Прямые улики

ил очки и раскупорил "Лезгинку". - Здесь натуральный коньяк, думаю, живы будем. Он разлил огненный напиток по двум взятым у девушки за стойкой высоким стаканам. - За что? Дима наморщил лоб: - Не знаю. Давай так. - Правильно. Я тоже не люблю ненужных слов. Оба выпили, закусив купленными бутербродами с прозрачными пластинками сервелата. - Представляешь, у нас до чего дошло?! - Димин собеседник достал сигарету.- Стали гра- бить прямо в дежурной части. - Как так? - Очень просто. Посадили троих в камеру, одного как следует не обыскали. А у него "перо". Он его в камере достал, с двоих крутки поснимал, да на себя надел, а когда протокол на него за пьянку нарисовали, вышел из отдела и свалил на все четыре аж в трех куртках. - А эти двое? - А что эти двое? Дежурный камеру открыл, а они сидят" слезы утирают. Говорят, жены не поверят, все усы повыдергают за кожаные куртки, скажут, что пропили. Мужичка мы, конечно, нашли, но куртки он уже успел толкнуть. - Да, сейчас холодно без куртки. - Интересно, как твой клиент отреагирует на то, что его в пятый раз кинули? - Меня не волнует его реакция. Он убийца. И я от всей души желаю, чтобы его поставили к стенке. - Да, в той ситуации вполне можно было обойтись без крови. Он говорит, что поддался на всеобщие настроения. - Чушь какая. В любой гнилухе человек может оставаться человеком. Может и должен. - Не исключено, что он устроит какофонию. Когда поймет, что его опять провели. - Пускай устраивает, что хочет. Мне плевать. Я сделаю морду ящиком и буду утверждать, что ничего не знаю. Он твердил мне то же самое целых восемь часов. И никто ничего не докажет. - Топор, кстати, нашли? - Да, так и лежал в люке. - Значит, не отвертится. Дима налил еще коньяку. - Давай. Оба сделали "дубль два". - Да, нормальный коньячок. Слушай, Дим, может, мне пары действуют на кору головного мозга, может, еще что. Начинаю в душу лезть. Получается, ты извини, так получается, что последняя инстанция - не суд и даже не Верховный Суд, а ты. Ты понимаешь меня? Ты главный, верховный судья, потому что остальное - всего лишь формальная сторона вопроса. Ты суть. Приговор выносишь ты. И ты признаешь человека виновным. Тебе не страшно? Я имею в виду, тебя не пугает такая миссия? Как человека? - Да, мне страшно. Иногда.- Дима опустил глаза на пустой стакан.- Но ты затеваешь неразрешимый спор, в котором никогда не будет правых. Что касается происшедшего, то я вынужден был использовать то, что имел. То, что не дает мне закон, я должен находить сам. Это не моя вина. И перед самим собой я чист. - А перед ним? - собеседник ткнул пальцем вверх. - А я не верю в него. - Или не хочешь верить? - Отвали. Давай лучше еще дернем. Как у вас в районе с раскрываемостью? - Средне. Что, впрочем, является оптимальным вариантом. - Глупо, согласись? Чье-то горе, чьи-то слезы, чью-то изломанную судьбу, чью-то потерянную жизнь мы мерим паскудными цифрами, величиной которых хотим убедить людей в своем могуществе и силе давно не существующего закона. - Тебя тоже тянет на послеконьячную