Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Как и в прошлый раз, Чень лишь щелкнул пальцами, и тут же возникший официант, как и тогда, поставил на стол чашечки с курящимися дальневосточными благовониями.

- Вы мой гость... - объявил Чень, против обыкновения не удостаивая импрессарио даже взглядом. - И заказывать буду я...

Что-то в лице китайца привлекло на этот раз особое внимание Панадиса. Он пригляделся: вон оно что- ссадина над бровью! Темная полоска, аккуратно зашпаклеваная тональным кремом. " И вам, выходит, приходится получать по морде, мистер Чень?! - злорадно подумал он. - Это даже приятно!"

Проявляя деликатность, он повел разговор о столичных новостях.

- Увы, - скорбное движение бровей должно было подчеркнуть его крайнее огорчение. - Москва становится все более криминальной...

Панадис любил порассуждать:

- Кто он сегодня, нынешний преступник? Тот же вор, грабитель... Ну квартиру очистит: и много возьмет?! А что завтра? Опять воровать?

Чень отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

- Сейчас уголовник - другой. Перестал быть профессионалом. Был инженером - стал рекетиром. Вчера - врач, сегодня преступник. Врачам ведь мало платят...

Панадис оценил намек, натянуто усмехнулся. Узенькая полоска его усов от этого стянулась в ниточку.

Если этот китаец разбирается в психологии, он должен понять, что с ним, Панадисом, такие шутки даром не проходят. Бывший фарцовщик и удачливый спекулянт Бутрин, который приезжал с ним в Кострому оценивать старинный свиток, на его беду, не был физиономистом, потому и остался лежать там в снегу...

- Напрасно обиделись, доктор. - Прикурил от свечи на столе Чень, - Я тоже - преступник. Мы оба - преступники. Но разные...

Чень взялся объяснить. Современная преступность, по его словам, нашла новую форму. Ее совершеннейшая наивысшая ступень - китайская мафия! В ней все организовано, все

действуют вместе под единым началом...

- Зачем воровать, грабить, когда можно сказать: "Иди и сам принеси!" Рекетир отдает приказ, и понимающий человек идет и сам приносит. Строгая иерархия...

Китаец играл колечками дыма, как мячиками. У Панадиса зарябило в глазах. Он даже не очень вслушивался.

"Философ - мафиози, и еще - китаец? Ну и ну !"

Однако, сама по себе схема пришлась Панадису по вкусу.

Как это не печально, с точки зрения высшей морали, Чень по сути прав.

С одной стороны - исполнители, толпа, с другой - подлинные бароны и князья криминала. Хозяева жизни. Своего рода аристократия. Кое-где они уже слились с государственным аппаратом.

Одни, в связи с этим говорят о "коррупции", другие вводят специальное понятие - "организованная преступность". Простой люд предпочитает называть это "мафией". На службу ей поставлены депутаты, журналисты, жрецы правосудия. И, конечно, стражи порядка: эти, вообще, продажны, как шлюхи...

Панадис был спокоен: Чень слегка перебрал, а он, как обычно, сохранил ясность ума...

- А теперь, доктор, - глаза Ченя вдруг сузились, зрачки стали похожи на дырки от пуль. - Кому Ли стоял поперек дороги?

Панадис знал: вопрос этот будет задан.

Отвечать надо было так же коротко и убедительно. Юлить означало рисковать жизнью.

- Вы подозреваете меня ? - он поднял глаза на китайца, спокойно встретил направленный на него пристальный взгляд.

- Пока нет, - китаец отвернулся. - Я взвешиваю. Вы тоже - думайте...

- О чем, мистер Чень?

Чень строил и перестраивал на скатерти из вилок и ножей какие - то фигуры. Панадис не мог отвести взгляда от его рук: короткие пальцы с аккуратно подстриженными ногтями

двигались плавно и спокойно, и вдруг - даже не движение, а незримый импульс, и фигура исчезала, оставляя вместо себя рваные контуры.

Наконец, китаец поднял голову.

- Я сказал вам еще в прошлый раз. В триаду вступают один раз и уже навечно.

Панадису стало вдруг холодно от этих слов. Если бы мог, сбежал бы сейчас к себе в номер, заперся, укрылся теплами одеялами.

