Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)

- А я могу,- тихо произнес я, так чтобы сэр Фредерик не услышал. Правда, мне показалось, что он все-таки услышал мою реплику, но сделал вид, что это не так.

- Я раньше не был знаком со своим пациентом. Тем не менее я почувствовал себя обязанным уважить его просьбу. А попросил он меня, на тот случай, если операция завершится летальным исходом, сообщить неприятную новость его семейству. И уточнил: он имеет в виду не свою смерть, она-то вряд ли так уж сильно их опечалит. Нет, речь идет совсем о другом... И он рассказал мне про Хьюго.

Я резко наклонился, едва не вывалившись из кресла: наконец-то я сейчас узнаю, кто же он, этот неведомый мне Хьюго, за которого меня приняли!

- Двадцать пять лет тому назад мой пациент жил в Индии, и там он влюбился в индианку, представительницу высшей касты, если угодно. Если вы не против, давайте будем называть ее принцессой. Он женился на ней, она родила ему сына, но сама не перенесла родов, умерла. Ал стон сразу покинул Индию, вернулся в Лондон, где его ждала невеста, с которой он обручился перед отъездом. "Типичная англичанка, милая, но пресная",- так он о ней отозвался. Он честно собирался рассказать ей о своей женитьбе, но когда они встретились, понял, что это невозможно. Поскольку ему хотелось иметь свою семью, он быстренько придумал себе очень удобную концепцию: ради всеобщего блага и спокойствия правдой можно пожертвовать. И вообще правду надо аккуратно дозировать, открывать человеку ровно столько, сколько он в состоянии вынести... или сколько он позволяет открыть.- Сэр Фредерик принялся раскачивать монокль, точно маятник.- Признаться, это его утверждение произвело на меня сильное впечатление. Подобные теории дают богатую пищу для ума, м-да.- Он снова откинулся на спинку кресла и улыбнулся Еврипиду, уныло взиравшему на него с высокой полки.

- Сэр, а что же стало с Хьюго?- нетерпеливо спросил я.

- С Хьюго?- переспросил сэр Фредерик, которого я грубо оторвал от приятных философских размышлений над софизмами мистера Алстона.- У него все сложилось вполне благополучно. Отец забрал его у индийских родичей, хотя это было непросто. Любой вам сказал бы, что мистеру Алстону не стоило отбирать сына у восточных своих родственников, мог бы потом спокойно начать жизнь, как говорится, с чистого листа. Но мистер Алстон рассудил иначе. Вероятно, он действительно любил свою индийскую принцессу и очень дорожил сыном, ведь это была единственная память о прежнем счастье. Трудности и препоны его не пугали, это был человек очень волевой. Нашел сыну хорошую няньку и отправил их в Париж. Там он и вырос под присмотром наставников, английских, разумеется, ни в чем не зная отказа, что и превратило его в образцового баловня, вечно всем недовольного. Отец тратил на него деньги, не считая. Хочешь путешествовать, пожалуйста, только, разумеется, вместе с наставниками. Ему даже было разрешено навестить своих индийских родственников. Но вообще-то он жил в Париже.

- Счастливчик!- вырвалось у меня.

- Согласен,- сказал сэр Фредерик снисходительным тоном, слегка меня задевшим.- Совершенно с вами согласен. Полукровкам действительно лучше всего жить в Париже, раз уж они такими появились на свет. Но этот юноша со свойственным молодости упрямством мечтал об ином.

- Сэр, вы действительно считаете, что молодые упрямее стариков и людей среднего возраста?- спросил я.

- Нет, не считаю,- ласково успокоил он меня.- Это всего лишь расхожее мнение, не менее банальное, чем ваша уверенность в том, что в Париже живут одни счастливчики. Как я уже сказал, мечтал он об ином. И среди прочего о том, чтобы переселиться в Лондон.

- В Лондон?- изумился я.- Но почему?

- Полагаю, только потому, что Лондон - единственное место, где ему запрещали жить, и не только жить, но даже просто приехать туда на несколько дней. Его отца можно понять, появление Хьюго в Лондоне было слишком опасным. Мистеру Алстону совсем не хотелось, чтобы вторая его семья прознала о существовании первой. Надо сказать, ему удалось сохранить свою тайну, поскольку жена его была на редкость нелюбопытной, в этом смысле ему повезло.

