Мертвые в прятки не играют

– Ты должна вспомнить! – приказала она.

– Говорю же тебе, что ничего не выходит...

– Ерунда! Нужно просто разложить все по полочкам. Первое: твое озарение связано с настоящим стендом или ты что-то вспомнила насчет той ночи, когда пропала Стаська? Может, Стася или кто-то другой подходили тогда к стенду, разглядывали его?

– Да вы на стенд и внимания не обращали! Зачем, если вы три года здесь проучились? Вот я и вправду его разглядывала, так, от нечего делать. Но какое это имеет значение, если мы уже знаем, что случилось со Стасей?

– Ну, пока мы знаем только версию того, что случилось со Стасей, – поправила ее Юлия. – Ты напрягись, может, там записка была прилеплена или нацарапано что-то на стекле?

– Не помню я, – страдая от собственного бессилия, простонала Вероника. – Я даже не помню, что там за фотографии тогда были.

– Сейчас скажу. – Юлия огляделась, зашевелила губами, как будто пересчитывая стенды. – Ага, вспомнила: на этом висели фотографии героев войны. Здесь, наверху, были довоенные портреты Зои Космодемьянской, Олега Кошевого, еще кого-то... А внизу были фотографии их матерей, на митингах, рядом с могилами собственных детей. Такие вот невеселые картинки...

– Точно, – согласилась Ника. – Сейчас и я вспомнила. В темноте подписей было не видно, но я поняла, что там были родители и дети, и пыталась по внешности понять, кто чей...

И вдруг на полуслове в голове у Вероники словно заслонку убрали. Кровь зашумела в ушах, ударила в мозги, перед глазами замелькали лица, живые и на фотографиях, разные, похожие...

– Я поняла, – прошептала она и заплакала от отпустившего ее огромного напряжения. – Ты только посмотри на эту фотографию.

Вероника потыкала пальцем в портрет белобрысого Майкла.

– Что?! – в панике воскликнула Юлия, сдернула очки и носом уткнулась в фотографию. – Я не понимаю, скажи по-человечески!

– Господи, ну нельзя же в сорок лет быть такой ненаблюдательной, – не удержалась Вероника. – Нос убери!

Она отпихнула Юлию и ладонью прикрыла волосы Майкла. Юле понадобилась всего секунда, чтобы пробормотать потрясенно:

– Не может быть... этого просто не может быть...

– Да как не может?! – возмутилась Ника. – Ведь это Стася! Ее лицо!

– Да, это маленькая Стася, – шепотом подтвердила Юлия. – Я помню ее такой. Но это невозможно, слышишь, это невозможно! Мать мальчика – стопроцентная американка, писательница. Думаешь, я на всякий случай не посмотрела в Интернете ее биографию? Даже прочитала один ее романчик, на английском языке. Там эмансипированные американские женщины бодро охотятся на обыкновенных американских маньяков. И не малейшего упоминания о России! В Интернете также была информация, что она первый раз приехала в нашу страну. Да и возраст другой...

– В Интернете есть ее фотография?

– Мне не попадалась, но если поискать...

– Тогда пойдем к любому компьютеру! Если это Стася – я узнаю ее даже после десятка пластических операций.

– Пойдем в класс. – Юлия уже справилась с собой, хотя и выглядела пришибленной и разочарованной. – Не побоишься поделиться своей догадкой с нашим Цербером?

– Не побоюсь.

– Хотя нет, – в спину ей уточнила Юлия. – Ты лучше молчи, пока фотографию не найдем.

По темному коридору они прошли в самый его конец. Вероника вспомнила, как двадцать пять лет назад точно так же шла по этому коридору: в темноте, с сильно бьющимся сердцем. А вот тут на нее откуда-то с потолка спрыгнула Сашка... Юлия подтолкнула ее в направлении класса.

Яркий свет хлестнул Нику по глазам. Она увидела Владислава Ильича, который в одной рубашке и с распущенным узлом галстука сидел за столом, по плечи погруженный в ворох каких-то, наверное, строго засекреченных бумаг. Он повернул к двери омертвевшее от усталости лицо, сконцентрировал на Юлии красные глаза и заговорил:

– Юля, я тут кое-что...

