Капитан идет по следу

Закончив допрос Веревкина, я сделал выводы. Вор не был здесь чужим и, несомненно, знал распорядок работы в бухгалтерии. Он имел доступ к ключу от шкафа. Вход и выход с завода под контролем, выйти с вещами без пропуска нельзя. А столько денег без чемодана не унесешь.

Кто же это? Проще всего допустить: Веревкин. Он — тридцать лет на заводе, его хорошо знают рабочие и охрана. Кассира впускают и выпускают через проходную с любыми вещами без пропуска.

Я решил взять Веревкина под стражу. Как бы, пользуясь свободой, он не замел следы кражи. Но у меня уже была — помните? — ошибка. Я не хотел очутиться снова в положении голого короля из сказки.

Я сделал все, чтобы не промахнуться и теперь.

Эксперты обследовали сейф. Сомненья не было: замок открыли ключом. Сам кассир утверждал: мастика на дверце была цела. А мастичную печать выдавали только Веревкину.

Экспертиза установила: все следы пальцев на гладкой дверце шкафа принадлежат кассиру. Выходит, кроме него никто не прикасался к окрашенному металлу.

Один из сотрудников завода, сосед Веревкина, сообщил, что кассир только что купил дорогие вещи.

Всю ночь я не спал, обдумывал факты и не мог прийти ни к какому иному решению.

Двадцать второго августа Эврипиду Михеевичу Веревкину предъявили обвинение в краже двухсот шестидесяти тысяч и арестовали.

Дело Веревкина передали в следственный отдел. Через неделю старик был освобожден. Мне сообщили: против кассира нет улик.

Я сейчас же пришел к Крестову.

— Еще одно пятно на твоей совести, Смолин, — хмуро сказал полковник. — Эта ошибка и тебя и нас ставит в глупое положение. Однажды тебя поправлял следователь прокуратуры. Что же, ты так и хочешь работать — весь в няньках? Ищи выход. Найдешь — останешься, не найдешь — уберем.

Крестов молча поглядел на меня и неожиданно рассмеялся.

— Я хочу, чтоб ты остался, Александр Романович. Знаю: у нас трудное, небезоплошное дело. Выслушай добрый совет. Просчеты с Веревкиным и Самсоновым — по-моему — одного корня. Давай подумаем вместе.

Не мыслишь глубоко и всесторонне — не разберешься в явлении. Не поставишь его в связь с другими, не найдешь истоки…

— Мне это понятно…

— Я уверен. К беде, мы не всегда умеем пользоваться хорошими истинами. Ясно же: эта кража, как и любое другое явление, как-то затронула другие явления, людей, предметы. Вор, хоть семи пядей во лбу, не может отгородиться от всего, что его окружает. Он встречается с людьми, трогает вещи, где-то оставляет следы. Все это можно выявить и использовать для установления истины…

— Иногда не находят никаких следов и упускают виновных…

— Это ровно ничего не доказывает. Следы должны быть. Просто мы не всегда видим их. В итоге получаются ошибки, вроде твоей.

Полковник ответил на телефонный звонок и продолжал:

— За годы работы в уголовном розыске я видел не раз: сыщик уже кончает следствие и вдруг замечает — идет не той дорожкой, просмотрел важнейшие факты.

У нас редко бывают прямые доказательства, скажем, вора изобличили свидетели, и он тут же сознается во всем. Чаще мы имеем дело с косвенными уликами. Это всего-навсего дальние факты. Но они помогают сделать выводы о других фактах, которые потом лягут в основу обвинения.

Вот эти-то факты нужно скрепить воедино. Только тогда косвенные улики могут стать силой, цепью доказательств, через которую обвиняемый уже не прорвется. Каждое звено в этой цепи должно быть прочным и туго сцепленным с другим звеном.

А ты как вел сыск? Ухватился за одну догадку. За самую вероятную, как тебе показалось. Будто не знаешь, когда чудится, что все лежит поверху и есть только одно толкование, чаще всего и случаются промашки. Именно тогда неопытный сыщик, следователь прокуратуры подгоняют один факт к другому и крепят их в единую, но — к беде нашей — непрочную цепь.

