Муж за алиби (Любить нельзя помиловать)

— Почему ты ползешь, как черепаха? — подозрительно поинтересовался Никита.

— А зачем гнать? Я не люблю рискованную езду.

— Когда мы ехали сегодня в «Товары для офиса», я этого не заметил. Напротив, ты порой шла на рискованный обгон. Что-то с графиком?

— С каким еще графиком?

— Десять-пятнадцать минут для тебя проблема? Когда ты выбиваешься из графика?

— Это многолетняя привычка. Не забывай, что всю жизнь мне приходилось рассчитывать только на себя. Пройдет, — уверенно сказала Вера.

Когда они подъехали к дому и Вера уже запирала дверцу машины, Никита неожиданно сказал:

— А если я у подъезда пожелаю тебе спокойной ночи, поцелую в щечку и уйду, что будет? Ты после этого выживешь?

Она растерялась. Выжить-то, конечно, выживет, но вряд ли уснет без снотворного. И то не сможет принять лекарство, пока не пересмотрит планы на следующий день.

— Я пошутил! — тихо рассмеялся Никита. — Прости!

Он обнял Веру за плечи и легонько подтолкнул ее по направлению к подъезду:

— Я пойду медленно-медленно. Чтобы ты успела прийти в себя…

…Все, что произошло потом, в целом, соответствовало мысленно написанному ею сценарию. Только в спальне, когда в результате совместных усилий, Вера осталась в одном белье, том самом, цвета шампанского, Никита вдруг удивленно спросил:

— Что это? Ты не отрезала этикетку?

Хорошо, что в темноте не было видно, как она покраснела. Надо же! Так торопилась, что забыла отрезать ярлычок!

— Ты купила это сегодня? Погоди, я оторву.

— Я…

— Ничего, ничего. Очень красивое белье. У тебя хорошая фигура, Вера.

И, нащупав застежку бюстгальтера, он стал осторожно расцеплять крючки. Вера же так давно этим не занималась, что растерялась полностью. Даже в какой-то момент пожалела о содеянном. Но потом и сожаление, и растерянность, и все прочие чувства ушли на второй план. Куда-то далеко-далеко… Она не заметила, как пролетело время, только в ушах почему-то все время стоял звон разбитого стекла. Будто со стола упала любимая Верина ваза. И разбилась вдребезги.

О том, что была в тот момент счастлива, она бы с полной уверенностью не сказала. Что-то мешало Вере почувствовать себя по-настоящему счастливой. Ведь счастье никогда не ассоциировалось у нее с полной потерей контроля над собой. Это было необычно, и все. Главное, что теперь она была как все. Полноценным существом, обе половины которого функционируют в положенном режиме. Что ее теории полностью себя оправдали, а, значит, она, Вера Алмазова, живет правильно, так, как все должны жить. Руководствуясь разумом, а не чувствами.

— Тебе понравилось? — спросил Никита.

— Да, конечно.

Вдаваться в подробности она не собиралась. Сначала надо проанализировать сегодняшний вечер, сделать соответствующие выводы и внести корректировки, чтобы не повторять ошибок. Например, злосчастный ярлычок. И собственные неуверенные жесты. Ведь есть же книги на тему, как этим заниматься? Давно надо было купить и ознакомиться с содержанием. Но представить, что она покупает в магазине эти книги, Вера пока не могла. То же самое, что выйти на центральную площадь города и прокричать о собственной неполноценности.

Но можно кого-нибудь попросить. Например, Василису. Но представить себе, что Васька покупает эти книги…

— О чем ты думаешь, Вера?

— Так. Ни о чем.

— Хочешь поговорить о том, что произошло? — осторожно спросил он.

— Нет, — отрезала Вера. — Не переживай: я привыкну.

— Я-то не переживаю. Вот ты, похоже, не в себе. Все вышло не так, как ты ожидала? Может быть, отложим нашу свадьбу?

— С какой стати?

— По-моему, тебе все это нужно для галочки.

— Что это? — с вызовом спросила Вера. — Надо называть вещи своими именами. Если со мной что-то не в порядке, так и скажи.

— Ты можешь хоть сейчас разговаривать нормально, а не сухими казенными фразами? Ведь мы же в спальне, а не в твоем кабинете! Или для тебя нет никакой разницы?

— Если ты до сих пор не имел дела с порядочными женщинами — это твои проблемы. Я тебе не девочка на ночь, поэтому наши отношения должны строиться…

— Все, хватит, — перебил он. — Я понял. Тебя, Вера, не переделать. Давай спать.