- Ли больше нет. Нет триады, - постучал ногтем по столу Чень, Остался человек, который перевозит трансплантанты и его охранник. И еще вы и ваш профессор.

Чень снова поднял на Панадиса тяжелый и пристальный взгляд.

- Что теряют они, а что - вы ? Давайте считать! Курьеру новых хирургов не найти, операционных тоже. Кто ему доверится? Правда, что и вы на этом много теряете: уже намеченные операции, трансплантанты, деньги.

Он на мгновение остановился и многозначительно кашлянул:

- Но органы для пересадки можно найти и в другом месте, и тогда деньги придут снова...

- Это что - обвинительное заключение ? - спросил Панадис далеким, не своим голосом. - А когда суд и приговор ?

Чень снова поиграл дымом от сигареты и помахал указательным пальцем: нет - нет, он, Панадис ошибается.

- Пока - лишь игра!

Панадис кивнул. Если он не возьмет себя в руки, он пропал. После обвинительного заключения у "триад" сразу следует суд. И он уже идет.

Собрав всю силу воли, Панадис немедленно начал защиту.

- Вы правы. Но ошибиться может каждый. Какой смысл был бы мне на это идти ? Налаженный конвейер , и вдруг - сбой?! Должна же быть причина...

- Я вам назову ее: конкуренты...- мгновенно оборвал его встрепенувшийся Чень.

Он слегка раскачивался на стуле, выбросив вперед ногу в модельном ботинке.

- А вы не думаете, что у вас за плечами могла действовать российская или китайская полиция ? - выпустил когти Панадис.

Чень пристально посмотрел на него и усмехнулся.

- Я вам открою маленький секрет, доктор. Мой отец был сановником Мао. В культурную революцию отца арестовали. Послали в исправительный лагерь. Перевоспитывать. Он там умер. Когда культурная революция закончилась, мне сказали: " ты должен стать разведчиком ! Родина требует." Я учился в разведшколе. Потом работал и сгорел. У вас говорят "засветился". Но я много и многих знаю. Такие люди, как я, нужны. Я разговариваю по- русски, по-английски и по - японски. Меня нашли и пригласили. И теперь я контролирую этот конвейер, где сейчас важный узел вдруг вышел из строя. Можно ли его заменить? Да, конечно! Но если завтра все повторится снова?!

Перед Панадисом сидел умный, ловкий, опытный и на все готовый экземпляр человеческой породы. Хищник в элегантном костюме. Продукт эпохи, которая, как гигантская мясорубка перемолола миллионы людей. В живых после нее оставались лишь те, кто без хрящей. Или те, кто был так остер и опасен, что мясорубка просто его отталкивала, чтобы не сломать ножи.

Чень разбирался в законах выживания. Там, где другой бы подорвался, он выходил живым и невредимым.

- Вы кого - нибудь убили в жизни? - Теперь он забавлялся Панадисом, как прежде с колечками дыма.

Панадис сокрушенно развел руками.

- Слава богу, нет!

- Я вам не верю. Но это неважно. Со мной это было... - Чень словно сознался в маленьком и невинном грешке.

Он усмехнулся и внимательно посмотрел на Панадиса.

- Сказать вам, что я это люблю ? Нет ! Но если бы я не сделал это, тут, с вами, сидел бы другой. Не я.

Обед подходил к концу, Панадис так почти ни к чему не притронулся.

- Вы удивились, когда я сказал, что из триады невозможно выйти?

Слегка прикоснувшись к плечу Панадиса, он прошелся по нему бесстрастным взглядом.

- Что ? - внутренне холодея, спросил Панадис.

- Вы меня прекрасно слышали.

- Да, - Панадис сглотнул комок в горле.

- Я объясню. Ли был хорошим учеником. Он отлично изучил вашу биографию. Все про вас узнал. И даже о ваших невинных шалостях сначала в Баку, а потом и в Костроме...

У Панадиса закоченели кончики пальцев.

- Будем откровенны, господин Чень...

- Откровенны ? - глумливо переспросил его Чень. - Да, - будем откровенны !.. Я вам скажу, в чем ваша беда, доктор. Вы думаете, что вы всех умнее и всех перехитрите...

Панадис поперхнулся. Если Чень действительно допускает, что он, Панадис, мог сдать покойного Ли, остающиеся ему дни можно сосчитать по пальцам.