Расплата (СИ)

Положив трубку, Пёстренький схватил с полки японскую вазу и с размаху шваркнул ею об пол.

‒ Вот ведь сука этот Анциферов! Решил нам карты спутать. Но ничего, далеко без денег и документов он не уйдет. И не таких ловили.

После этого он схватил пиджак и начал надевать его поверх халата. Валя увидев это засмеялась.

‒ Владлен, ты что делаешь? Кто на халат пиджак надевает?

‒ Да какая разница, пиджак на халат или халат на пиджак! Там Анциферов из СИЗО сбежал, а ты мне тут про этикет рассказываешь. Ладно, принеси из шкафа какую-нибудь рубашку.

Взяв у Вали из рук свою любимую салатовую рубашку, Владлен торопливо оделся, чмокнул Валю и, махнув на прощание шлюшкам, выбежал из дома. Через 20 минут машина уже подвозила его к воротам СИЗО ╧ 1. У входа его встретил обескураженный заместитель начальника СИЗО майор Девяткин.

‒ Ну что, Девяткин, проворонил ты Анциферова, так что сядешь на его место, и звать тебя теперь будут Шестёркин, а не Девяткин. Чего молчишь, как будто в рот воды набрал? Отвечай, как это из охраняемой тюрьмы заключенные удирают?

‒ Так вы же сами позвали всё руководство тюрьмы к себе на юбилей, ‒ осмелился возразить Девяткин.

‒ Девяткин, ты, помимо прочего, еще и кретин, как я посмотрю. Может, я и заключенных к себе на юбилей звал? СИЗО не должно было ни при каких условиях оставаться без надлежащей охраны. Вспомни шестое постановление по безопасности, которое уже лет тридцать как действует, и его никто не отменял. Это во-первых. Во-вторых, как я понимаю, деньги, выделенные на ремонт СИЗО вы просто, как это нынче модно говорить, "распилили", и поэтому пол ШИЗО можно копать руками, или чем Анциферов сделал подкоп. Лопатки-то у него в камере, насколько я знаю, не было. Ладно, я доложу президентской комиссии о коррупции, и скоро ты лишишься своего поста, Девяткин, если только в течение 72 часов не приведешь мне Анциферова живого или мёртвого, причем мёртвого только лучше. Так, ведите меня в камеру. Устал я тут с вами разговаривать, ‒ закончил Пёстренький. ‒ Кстати, криминалисты с собакой уже прибыли, я надеюсь? ‒ поинтересовался он, входя в здание.

‒ Так точно, Владлен Вадимович, ‒ выдавил Девяткин

"Вот действительно дуболом", ‒ подумал Пёстренький.

Перед входом в камеру Владлена встретил Яша Левкович, последний из могикан, как его тут все называли, потому что он был буквально последним евреем в Челябинском уголовном розыске. Все Яшины родственники давно переехали в поисках лучшей жизни в Израиль, Канаду и США. И только Яша, побывав однажды в Штатах, сказал, что никогда не переедет в страну, где молятся доллару и дяде Сэму, и просто плевался при одном упоминании об Америке. Яша считал, что его место в России, поэтому никуда отсюда уезжать не собирался. В угрозыске Яшу действительно очень уважали и ценили, потому что второго такого криминалиста, как Левкович, не явила еще на свет Уральская земля.

Поздоровавшись с Яшей за руку, Пёстренький очень уважительно спросил:

‒ Ну, что скажете, Яков Эммануилович?

‒ Непростой случай, Владлен Вадимович. Насколько я понял, подкоп был сделан еще пару дней назад, и потом ямка была лишь присыпана, судя по следам. Скорее всего, ваш бывший подчиненный просто ждал подходящего момента.

‒ Пожалуйста, Яша, не упоминайте, что этот подонок когда-то был моим подчиненным. Мне этот факт очень неприятен и бросает тень на всю нашу Челябинскую прокуратуру. Он просто оборотень в погонах.

‒ Помилуйте, Владлен Вадимович, с кем не бывает. Он просто не прошел испытание длинным долларом. Захотел лучшей жизни, поэтому купился на скромное обаяние Хлопонина, хотя, может, у него имелись другие причины для такого поступка. Я этого знать не могу. Когда-то я считал его очень честным и принципиальным сотрудником, но времена меняются. Ладно, давайте вернемся к нашим баранам. Анциферов сбежал между 23:00 и часом ночи. В 22:45 был последний обход, и он находился в камере. Сделал подкоп, прополз под трубами теплотрассы и вышел на мост к Миассу, дальше его след теряется. Мне почему-то кажется, что он добрался до какой-нибудь большой улицы вроде проспекта Победы и оттуда попытался скрыться из поля зрения наших доблестных органов на попутном автотранспорте.