Она долго не могла уснуть и все думала о том, как быть дальше. Что-то у них с Никитой не клеится. Чувства, которые они оба испытывают в момент близости, не укладываются в схему. А ведь казалось, что она его любит. А может, это просто обида? Может, Никита был прав, когда сказал, что нужен ей как электробытовой прибор, для удобства? Для того лишь, чтобы она больше не испытывала зависти к своим замужним подругам?

Ладно, есть завтрашний день, а значит, есть план. Пока она ведет борьбу, она существует. Только как бы теперь сделать так, чтобы к обеду Никита покинул ее квартиру?

— думал он, прислушиваясь к ровному Вериному дыханию. Спит или притворяется? Еще в ресторане он понял, что день этот безнадежно испорчен и его просто надо пережить. А потом забыть как страшный сон. Сначала Вера пять часов подряд мучила его делами, потом повезла в ресторан есть пиццу, которую оба терпеть не могут. Потом был глупый разговор о том, каких женщин следует любить, а каких уважать. Охотнее он рассказал бы сейчас анекдот или что-нибудь из своих веселых приключений. Но рассказать это Вере? Вряд ли можно рассчитывать, что она рассмеется. Сделает постное лицо и спросит: «Ну и что?»

Вера ждала десерта, он торопился поскорее со всем этим покончить. Если заставить ее немедленно оплатить счет, изменит это что-нибудь или не изменит? Станет она нормальным человеком или нет?

Судя по тому, как Вера вела машину, ничего не изменилось. Он подумал, что его невесте не мешает проконсультироваться у психотерапевта. Это уже становится навязчивой идеей: ее пунктуальность. Таким способом недолго нажить себе невроз. Ну и что, если они не съели десерт? Если приедут в ее квартиру на пятнадцать минут раньше? Ночь-то какая! Тепло, тихо. Небо, как черный бархат, украшенный сверкающими стразами далеких звезд. А город не спит, весь переливается разноцветными огнями. Он обожает эти ярко освещенные проспекты. Сколько романтики в ночной Москве! Можно просто потерять голову и закатиться в один из ночных клубов, где гремит музыка, спиртное льется рекой, и нет ничего запретного. Кутить, веселиться напропалую, а утром встретить рассвет, стоя на набережной Москвы-реки. Какая ночь!

Интересно, любит ли Марго мчаться на машине по ночной Москве? С ветерком, так, чтобы дух захватывало! А веселиться всю ночь напролет? Любит, он в этом уверен. И сейчас, когда Марго осталась богатой вдовушкой, она должна почувствовать вкус свободы. Такая женщина одна не останется. Деньги, независимость, успех у мужчин, — крепкий, терпкий коктейль, мгновенно ударяющий в голову. Он должен стать в этом коктейле соломинкой, через которую в кипящую кровь Марго будут медленно поступать все новые и новые порции наслаждений.

Фу ты, размечтался! Нашел место и время! Они с Верой едут на ее машине в ее квартиру. А скоро свадьба…

Когда они подъехали к Вериному дому, в голове молнией мелькнуло: а что, если развернуться и уйти? Он даже набрался смелости и высказал эту мысль вслух:

— А если я у подъезда поцелую тебя в щечку, пожелаю спокойной ночи и уйду, что будет? — («Ты побежишь на следующий день в милицию или нет?») — Ты после этого выживешь или нет?

Поскольку Вера растерялась и не нашла, что сказать, он поспешил добавить:

— Я пошутил! Прости!

Он действительно не мог сейчас уйти. А как же блестящий план? Порвать с Верой до свадьбы в этот план не входило. Поэтому он ласково обнял ее за плечи и легонько подтолкнул по направлению к подъезду, сказав при этом что-то ужасно глупое. Надо было настроиться на романтический лад.

Вера целиком и полностью оправдала его ожидания. То есть весь вечер оставалась Верой Александровной Алмазовой, генеральным директором фирмы, в которой Никита Борисович Намин отныне работал. Весь вечер пришлось быть ее подчиненным. И в постели тоже. Попробуй, прояви тут фантазию! Сразу начнутся разборки. Он, кстати, ожидал и комментариев после сеанса любви, но их не последовало. Пока Вера сосредоточенно молчала, строя какие-то новые планы, он чуть не рассмеялся, вспомнив ярлычок, обнаруженный на ее белье. Как это она пропустила?