Как ты допрашивал Веревкина? Ведь ты решил почти сразу: кассир сам похитил деньги. Потому и выяснял: нужен ли ему пропуск, что он купил в последние дни? Ты старательно обыскал квартиру и шаг за шагом сбивал сыск на ложный путь. Ты даже не запнулся о такую деталь: Веревкин сам сказал тебе, что печать на сейфе была цела. Какой жулик станет сам наговаривать на себя?

Я не судил бы тебя так строго, если бы ты занялся и другими версиями, когда бы широко и прочно плел свою сеть. Ты же поступил шиворот-навыворот. Результаты, как видишь, негустые.

Полковник помолчал и сказал:

— Иди и помни, что тебя уберут, коли не найдешь вора.

Я попрощался с Крестовым и снова пошел на завод, не очень-то рассчитывая на успех.

Что делать? Надо, видно, вспомнить все, что связано с кражей.

Итак, в субботу Веревкин ушел со службы после гудка. В понедельник кассир явился на завод к исходу дня. Почему? Пошел в банк за крупной суммой. Но какая нужда была в этом? В кассе лежало почти триста тысяч рублей, а срочных выплат не предвиделось.

Это я и раньше знал. Но тогда мне казалось: старик с умыслом тянул время, не шел на работу, стараясь сбить сыск.

Что же сейчас предпринять? Допросить Эврипида Михеевича? Очень уж неохота. Глупо я выглядеть буду!

На заводе мне отвели комнату, и я пригласил туда Веревкина.

— Можете меня извинить, Эврипид Михеевич?

— Тебя, дурака, нет, а для дела — ладно уж…

— Моя недоумка была, не отпираюсь. Но помогите.

— Ну, давай. Авось до чего-нибудь и доавоськаемся.

Итак, кто приказал Эврипиду Михеевичу получить деньги из банка? Иван Иванович Корякин. Не удивило ли это Веревкина? Удивило: в кассе хватало денег. А еще известно: банк дает деньги заводу только после полудня.

Сказал ли кассир об этом начфину? Да. А что ответил Иван Иванович? Ответил, — на это есть причины.

Ну, что ж — пойдем дальше. Мог ли кто-нибудь на время выкрасть ключ, чтобы открыть замок или сделать копию? И то и другое исключено.

Бывали ли у кассы подолгу посторонние люди? Посторонних за барьер не пускали. Слесарь Карнаухов как-то возился с батареями парового отопления. Однажды появлялся стекольщик…

Отпустив Веревкина, я стал ходить по комнатке из угла в угол. Когда и куда исчезли деньги? Вынесли их с завода или нет? Когда совершено хищение? В субботу? Едва ли. Веревкин был в кассе до гудка. В понедельник? Нет. В бухгалтерии весь день находились люди. А сейф за пять минут не очистишь: надо открыть шкаф, взять деньги, закрыть замок и восстановить мастику так, чтоб кассир сразу ничего не заподозрил.

Что ж из этого следует? Кража совершена в воскресенье. У преступника был ключ от сейфа. Но, выходит, не тот, которым располагал Веревкин.

Что это за ключ? Откуда он взялся? Нет ли здесь связи с этим Карнауховым из слесарной мастерской? Он три часа находился в бухгалтерии, мог запомнить или зарисовать разрез замка.

Ну, а если слесарь ни при чем? Тогда? Не из бухгалтерии ли преступник? Вот, скажем, начфин Корякин? Странно выглядит его распоряжение. Кто-кто, а он хорошо знал, что нужды в этих деньгах нет.

А к чему начфин мог все это придумать? Если деньги похищены в воскресенье, какой смысл держать Веревкина в банке в понедельник? Какая разница: утром или вечером обнаружит он пропажу. Разве как мера против розыскной собаки?

А может, здесь иное? В воскресенье преступник только выкрал деньги, но не смог унести их с завода. Возможно, он и не хотел этого делать: воскресенье — не будни, каждый человек, да еще с вещами, запомнился бы охране.

Что ж, надо действовать.

Я отправился в слесарную мастерскую завода. Как на грех, Карнаухова не оказалось на работе: уехал ремонтировать комбайны в подшефный совхоз.

Старичок, заведующий мастерской, оказался словоохотливым и общительным человеком. Он дельно ответил на мои вопросы.

Федя Карнаухов — работник большой руки, и он, начальник мастерской, не может на него обижаться.

— А в остальном?

— Что ж, небольшой грешок водится: любит водку. Однако не злоупотребляет.

— Не занимался ли здесь Карнаухов посторонней работой?