- А сам Хьюго знал о том, что у отца есть вторая семья?- спросил я.

- Ничего не могу сказать. Мне известно только то, что сообщил мне в тот последний свой вечер мистер Алстон. Он сказал, что поселил Хьюго в Париже, пристроил в хорошую школу, а потом почти о нем не вспоминал, и навещал его крайне редко. А что вы хотите? У него в Англии была другая жизнь, другая семья, он был вполне доволен и тем и тем, долгие годы. Через год после свадьбы английская жена подарила ему близнецов, все было как у всех, тихо и спокойно, пока не умерла жена, это случилось пару лет назад. Вероятно, именно эта утрата побудила сэра Алстона поближе сойтись с дочерью и сыном. Мне лично показалось, что общение с ними принесло ему сплошные разочарования, это был в некотором роде шок, хотя он так и не сказал мне, что его так поразило. По-моему, с ним вообще сложно было ладить. Вероятно, это опять же только мое собственное предположение, он вдруг обнаружил, что дом его заполонили какие-то сомнительные личности, не смевшие туда являться раньше, пока была жива жена. Бесконечные родственники, норовящие что-то урвать, толпы приятелей Джима и Урсулы, и просто случайные их знакомые. Мистер Алстон внезапно обнаружил, что его собственный дом больше ему не принадлежит, а его дети, оказывается, больше уже не дети. Это печальное открытие невольно навело его на мысли о прошлом: об Индии, о первой жене. Его охватила острая тоска. Конечно, решающую роль тут сыграло и физическое состояние: затяжная депрессия, усталость, раздражительность, и прочее, и прочее. Но все это вкупе обрело форму болезненной ностальгии. Она и заставила его принять решение, которое вся кий нормальный человек счел бы порождением больного мозга, изувеченного опухолью.

- Он сделал Хьюго своим наследником!- почему-то обрадовался я.

- Оставил ему практически все,- подтвердил сэр Фредерик,- в том числе этот дом и прилегающие к нему земли. Урсуле и Джиму он выделил содержание: по триста фунтов ежегодно. Такие деньги для большинства наших соотечественников были бы истинным благом, до конца жизни избавили бы их от финансовых забот. Но для Джима и Урсулы это означает лишь изгнание из привычного мира в мир совершенно незнакомый, которого они боятся. Они, естественно, понимают, что пришествие Хьюго лишит их былого блеска и роскоши. Но они даже не представляют, что деньги можно зарабатывать самим, у них нет ни малейшего желания обременять себя какими-нибудь обязанностями или совершать какие-то усилия. Их даже нельзя за это осуждать. Так уж они были воспитаны. Им живется ничуть не хуже тех, кого вы, молодые, наверное, до сих пор называете "рабами зарплаты", или это выражение уже вышло из моды?

Он умолк, с улыбкой ожидая моего ответа. Уязвленный тем, что он считает меня желторотым юнцом, я небрежно произнес:

- Зато они очень эффектны и неплохо смотрятся, возможно, их все-таки стоит сохранить в первозданном виде, на радость остальным членам общества.

Сэр Фредерик рассмеялся:

- Вот каковы, оказывается, современные веяния! Но я человек старомодный и считаю, что даже самым изысканным и эффектным было бы полезно немного поработать. От безделья растет живот и дрябнут мышцы, так что ваши изысканные лентяи рискуют растерять весь свой шарм. Ну да бог с ними. Нас с вами их будущее не должно тревожить. Лучше я продолжу свой рассказ. Их отец попросил меня, во-первых, сообщить близнецам о новом наследнике. Они приняли это известие вполне достойно, ничем не выдав своих чувств, особенно хорошо держалась Урсула, все-таки воспитание великая вещь. А во-вторых, мистер Алстон взял с меня слово, что я непременно найду предлог для визита именно в день приезда Хьюго. Я сказал, что сделаю все от меня зависящее, и вот я здесь, жду вместе со всеми этого парня. Но завтра я непременно должен быть в Лондоне. Если Хьюго не приедет сегодня вечером или ночью, мне не удастся сдержать слово, данное его отцу. Но даже если он все-таки приедет... мм... кстати, у вас ведь сейчас каникулы?