Дело без свидетелей

– Так вот, – сказал он, усаживаясь – я уже разговаривал с дежурным Хоревым. Кстати, в нем ничего от зануды. Аккуратный человек, может, чересчур педантичный. Добросовестный работник. Собирается на пенсию.

– Что он сказал?

– Он вспомнил все обстоятельства того дня. Как я понял, механик ваш… Горелов? Безответственная личность.

– Хорев помнит преступника?

– Он в тот же день написал на Горелова служебную записку. В ней есть фамилия и имя того парня. Отчества, правда, нет.

– Не Смирнов? – спросил Денисов, леденея при мысли о тысячах, а может, десятках тысяч людей, среди которых придется искать подозреваемого. – Если Смирнов да еще Николай или Виктор – это то же, что ничего…

– Николай! Но не Смирнов, а Суждин, – разговаривая, Губенко вынул из кармана капроновую щеточку и не спеша протер замок и без того чистого саквояжа.

– Сколько же в Москве Суждиных Николаев?

– По адресному бюро, всего двое, один уже отпал:

возраст не подходит. И место жительства тоже. Второй живет по вашей дороге, сейчас к нему поедем, – Губенко посмотрел на Денисова. – Я разговаривал с подполковником и просил дать тебя мне в помощь. Не возражаешь? Правда, я не сказал, что еду по вашему делу. Так что переодевайся.

– Ты… – не находя слов, Денисов схватил его за руку. – Ты просто молодец!

– Ерунда, – Губенко чуть покраснел. – Сколько тебе нужно времени, чтобы переодеться?

– В общежитие побегу!.. Здесь рядом.

Заснеженный поселок, куда они приехали, в Москве обычно вспоминали с наступлением грибного сезона. Несколько сотен кирпичных, старой постройки домов, торговые ряды, окружающие рынок, новое здание автовокзала. Завод синтетического волокна.

Губенко так и подмывало расспросить о грибах инспектора местного отделения внутренних дел, но молодцеватый, подтянутый младший лейтенант, по всей вероятности вернувшийся недавно из армии, разговаривал с ними сдержанно, чуть-чуть свысбка.

– Суждин? – удивился он. – Знаю такого. Ничего за ним раньше не замечалось.

– Раньше?.. – переспросил Губенко. – А в последнее время?

– В последнее время тоже.

– Не помните, у него шрамика нет ча шее? – спросил Денисов.

– Можно узнать: он здесь рядом живет, – младший лейтенант поправил галстук и провел рукой по значкам на кителе. – Мне все равно там паспортный режим проверять!

Выйдя из отделения, они пересекли площадь, углубились в необыкновенно широкую, с далеко отстоящими друг от друга домами улицу. Обширные белые прогоны тянулись между накатанной проезжей частью дороги и заборами. Перед тем как завернуть к подозреваемому, инспектор «для конспирации» решил проверить домовые книги в нескольких домах: за разговорами, втроем, это делалось живее. Отказаться Денисову и Губенко было неудобно. Поэтому к Суждиным они попали только часа через полтора.

Дверь открыл мальчуган лет двенадцати, и тут же в дверях показалась его бабка – высокая, с поджатыми губами и острым взглядом старуха. Ей было не меньше семидесяти.

– Кто, значит, еще здесь живет? – спросил инспектор, беря домовую книгу.

– Внук, Николай, он в райцентре работает, на предприятии…

– Слесарем, – вклинился в разговор мальчуган, – а раньше в Москве работал…

Что-то я не помню! – в тон младшему лейтенанту сказал Губенко. – Какой он собой? У вас фотокарточки нет?

– Витя, – приказала старая женщина, – где у нас Колины фотографии? В комоде?

Внук вытащил черный конверт с фотографиями, вытряхнул их на стол.

– А-а! – сказал наобум инспектор. – Знаю. У него шрамик вот здесь, – он провел рукой по шее.

– Это от ожога, – кивнула старуха.

– Так, так… А участковый часто к вам заходит? – под взглядом зоркой старухи приглядываться к фотографиям было неудобно, да и не имело особого смысла.

Внезапно Денисов почувствовал, что Губенко тихо постукивает его носком ботинка по ноге. Денисов осмотрелся, но ничего не увидел. Губенко продолжал свое тихое постукивание, пока Денисов не обратил внимание на маленькую фотографию, белевшую на полу, около стола. Улучив минуту, Губенко незаметно поднял ее и положил в карман.