Но тут он заметил Веронику и сразу собрался, прикрыл папки локтями.

– Вероника Сергеевна, вы что? Уснуть не можете? Видите ли, здесь...

– У Вероники есть версия, – с неприятным смешком перебила его Юлия. – Нам нужен компьютер.

Компьютер был на учительском столе. Координатор молча пересел за первую парту, перетащил свои папки, следя за женщинами настороженным взглядом. Вероника облокотилась о край стола и наблюдала почти спокойно, как Юлия ловко листает файлы.

– Вот она!

Владислав Ильич успел первый.

– Все правильно, это мать нашего Майкла, госпожа Саманта Майлингарт. Зачем она вам понадобилась-то среди ночи?

Вероника несколько секунд рассматривала холеное лицо консульской жены. Потом сказала:

– Сомнений быть не может. Это – наша Стася.

– Подтверждаю, – эхом откликнулась Юлия.

Координатор ничего не спросил, только прилип глазами к фотографии на мониторе.

– Есть ее телефон? – уже неслась вперед Вероника.

– Так, все. – Координатор снова приобрел замороженный вид. – Никаких звонков! Расходимся по комнатам и забываем обо всем, что здесь произошло!

– Почему? – с невинным видом спросила Юлия. – Разве вы думаете, что мальчик у нее?

– Мальчик по определению не может быть у нее!

– Тогда почему бы нам прямо сейчас не проверить свою догадку?

– Ну, хотя бы потому, что на часах половина четвертого утра.

– И что с того? Если это не Стася, она решит, что какая-то русская идиотка ошиблась номером. Если Стася – возможно, ей самой станет не до сна.

– Ладно. – Владислав Ильич вынул телефон, начал листать телефонную книжку. Подрагивающие пальцы выдавали его нерешительность, и Вероника сильно опасалась, что он даст задний ход теперь, когда отгадка была так близка.

– Ну, кто будет говорить?

Юлия хмыкнула:

– Ну, с моим характером тут и до дипломатического скандала недалеко. Пусть лучше Ника.

Вероника приняла в ладонь маленький прохладный корпус и без колебаний нажала кнопку вызова. Впервые в жизни она была настолько уверена в своей правоте.

Сначала долго шли гудки, перетекшие в повторный вызов. Потом возбужденный женский голос прокричал в трубку так, что зазвенело в ушах:

– Hello!

Голос показался Веронике совсем незнакомым, и от разочарования ее бросило в жар. Она слышала, как в трубке переливается гомон толпы и как сдержанно дышит в трубку хозяйка телефона.

– Sorry, it's too noisy here. Speak up, please [1], – снова сказала женщина, и Вероника решилась:

– Стася, это ты? – спросила она.

Женщина на том конце провода притихла.

Молчание длилось почти минуту. Потом до Вероники донесся гул шагов и участившееся дыхание, как будто женщина очень быстро куда-то шла. Шум сделался тише, потом исчез. И вдруг в полной тишине женщина спросила по-русски:

– Кто это говорит? Я не узнаю ваш голос.

– Это я, Вероника Титова. Помнишь меня?

Снова пауза, а потом невозмутимый ответ:

– Здравствуй, Вероника! Не думала, что когда-нибудь придется вновь пообщаться с тобой.

И Вероника не нашла что ответить – вдруг оказалось, что ей совершенно не о чем говорить со Стасей, особенно по телефону. Юлия пришла на помощь – она ущипнула Веронику за руку и сказала:

– Спроси ее о ребенке.

– Что?! – всколыхнулся Владислав Ильич.

– Где мальчик, Стася? – спросила Вероника.

Координатор побледнел и зашатался.

В трубке послышалось что-то очень похожее на смешок.

– Надеюсь, что спит, учитывая время суток. Но существует вероятность, что они вместе с моим разбойником связали няню и сейчас разносят в щепки домик в Зеленогорске.

– А... ты где?

– На приеме в посольстве, – торопливо проговорила женщина. Возможно, в этот миг кто-то заглянул в помещение, где она находилась, или даже позвал ее, – Нике послышался какой-то посторонний звук. – А где сейчас ты, Вероника?

– В нашей школе.

Женщина примолкла на миг, словно переваривая информацию. Потом сказала: