Серебряная пуля

Однако мысли у меня были совсем не мажорные. Конечно, оказавшись в четырех стенах своей квартиры, я почувствовал огромное облегчение. Мне и впрямь, как улитке, требовалось забраться в свой домик, чтобы немного успокоиться и почувствовать себя в безопасности, а также проанализировать ситуацию.

Все выходило на то, что сегодня мне мылились большие неприятности, которые могли закончиться весьма печально. Но кому я мог понадобиться? Зачем меня похитили? Впрочем, понятно зачем — чтобы поспрашивать. С пристрастием. Ну-ка, признавайся, Алексей Богданов, что тебе известно… А ни хрена мне не известно!

И ежу понятно, что все мои, с позволения сказать, приключения происходят от Африкана. Может, кто-то не согласен с тем, что он отписал мне квартиру и немалые денежки? Так ведь это могли сказать прямым текстом. К чему ковбойские штучки с умыканием, которые поставили меня перед сложным выбором: идти в милицию и признаваться, что это я виноват в аварии «линкольна», сгоревшего на дне оврага, или затихариться и ждать дальнейшего развития событий.

Естественно, как любой нормальный человек, я выбрал второй вариант. Не хватало еще, чтобы меня обвинили в убийстве трех «невинных агнцев». Тогда точно хана. Даже если меня оправдают, судебная бодяга растянется минимум на год. И еще не факт, что я буду дожидаться приговора суда на свободе. А мне почему-то очень не хотелось тереть свои бока на замызганной койке в СИЗО.

Тут я вспомнил Завенягина. У меня не было сомнений в том, что он продолжит копать под меня. Если он такой правильный, как о нем отзывалось его начальство и отец, то моя фигура ну никак не могла быть пешкой в шахматной партии, которую разыгрывал его величество Случай, и майор просто не имел морального права оставить меня за кадром…

Звонок от входной двери меня совершенно не удивил. Я точно знал, кто стоит на лестничной площадке — майор Завенягин. Это знание не было наитием. Есть одно хорошее правило: не вспоминай то, чего опасаешься, что не хочешь знать и видеть, иначе оно тут же явится к тебе на рандеву.

Я распахнул дверь и сказал:

— Рад без памяти. Давно не виделись… — И пошел на кухню, словно под конвоем.

Завенягин по-хозяйски уселся (без приглашения! мент, что с него возьмешь…) и бросил вороватый взгляд на бутылку виски, к которой я приложился, едва переступив порог. А вот хренушки тебе! У меня тут не столовка для благотворительных обедов, тем более что там спиртного тоже не дают.

Я не предложил ему даже чаю. Расположившись напротив майора, я принял несколько туповатый вид и уставился на него с видом библейского мученика. Что он принес мне очередную бяку, я в этом был уверен. А иначе зачем ему тратить на меня свое драгоценное время? Но мне уже было все равно. Я устал от ситуации, которая все больше напоминала камнепад: пока вниз катились лишь мелкие камешки, но вскоре загрохочет лавина, и тогда спасайся кто может. Будь что будет!

— Что-то у вас вид не очень… — Майор просветил меня своим ментовским взглядом, как рентгеном.

— Не выспался… — буркнул я неприветливо.

— Отчего так?

— С нетерпением ждал вашего прихода.

Завенягин скупо улыбнулся и парировал мой выпад:

— Наверное, обмывали наследство, полученное от Брюсова…

Уже все знает, ментяра! Ну теперь держись, Алексей Богданов. Версия сама нарисовалась — преступление из корыстных побуждений.

— Поминал, — ответил я. — Покойника. Сегодня были похороны…

— А… Понятно… — Майор снова бросил взгляд на бутылку. — Что ж, земля ему пухом…

Тяжело вздохнув, — достал-таки! не мытьем, так катаньем, — я наполнил две рюмки, и мы выпили не чокаясь. Закусить у меня было нечем — колбасу я уже слопал, — но Завенягина этот вопрос мало волновал.

— Грузите, — сказал я обреченно.

— А что, надо?

— Но вы ведь не чаи пришли ко мне гонять.