"Как-то у вас все складно получается, Яков Эммануилович. А почему именно на проспекте Победы, а не в каком-нибудь другом месте? ‒ поинтересовался Пёстренький.

‒ Так это проще пареной репы, Владлен Вадимович. Это ближайшая улица, по которой в том числе легко и быстро можно выбраться из города, не привлекая к себе лишнего внимания. Или вы думаете, что Сергей Николаевич, как кот, вернулся к себе домой и ждет, когда вы его снова арестуете?

‒ Нет, конечно, так я не думаю. И куда, по-вашему, он подался? ‒ спросил Пёстренький у Левковича.

‒ Сложно сказать, я не Кассандра, но скорее всего не в Москву, куда его собирались перевезти для продолжения следственных действий. Вполне вероятно, что он подался на север, вот только куда именно, сказать сложно. Надо выяснить, есть ли у него такие друзья или знакомые или просто места на примете, где он может "схорониться" до поры до времени, ‒ предположил Яков.

‒ А ты хорошо мыслишь, Яша. И почему только тебя до сих пор не повысили из старшего криминалиста хотя бы до начальника отдела? ‒ удивился Пёстренький.

‒ Знаешь, Владлен, а мне и так живется неплохо. Как гласит народная мудрость, тише едешь ‒ дальше будешь. Вот я и не тороплюсь. Когда надо будет выходить на пенсию, я могу стать начальником.

‒ Шутник ты, Яков, ‒ улыбнулся Пёстренький. ‒ Ты, кстати, не был на моем дне рождения. Может, ты и помогал ему сбежать из ШИЗО?

‒ Ну конечно, как же он один без меня бы справился? ‒ согласился Левкович. ‒ Ты мне только объясни, Владлен Вадимович, как так получилось, что СИЗО практически всю ночь оставался без охраны, и кто из персонала или посторонних мог об этом знать?

Пёстренький задумался.

‒ Ты, Яков, и правда голова. Переходи ко мне на место Анциферова. Я тебе и оклад хороший назначу, и премиальные у тебя будут, и служебный автотранспорт для личного пользования. Ты в самую точку попал. Про свой день рождения я заранее сообщил только Мухину, Селиванову и Девяткину. В Мухине я не сомневаюсь. Он мне как родной. Он хоть с Анциферовым вместе и учился, но его на дух не переносит. Так что, выходит, это либо Девяткин, либо Селиванов могли языками молоть. Ладно, Яков, пойду пару часиков вздремну, а вы держите меня в курсе дела, если что. Будь здоров.

Глава 26. Из грек в варяги

Сергей проснулся от резкого толчка и гудка машины, в которой сидел.

‒ Ну всё, приехали, ‒ злобно буркнул Федор Михалыч. ‒ Теперь будем стоять.

‒ Федя, где мы сейчас находимся? ‒ протирая глаза, спросил Сергей.

‒ Екатеринбург недавно проехали, но теперь, похоже, встали конкретно. Посмотри, какая пробка впереди нас, ‒ недовольно ответил Федор Михалыч.

Действительно, пробка была на пару километров. Через некоторое время послышался вой сирен, и они увидели, как, обрызгав стоящие машины грязью, промчался милицейский кортеж и вслед за ними четыре одинаковых черных внедорожника.

‒ Все ясно. Губернатор Косицын на работу поехал, значит, скоро и мы дальше ехать сможем, ‒ уже немного веселей произнес Федор Михалыч.

‒ Это, кажется, губернатор Свердловской области, ‒ сказал Сергей.

‒ Так точно, ‒ отозвался Федор Михалыч, ‒ он по всему Уралу и всей России знаменит. Когда он на дороге, лучше тихо стоять на обочине, если жить охота.

‒ Так это он не один такой, ‒ заметил Сергей.

‒ Но это особый случай. Сколько раз его кортеж попадал в аварии, и всегда виноватыми оказывались те, кто спокойно ехал по своей полосе. У него вся милиция из рук кормится, так что Косицыну под колеса лучше не попадаться.

Постепенно пробка рассосалась, и они двинулись дальше. Федя гнал как угорелый. На трассе, где ему с его тяжелым рефрижератором нельзя было ехать быстрее девяносто, он гнал все сто двадцать километров.