ему даже нравится. У него есть музыка, солнце, море… и девушка, чтобы на нее глазеть.

Можно подумать, ему больше нечем заняться…

17 ч. 43 мин.

Марсьяль Бельон стоит перед капитаном жандармерии Пюрви. Он очень бледен, отмечает Айя. Это она маялась целый час на солнцепеке, это у нее задница прилипала к автомобильному сиденью, обтянутому искусственной кожей, а пот градом катится с этого туриста, хотя в гостиничном холле работает кондиционер. Как только она вошла, он встал с плетеного пластикового кресла.

— Капитан Пюрви?

И остался с открытым ртом, словно так ему было легче дышать, — в точности как экзотические рыбы в аквариуме у него за спиной.

— Я… прошу прощения за то, что побеспокоил вас, капитан. Я догадываюсь, что полиции подобное исчезновение может показаться вполне… вполне заурядным… Но… но как вам объяснить… Извините, капитан, мне трудно подобрать слова… Это только на первый взгляд… А на самом деле…

Айя сочувственно смотрит на Марсьяля, который вытирает взмокший лоб полой расстегнутой рубашки. Бельон успел дважды извиниться в одной фразе. Ей кажется странным это чувство вины, к тому же оно не вяжется с внешностью загорелого красавчика, с его безупречными грудными мышцами, просвечивающими сквозь тонкую белую льняную рубашку. Почему он до такой степени чувствует себя виноватым?

Бельон набирает побольше воздуха, как будто намеревается побить мировой рекорд по задержке дыхания, потом решается:

— Капитан, я попробую по-другому, так будет проще. Я не настолько глуп, чтобы не догадываться, что все думают, будто жена меня бросила. Разумеется… На острове соблазнов более чем достаточно. Послушайте меня, капитан, здесь не тот случай… Она не ушла бы так. Без своей дочери… Без…

Айя внезапно обрывает неуверенную речь Марсьяля.

— Хорошо, мсье Бельон, не надо оправдываться, мы сделаем все возможное. Вам повезло, Арман Зюттор заботится о постояльцах… здесь жандармерия обслуживает вас наряду с другими работниками отеля. Обеспечивает вашу безопасность, вы же понимаете. Уверяю вас, я буду расследовать исчезновение вашей жены как можно более незаметно…

— Вы хотите, чтобы…

Пропитанная потом льняная рубашка, прилипшая к коже, кажется прозрачной. Айя улыбается и отводит глаза, она смотрит на желтую рыбку-хирурга, которая строит из себя начальника в аквариуме. Что-то в поведении этого перепуганного туриста ее по-прежнему смущает.

— Послушайте, мсье Бельон, сегодня уже слишком поздно, но завтра вам надо зайти в отделение полиции Сен-Жиля и официально заявить об исчезновении вашей жены. Кроме того, вас попросят предъявить удостоверение личности и дать некоторые сведения. А до тех пор я посмотрю, что я могу сделать. У вас есть фотография жены?

— Конечно.

Он передает ей фотографию. Айя разглядывает безупречный овал лица Лианы Бельон, светлые волосы, мелкие белые зубки. Чистокровка! Она понимает, что такая красотка может многих возбудить на Реюньоне — в этой лаборатории скрещивания пород. Айя с понимающим видом поджимает губы.

— Благодарю вас, мсье Бельон. Арман Зюттор уже изложил мне суть событий. Побудьте в холле или в саду, выпейте рома или пива, это пойдет вам на пользу, только пока не поднимайтесь в комнату. Ничего не трогайте, я через несколько минут все вам расскажу.

17 ч. 47 мин.

Габен наблюдает за тем, как Айя, обогнув бассейн, подходит к бару и припечатывает к стойке фотографию.

— Когда в отеле появляется такая красотка, ты ведь не можешь ее не заметить, а, Габен?

Бармен не спешит отвечать. Как правило, стоящие перед ним клиенты смотрят мимо него, на расположенную у него за спиной и занимающую три полки внушительную коллекцию бутылок рома, играющих красками, будто склянки в аптечной витрине. Но Айя смотрит ему прямо в глаза. Как большинство зарабов, [8] она не пьет спиртного. А ведь нельзя сказать, чтобы ей не предлагали хотя бы попробовать, когда она была еще подростком и часами ждала отца и мать у бортика бассейна. До того, как произошла трагедия.