Они распрощались с хозяевами и, никуда больше не заходя, молча прошли до конца улицы. За углом остановились.

– Он, – сказал Губенко, – все подходит: шрамик, слесарь, в Москве работал…

– Когда брать будете? – спросил инспектор смягчаясь.

– Сначала предъявим фотокарточку.

Инспектор всю дорогу молчал. Когда подошли к автобусной станции, сказал на прощанье:

– Давайте в конце лета к нам за грибами! Здесь их хоть косой коси.

– Предварительно созвонимся, – пообещал Губенко, вытащил из портфеля потрепанную записную книжку и записал младшего лейтенанта на «г» – «грибы».

После этого Губенко и Денисов распрощались с инспектором и еще долго ждали автобуса на Москву.

В уютном, с чеканкой на стенах зале нового автовокзала Денисов рассмотрел фотографию: с квадратика глянцевой бумаги уверенно смотрел его противник – молодой человек с удлиненным разрезом глаз и пробивающимися редкими усиками.

Старший инспектор Блохин выслушал Денисова не перебивая, отложив в сторону все другие дела. Потом вызвал эксперта.

– Три репродукции с этой фотокарточки. Срочно.

– У меня, товарищ майор, новая пленка, только что заряжена…

– Ничего, отрежешь! – Блохин протер очки. – Ты, Денисов, иди на пост. Когда я вызову, придешь с дежурными. Как они сегодня работают?

– Придут в ночь.

– Преподавателю мы направим фото Суждина на опознание телеграфом.

Денисов хотел что-то спросить, но Блохин загремел ключами, готовясь уходить.

– Полковник вызывает… Ты где сегодня несешь службу?

– Во втором зале.

– Добро.

Служба – в этот день тянулась особенно медленно и однообразно. Несколько раз к Денисову подходил старшина, а потом и другие милиционеры, узнавшие о предстоявшем опознании.

– Ничего пока?

– Жду…

«А вдруг Горелов заболел? Не придет… – подумал Денисов, когда стрелка часов качнулась к восьми. – Он постоянно отпрашивается, ссылаясь на Витилиго…

А Хорев? Тоже нежелезный…»

Успокоился он только после того, как Хорев, а потом и Горелов в положенное время появились у раздевалки.

Около двадцати одного часа динамики разнесли по всем платформам и залам:

– «Сержант Денисов, – дикторша ухитрилась придать сообщению извиняющуюся и в то же время вопрошающую интонацию, принятую на вокзалах,

– срочно зайдите в отдел внутренних дел? Повторяю…»

Денисов подошел сначала к автоматической камере хранения – дежурная по вокзалу, которую он заранее обо всем предупредил, заменила обоих работников. Еще через несколько минут Денисов, Горелов и Хорев были уже у кабинета Блохина.

– Разрешите? – Денисов постучал.

Кроме Блохина в комнате находился следователь Алтухов, в чьем производстве находилось дело по краже чемодана. Сбоку, у стола, сидели понятые.

– Мы предъявляем фотографии на опознание, – объяснил понятым Алтухов, рано начавший лысеть, небольшого роста молодой человек, склонный к полноте. – Пригласите свидетеля Хорева.

На лежавшем на столе плотном ватмане протокола, заметил Денисов, были наклеены три фотографии, украшенные по углам круглыми печатями. Фотография Суждина была в ряду третьей.

– Товарищ Хорев, – следователь сложил короткие руки на животе, – я предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Говорить нужно правду и только правду…

Маленький Хорев достал очки, надел их, вытащил из кармана носовой платок и шумно высморкался. Потом он низко склонился над протоколом. Денисов отвернулся к окну и так, стоя спиной к Хореву, услышал его ответ:

– Здесь нету!

– Посмотрите лучше, – сказал Блохин, но Хорев уже прятал очки в карман:

– Нету – я бы узнал!

– Но кто-нибудь из них похож?

– Нет, товарищ майор.

– Спасибо. До свиданья. Горелов…

– Здравствуйте, товарищи начальники! – развязно гаркнул Горелов еще с порога и, подойдя к столу, скользнул глазами по протоколу.