— Не чаи, — легко согласился майор. — Хочу показать вам один рисунок. Выполнен он неважно, но не в этом суть. Взгляните…

С этими словами он положил передо мной бумажный лист, на котором с помощью принтера изобразили лицо человека. Удивительно знакомое лицо! Я видел его каждый день, заглядывая в зеркало. Конечно, это был фоторобот, и многие детали моей физиономии казались чужими и прилепленными не там, где нужно, но все же портретное сходство было несомненным.

— Узнаете? — спросил майор.

— А кто это? — изобразил я полную невинность.

— Вы.

— Да неужели? — Я сделал вид, что присматриваюсь. — Вроде похож… — сказал я неуверенно. — Но не так чтобы очень…

— Похож, похож, — сказал Завенягин.

— Ну и что с того?

— А то, что этот фоторобот составила соседка некоего Мошкина. Несколько дней назад… — майор назвал дату, — он был убит в своей квартире. И примерно в то время, когда человек, лицо которого изображено на этом листе, заходил к нему в гости.

— О как! У вас уже нарисовался маньяк, серийный убийца. Мочит всех подряд, не разбирая ни возраста, ни звания. Значит, вы подозреваете, что это я кокнул этого… Мошкина?

— Факты, Алексей Михайлович, упрямая вещь.

— Еще бы. А как насчет алиби?

— Собственно говоря, за этим я пришел к вам.

— Спасибо за доверие. Алиби вам нужно? Чего проще… В котором часу был убит Мошкин?

Завенягин сказал.

— Неправда ваша, гражданин начальник, — ответил я ехидно. — В этот самый момент я сидел в баре у Чабера… пардон, Чебрикова. Надеюсь, вам он хорошо известен.

— В том-то и дело, что слишком хорошо… — буркнул майор.

— Ага, значит, вы подразумеваете сговор… Но кроме него, там была еще куча свидетелей. В том числе и вороны.

— Какие вороны?!

— Обычные. Черные и наглые. Они влетели в бар и сделали там большой шухер. Так что этот день и час врезались в память не только мне.

— Хорошо, допустим, это так. Но вы ведь не будете утверждать, что просидели в баре весь день?

— Конечно не буду. До этого я заезжал к своему другу… — Я назвал фамилию и адрес Бемца. — Если надо, могу дать его телефон.

— Записываю…

Я продиктовал.

— Допустим, все, что вы говорите, — правда, — сказал Завенягин. — Но тогда скажите, как могло так получиться, что компьютер со слов старухи изобразил именно вас, а не кого-то другого?

— Я бы, конечно, мог сказать, что все компьютеры — мои друзья, они меня любят, а потому дарят изображение моей физиономии кому ни попадя. Но это будет хамство, и я так не сделаю. Просто у меня есть некоторые соображения на сей счет. Во-первых, этого Мошкина я не знал и никогда прежде с ним не сталкивался. Это легко проверить. Так что мотив убийства отсутствует, если только я не маньяк. Во-вторых, его соседка-старуха — вы так ее назвали — могла ошибиться. Ведь старики подслеповаты, и вряд ли у этой бабули сильно развита зрительная память. Правда, не исключено, что она бывший сотрудник «конторы», разведчица или контрразведчица, но и в этом случае за достоверность фоторобота я бы не поручился. И в-третьих, вы не можете отбросить версию, что существует человек, похожий на меня.

— Все это верно. Вас не упрекнешь в отсутствии логического мышления. Но я не шью вам убийство Мошкина. Действительно — с какой стати? Но мне кажется — да что там, я просто уверен! — что вы все-таки к нему приходили. Зачем? — это другой вопрос.

— Не могу разделить вашу уверенность. Не вижу логической связи между моей персоной и этим Мошкиным.

— Она налицо… — Майор коварно ухмыльнулся. — Мошкина убили выстрелом в голову. И пуля была… серебряной! Да-да, точно такой, как та, которую наши эксперты нашли в теле Брюсова, и та, что послужила причиной гибели вороны. В том же исполнении и с таким же химическим составом.

Сказать, что я был ошеломлен, значило ничего не сказать. В глубине души я поначалу предполагал нечто подобное, но это было столь маловероятно, что я просто отбросил эти мысли в сторону, как ненужный мусор. Таркан был обычным мошенником, которого даже такие авантюристы, как «черные археологи», не приняли в свое сообщество, отнюдь не блещущее кротостью и благородством нравов. Но чтобы его завалили серебряной пулей…