Раз Айя на него так уставилась, то и Габен не отказывает себе в удовольствии на нее поглазеть. На их острове не так часто вырастает подобный цветок. Зарабка с примесью креольской крови. У Габена сложилось довольно четкое представление о зарабах, они редко скрещиваются с другими, обычно предпочитая ни с кем не делить ни свои гены, ни свои банковские счета. Сдержанные и деятельные. Двадцать пять тысяч человек, тринадцать мечетей, никаких покрывал и никабов напоказ… и все ткацкие, и все автомобильные предприятия острова сосредоточены у них в руках, равно как и все производство фурнитуры!

Айя — зарабка по отцу и креолка по матери. Можно ли назвать ее красивой девушкой? — задумывается Габен. Не так легко решить. Иногда такое скрещивание порождает шедевры, изумляющие вас бесспорной красотой, но чаще всего природа экспериментирует. И тогда получается вот такая Айя. Невероятное сочетание длинных черных волос и синих миндалевидных глаз под почти сросшимися широкими черными бровями. Отличные задатки, резюмирует Габен, но для того, чтобы выглядеть привлекательно, Айе надо бы иногда улыбаться. И еще хорошо бы посмотреть на нее в купальнике. Мало ли что. Айя выросла вдали от океанского берега, в одном из уродливых домов на плато, он помнит ее школьницей. Уже тогда она казалась особой ящерицей в классе, состоявшем из одних хамелеонов. Такие одаренные дети появляются раз в десять лет. Из тех, кто едва успевает загореть, никогда и ног не замочит в лагуне, а только вкалывает, вкалывает и вкалывает больше всех. Как и многие другие, Айя училась в метрополии, окончила юридический факультет, потом жандармское училище. Дослужилась до капитана. Но, в отличие от других островных вундеркиндов, Айя вернулась. Теперь, возможно, она об этом жалеет. Метискам, которые хотят вскарабкаться по ступенькам служебной лестницы, места на острове достаются нелегко… Ее сослали в автономную территориальную бригаду в Сен-Жиль-ле-Бен. Только девочка она энергичная, честолюбивая и упорная, Габен видел ее в деле, эта ящерка может забраться очень высоко. И жажда мести как дополнительный стимул. Зореям [9] из Сен-Дени нелегко будет долго ее сдерживать…

Айя нетерпеливо трясет снимком у него перед носом.

— Ну так что, Габен?

— О чем ты? Айя, я вроде бы не слышал сирены… Сверхурочно подрабатываешь? За черную зарплату?

— Если бы… Ты же знаешь полицейских. Если какую-нибудь креолку колотит муж — они с места не сдвинутся. А вот если сбежала туристка…

Габен широко улыбается, показывая белые зубы.

— Айя, ты учишься быть дипломатичной, это хорошо.

Айя не отвечает, словно что-то обдумывая, потом снова спрашивает:

— Ну так скажешь мне что-нибудь про эту красотку?

— Почти ничего, дорогуша. Ты же знаешь, я безотлучно торчу за своей стойкой. Только и видел, как она прошла мимо шезлонгов, скинула купальник, завернулась в полотенце, — и привет. Спроси Наиво, он дежурит в холле. Это новенький, мальгаш, ты его ни с кем не спутаешь — он похож на лемура, повязавшего галстук. Он-то как раз и впустил Бельона в его номер…

17 ч. 51 мин.

Айя входит в холл. Марсьяля Бельона нигде не видно. Должно быть, он последовал ее совету сделаться незаметным, уйти подальше, не мешать ей вести расследование. И вдруг улыбается: Габен ее не обманул, гостей действительно встречает лемур! Глаза у Наиво карие, круглые, как бусины, все лицо поросло светлой шерстью, от уха до уха дыбом торчит венчик седых волос… а черно-белый полосатый галстук напоминает обернутый вокруг шеи хвост.

Большой плюшевый лемур, неравнодушный к чарам блондинок. Стоило помахать перед его выпученными глазами фотографией Лианы — и поток слов уже не остановить.