Сафари в Ла-Пасе

- Они придут опять и вас убьют, - Клаус Хейнкель склонил голову.

Моника пристально смотрела на него. Она почти физически чувствовала ненависть Хейнкеля к красивому, элегантному и богатому дону Федерико.

- Возможно, они хотят просто вас запугать.

Штурм с презрением взглянул на сидевшего перед ним мертвенно бледного и лысого урода.

- Мой славный товарищ, в интересах вашей безопасности вам было бы лучше отсюда уехать.

Бывший гестаповец даже бровью не повел. Этот человек не любил громких слов. За последние несколько лет он привык сносить разного рода неприятности. Но, как змея, он всегда имел про запас каплю яда. И он знал, что дон Федерико не мог его спровадить в Ла-Пас.

День прошел спокойно для Клауса Хейнкеля, но напряжение дона Федерико чувствовалось во всем.

- Надо бы поискать другое решение, - признал Клаус.

- Я об этом думал, - сказал дон Федерико. - В Бени* у меня есть хининовая плантация. Несколько недель вы могли бы провести там.

* Область на северо-востоке Боливии. (Прим. авт.)

На физиономии Хейнкеля появилась заискивающая улыбочка.

- Это прекрасная мысль, но донья Моника не выдержала бы ни тамошнего климата, ни удаления от Ла-Паса, - проговорил он, силясь скрыть негодование.

Отправлять его к черту на рога, в эту кошмарную пустыню! Опасность окончательно потерять Монику придала ему силы.

- Более логичным было бы взяться за наших противников, - предложил он. - У вас для этого имеете достаточно сил.

- Я уже это сделал, - почти не пряча угрозы, заговорил дон Федерико. Я и без того рискую, выдавая вас за умершего. Каналья Гомес мог бы меня шантажировать до второго пришествия.

- У нас еще есть несколько дней для принятия решения, - попытался поставить точку бывший гестаповец. - Я подумаю еще.

Он вышел. Моника непроизвольно последовала за ним. Клаус Хейнкель еще сохранял над ней какую-то власть. Когда они оказались в его комнате, он взорвался:

- Этот мерзавец хочет избавиться от меня! Я должен что-то предпринять!

- Но что можно сделать?

- Вот что... Тебе надо уехать в Ла-Пас.

- Он поедет за мной.

- Тебе вовсе не обязательно говорить ему, куда едешь. Твое возвращение я устрою.

Заслышав шум мотора, дон Федерико поднял голову. Он стрелой вылетел из библиотеки и увидал, что машина, за рулем которой сидела Моника Искиердо, уже выезжала из ворот.

- Назад! - закричал он по-немецки. - Цурюк!

"Мерседес-280" был самым скоростным из всех его автомобилей. Но дон Федерико не бросился в погоню. Пьяный от бешенства, он ворвался в комнату Хейнкеля, которого застал за чтением.

- Что все это значит? - рявкнул дон Федерико. - Куда она поехала?

- Должно быть, в Ла-Пас... пройтись по магазинам. Вы ведь ее знаете не хуже, чем я, - сладким голосом ответил тот и снова погрузился в книгу.

С пеной у рта дон Федерико выскочил из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью... Будь проклят день, когда он взял на себя заботу об этой падали!.. Хотя, по правде говоря, выбора у него тогда не было.

Самюэль и Давид сияли. Ночная экспедиция, как видно, их не утомила.

- Эти типы больше реагируют на запугивание, чем на проявление прямого насилия, - объяснил Моше Порат Малко. - Таким образом однажды нам удалось кое-кого подтолкнуть на самоубийство.

- Какова будет следующая акция? - спросил Малко.

Коллеги рассмеялись.

- Кто знает? Может, одним махом уничтожим сто тысяч кур. Боливийские власти вмешиваться не станут, а этот мерзавец жаловаться на убийство викуньи не посмеет. Его бы просто подняли на смех.

- Вы думаете, он что-то предпримет?

Моше пожал плечами.

- Несомненно. Рано или поздно ему захочется избавиться от Хейнкеля. И вам останется лишь сорвать созревшее яблочко.

Это было бы, однако, непросто, так как отпечатков пальцев Клауса уже не было.

- Не могли бы вы вмешаться непосредственно? - спросил Малко.

- Сами мы даже не можем дать ему пощечину. Приказ 6-го отдела. У нас было слишком много проблем в связи с делом Эйхмана. А этот негодяй Хейнкель не стоит ссоры со всей Южной Америкой.

- А вот вам, - подчеркнул Давид, - его прирезать ничто не мешает.

В тот миг, когда Малко собирался переступить порог гостиницы "Ла-Пас", кто-то его тихо позвал.

- Сеньор Линге?

Круглолицый "чуло", без галстука на короткой шее, преградил ему путь.

Малко видел его впервые. Тут же он подумал о Лукресии. Обычно они с ней встречались в кафе "Ла-Пас". Может, что-то случилось с ней?

- Да, я сеньор Линге, - ответил Малко. - Что вам угодно?

"Чуло" вертел в пальцах листок бумаги.

- Мне ведено вас отвезти, - сказал он и указал на ветхий "Мерседес", стоявший возле отеля.

Малко насторожился. Пахло западней.

- К кому?

Индеец отвечал еще тише:

- К одной сеньоре... К донье Монике.

Сердце Малко заколотилось. Что могло значить это ночное свидание? Неужели проведенная израильскими агентами акция уже начала приносить плоды?

- Как вы меня узнали?

"Чуло" что-то пробормотал о номере занимаемой им комнаты в этом отеле, об описании белокурого кабальеро. Его испанский был весьма приблизительным.

Конечно, Моника Искиердо знала, где можно было найти Малко. Но с таким же успехом это могло оказаться затеей майора Гомеса.

Малко посмотрел на такси и сказал "чуло":

- Подождите меня в машине.

Он бросился в кафе "Ла-Пас". Лукресия сидела за столиком одна. Она нервно курила. Выглядела она не лучшим образом. После смерти отца девушка спала не больше трех часов в сутки. Она не упрекала Малко ни в чем.

Он рассказал о приглашении к Монике.

- Мы возьмем такси и поедем за "Мерседесом", - сказал Малко.

Пока Лукресия ловила такси, он расспрашивал "чуло" о месте рандеву.

- На "Четвертом километре", - ответил тот.

Малко сел в такси и назвал адрес.

Лукресия нахмурилась:

- "Четвертый километр"... Там собраны все публичные дома Ла-Паса... Любопытно, что там делает донья Искиердо?

Машина катилась по пустынным улицам. После десяти часов вечера из дома уже никто не выходил. Проехали мимо памятника бывшего президента Боливии. Тот стоял с автоматом в руке, угрожая Андам. Уметь стрелять - и предпочтительно первым - было главным качеством хорошего боливийского президента.