Черная ночь Назрани

После этого они встречались еще несколько раз, и чем дальше, тем больше новый знакомый поражал Лиду. Во-первых, тем, что просил о свиданиях. Казалось бы, все обговорено с первого раза: разведется с Мустафой, и они распишутся. На работу в техникум Ахмеда если и возьмут, то с первого августа. Времени еще навалом. До тех пор можно и не видеться. Он же часто куда-нибудь ее приглашал. Куда-нибудь — это значит, куда захочет Лида. Сначала спросит о ее желании, потом приглашает. Причем всюду платит сам, а цены везде крутые. Мало того что он должен будет за брак и прописку отвалить ей солидный куш, так заранее сорит деньгами направо И налево. У нее даже мелькнула мысль: уж не собирается ли Ахмед вычесть потраченные деньги из той суммы, которую обещал заплатить за брак. Так и так, скажет, я за вас заплатил столько и столько, поэтому остался должен вам меньше. Однажды они ходили на концерт московской эстрадной певички. В зале Лида взяла у него из рук билет, чтобы посмотреть номера мест, и заметила указанную на них цену. Лида полушутя сказала: «Я и не думала, что такие дорогие билеты. Похоже, к женитьбе не вы мне, а я вам должна буду платить». Услышав это, Ахмед так сверкнул глазами, что Лиде сделалось страшно. Зато она поняла всю беспочвенность своих опасений.

Тот мимолетный случай был единственным, когда Ахмед рассердился на Лиду. Она постаралась быстро сгладить свою невольную бестактность, и он по-прежнему был с ней вежлив и предупредителен. Обращался Ахмед к ней всегда на «вы». Это постоянное «вы» — второе, что поразило Лиду. Казалось бы, за месяц общения любой молодой человек перешел бы на «ты», только не Ахмед. Однажды в кафе, будучи в игривом настроении, она предложила выпить на брудершафт. Ахмед с трудом перенес эту процедуру уже по той причине, что пил мало и неохотно. В конце концов под ее напором выпил, робко поцеловал в щеку, но все равно продолжал величать ее на «вы». Хотя не обижался, когда Лида обращалась к нему на «ты», у нее панибратство прорывалось все чаще.

Чего она побаивалась, так это более близких отношений. Гороскопы почему-то эту тему начисто игнорировали. При фиктивном браке, насколько понимала Лида, партнеры должны вести себя как чужие. Ситуация становилась совсем дурацкой. Ахмед провожал ее до порога. Прекрасно знал, что она в квартире одна, и тем не менее безропотно уходил восвояси. Лиде было известно, что он живет в лагере чеченских беженцев. Место считается опасным, с наступлением темноты туда не всякий таксист согласится ехать. Однажды вечером она спросила, как Ахмед будет добираться к себе. Вопрос прозвучал прозрачным намеком, и она успела подумать: «Если скажет, что доехать трудно, поэтому останется у меня, черт с ним — оставлю. Тем более что самой этого хочется». Однако Ахмед несколько сумбурно ответил, что переночует у своего назранского товарища.

Со своими друзьями Ахмед ее не знакомил. И вообще Лида поняла, что хотя разговаривают они много, картина жизни Ахмеда испещрена для нее белыми пятнами. Она толком не знает о его семье, друзьях, причинах, из-за которых он оказался в Ингушетии, о том, чем Ахмед занимается днями напролет. Позвонит ей на работу, встретятся вечером, а о том, что он делает днем, Лида понятия не имеет. На попытки выяснить это Ахмед отделывался витиеватыми, более запутывающими, чем объясняющими суть дела словами. Лида чувствовала — он скрывает от нее что-то его тяготившее.

В воскресенье они ходили на день рождения к Аманте, той самой, которая их познакомила. Именинница не знала, с кем придет Лида, и при виде Ахмеда у нее отвисла челюсть. Потом целый понедельник подкалывала подругу: «Смотри, Лидка, если брак будет не фиктивный, много денег потеряешь».

Во вторник утром, после страшных ночных событий, Ахмед неожиданно пришел к ней домой. Он рассказал об ужасах, которые произошли в городе ночью. Она-то, конечно, подробностей не знала, боялась нос из дома высунуть. А он чуть не погиб — ехал в автобусе, который обстреляли бандиты.

— Оказалось, хорошо, что вы с мужем не оформили развод, — загадочно начал Ахмед. — Сейчас вы должны пойти в морг, сказать, что ваш муж сегодня не вернулся домой и вы обеспокоены. Ночью погибло много людей. Вас проведут на опознание. Там вы наверняка увидите какой-нибудь мужской труп с обезображенным лицом, по которому невозможно узнать человека. Скажете, что это ваш муж, вы узнали его по одежде и обуви. Тогда все ваши проблемы будут решены.

Лида загорелась показавшейся ей удачной идеей. Ведь это очень логично, правдоподобно. В случае чего действительно можно будет сказать, что ошиблась. Свою лепту в ее согласие на эту авантюру внес и гороскоп, утверждавший, что все сегодняшние деловые начинания обязательно завершатся успехом и приведут к материальному благополучию.

Ахмед вызвался проводить ее до больницы, и, как выяснилось, не напрасно. В последний момент Лида испугалась войти в морг. Не того побоялась, что придется обманывать. Просто она представила себе, как окажется среди большого количества изуродованных трупов, и ей стало страшно, она была близка к обмороку. Хорошо, что рядом оказался Ахмед. Он сказал, что пойдет вместе с ней, выдаст себя за друга покойного.

К концу дня Лида держала в руках подлинное свидетельство о смерти мужа. Ахмед сделал с него ксерокопию и взял себе вместе с другими документами Мустафы. Отвечая на вопрос Лиды, сказал, что всякие бумажки облегчат процедуру развода. Ей же посоветовал написать заявление в ЖЭК и, если хочет, на компенсацию.

Это происходило вчера. А сегодня днем, когда она пришла домой пообедать, к ней явился незнакомый мужчина. Сказал, что он старший брат Ахмеда. Тот должен был вернуться вечером в лагерь беженцев, но не пришел, никого не предупредил. Все его ищут, не могут найти. Не знает ли Лида что-нибудь о нем?

Старшему брату было лет сорок, он действительно похож на Ахмеда. Наверное, брат думает, что Ахмед заночевал у нее. Но она сделана не из того теста, чтобы оставлять у себя человека, которого знает без году неделя. Сказала, что около шести вечера дала ему некоторые документы и больше не видела.

— Запишите мой телефон, — повелительным тоном произнес брат. — Если узнаете что-нибудь про Ахмеда — позвоните мне. Только больше никому этот телефон не давайте. Меня зовут Махмуд.

Она сама терялась в догадках, куда мог деться Ахмед, и ничего хорошего от такого исчезновения не ждала. Потом Лида подумала, откуда этот брат узнал ее домашний адрес, и на душе стало еще тревожней. А уж когда ей позвонил какой-то капитан милиции Захарин, она вообще запаниковала.

Глава 17

ВОСТОЧНЫЙ МУДРЕЦ

На совещании у президента республики был объявлен маленький перерыв, и Круликовский вышел в приемную. Как назло, один московский фээсбэшник из следственной бригады прицепился к нему с расспросами, поэтому Сергею Владиславовичу удалось позвонить своему заместителю лишь под конец перерыва, к тому времени народ опять потянулся в кабинет. Услышав то, что сказал ему Лаженцев, генерал-майор потерял дар речи, а придя в себя, был готов закричать. Поскольку два человека отмечали у секретарши командировочные удостоверения, он сдержался и говорил вполголоса, однако для полковника это иезуитское шипение было сродни раскатам грома:

— Ты идиот, Лаженцев! Стопроцентный идиот! Таких еще поискать нужно! Кто же пропускает каких-то подозрительных следователей!

— А что в этом страшного? — оправдывался заместитель. — У них при себе постановление на обыск, у них локальная задача, дело касается конкретно механика Пирмухамедова.

— Хоть десять постановлений, дубина ты стоеросовая! Пускай приходят к нему домой и сколько угодно шмонают там, а не на работе, куда их пропускают всякие пентюхи. У тебя в голове, Лаженцев, только одно — как бы побыстрее спихнуть меня и занять мое место. — Последнее генерал-майор выпалил для красного словца, не предполагая, насколько он близок к истине.

Уйти с совещания у президента Круликовский сейчас никак не мог. Хотел было попросить заместителя, чтобы тот всеми правдами и неправдами задержал следователей до его возвращения, да потом обреченно подумал, что это ничего не даст. Ликвидировать их невозможно при всем желании. Цаголовскую «девятку» они, скорей всего, уже заметили. Это он еще как-то смог бы запудрить следователям мозги, мол, обнаружили в горах брошенную боевиками машину, которая, оказывается, принадлежит министру Цаголову, и теперь идем по следам похитителей. Лаженцев этого не скажет, он вообще ничего не знает про похищение. Развязать языки могут только непосредственные исполнители, вот тут чертовых следопытов можно опередить.