Лень, алчность и понты (СИ)

Он поднял голову и злобно посмотрел на Афанасия.

- Он боялся тебя!

Афанасий отвернулся.

- Чего меня бояться? - пожал плечами, - мы просто мило беседовали.

- Нет, он тебя раскусил! Он говорил, что ты многое можешь, но только не созрел ещё до вседозволенности, - и вдруг по-юродивому скривившись, спросил: - Ты кто, Никитин?

- Ну я пошел, - Афанасий встал.

- Бумажки прячешь?! - в спину ему рявкнул погорелец. Афанасий так и замер, стоял, не двигаясь. Елена мигом уловила его растерянность и побледнела, не сводя глаз с его затылка.

- Надоели мне... все, - вымолвил наконец он и вышел, не оборачиваясь.

Ольга все ещё спала, и поднявшись в мансарду, Афанасий бросился упаковывать бумаги. Он понимал, что теперь настырная Елена не оставит его и что теперь "покой нам только снится"... "Все из-за этого чертового Игореши!" - бесился он и тут же на листе увидел надпись:

"Буду в 17-00. Никуда не выходи из дома. Есть разговор. Игорек."

Непонятно было, почему он не подписался "Игореша", но Афанасия сейчас больше беспокоил Сиплярский, да и вообще, у него было чувство, что все вокруг пришло в движение, что почва плывет под ногами, что его обложили со всех сторон и загоняют в глухой беспросветный тупик. Он уже сам боялся "говорящей бумаги" и всех страстей вокруг нее. И самое главное - ему н и ч е г о н е х о т е л о с ь. Поток информации и калейдоскоп событий смяли его и вовлекли в свой неостановимый водоворот. А ещё он увидел себя голым дикарем, который набрел на целехонький самолет и стоит перед этим чудом, не понимая его назначения. Он столько сил потратил на исследование бумаг, временами ему казалось, что их тайна открыта, что нет ничего проще - бери желание и требуй его исполнения. Весь мир лежал у его ног. Все ему было подвластно. Да, да, он был, словно хозяин мира, властный карать и миловать, он мог бы сказочно разбогатеть, прославиться, безраздельно править и изменять все что угодно и кого угодно... А на деле оказалось сложнее: он не умел выразить свои сокровенные желания, не смог докопаться до них, определить их. И в голове у него был пожар. Потому что все былые идеалы и ценности воспламенялись и сгорали, стоило ему только попытаться сформулировать их. Когда-то у него были маленькие, но красочные радости и привязанности, когда-то было предвкушение достижений задуманного, новых открытий и знаний... Сегодня осталась пустота - он все знал, все мог и одновременно ничего не понимал и был бессилен что-либо предпринять...

Ольга застала его спящим, положившим голову на стол в груду белых злополучных листов. Она уже знала о пожаре и не сомневалась, что это дело рук спящего Афы. Она тоже не понимала, что происходит. В её нормальную обычную жизнь вклинилось нечто сказочное, нереальное, и, как оказалось, совершенно никому не нужное, а наоборот - опасное и вредное, сводящее с ума. С появлением этих бумаг началась уже не жизнь, а какое-то полубезумное существование в чьей-то хитроумной игре. Она даже физически ощущала присутствие чужой силы в доме. Словно кто-то играл с ними шахматную партию, вот разве вместо фигурок в игре участвовали живые люди и их судьбы. И иногда ей казалось, что она слышит чей-то с трудом сдерживаемый смех. "Сжечь к чертовой матери!" - решилась она и может быть попыталась бы сегодня это сделать, если бы не появилась Елена. Она поднялась бесшумно и остановилась ошеломленная.

- Ну и... дела! - сказала она, хотя было понятно, что вместо слова "дела" должно было прозвучать "сволочь".

- Да пошли вы все!.. - не выдержала Ольга и сбежала вниз.

Афанасий открыл глаза и сглотнул слюну. Он мигом оценил обстановку и как ни в чем не бывало стал собирать листы в стопку.

- Так значит Сиплярский прав?

Он не ответил, аккуратно выровнял стопку и уложил её в чемодан.

- Ты понимаешь, что я могу с тобой сделать? Ты все знал и молчал, лгал мне, издевался надо мной! Да я тебя!..

Но тут же ярость исчезла с её лица и она как-то по-детски беспомощно заплакала:

- Как ты мог! Как ты мог!.. - повторяла она, стараясь заглянуть ему в глаза.

Афанасий очень серьезно посмотрел на неё и спросил:

- Ты что, меня действительно любишь?

Была пауза, после которой она хотела ударить его по щеке, но он перехватил её руку, привлек к себе и стал целовать, ощутив соленый вкус слез.

- Ты меня любишь, любишь, - не то утверждала, не то спрашивала она, задыхаясь от его жадных объятий...

Потом он ей все рассказал.

- Я была другой. Как бы не я совсем. Веришь, у меня нет даже чувства вины. У меня только внешность та же, а душа другая. Ты мне верииь?

- А где этот... Сергей?

- Или в бегах, или убили, за мной тоже следят.

- Кто?

- Не знаю. То ли из органов, то ли криминал. Или и те и другие. Они за эти бумаги голову оторвут, - она рассмеялась: - Как же так случилось поселиться рядом! Это же невероятно!

- У меня крыша ото всех этих загадок едет, я уже ни черта не соображаю.

- Ничего, вместе разберемся. Ты просто переел информации, тебе нужно её переварить. Вот меня только Сиплярский беспокоит - откуда он узнал о бумагах?

- Может, как-то подглядел? Но вряд ли он знает их историю и их возможности.

- А может, его отправить куда подальше. Я имею ввиду с помощью листа "желание"?

- Так ему и так здесь не жить, дом-то сгорел.

- Твоих рук дело? - восхищенно спросила она.

- Лена, ты не дури! Ничего такого я не делал.

- Ну не кипятись, я пошутила. Давай-ка я ещё раз посмотрю на эти листочки.

Она соскочила с его колен, и склонившись над чемоданом, перебирала лист за листом - лицо её было вдохновенно и серьезно.

- Ты такая красивая...

- Я знаю, - оборвала она. - Ты говоришь, что сегодня должен прийти Игореша. Я хотела бы поприсутствовать, только для начала мы должны избавиться от слежки.

Он покорился её уверенному тону, да и вообще, теперь ему казалось, что с её участием все будет ясно и определенно. По крайней мере, было видно, что она знает чего хочет. Поколдовав над листами, они выявили, что за Еленой действительно была налажена слежка, и дали указание снять её. Елена с благоговением смотрела на появлявшийся текст и чуть ли не визжала от восхищения и восторга.

- Так это ты, негодяй, чуть не заставил меня переспать с Сиплярским?" - она расхохоталась: - А я все понять не могла - что это со мной происходит - такое жжение внизу... ну понимаешь где? Как ты мог подкладывать меня под эту волосатую обезьяну! Хотя я понимаю, ты боялся в меня влюбиться, да? Ну скажи, так, да? Эх ты, кудесник!

Они совершенно забыли про Ольгу, которая временами подходила к лестнице и слушала обрывки их разговора. Нет, она не ревновала, как это ни странно, она, наоборот, питала надежду, что "Лена вправит Афе мозги", потому как давно оценила жизненную хватку и ум соседки. Возможно небезосновательно она полагала, что ни Афанасий, ни она сама попросту не те люди, которые могут в одиночку уживаться со сверхъестественным.

А Елена решила следующее:

- Нам нужно проанализировать всех этих "абонентов" с "листами-близнецами" и отсечь все ненужное. У меня впечатление, что кто-то умышленно создает множество связей, всяческих ответвлений, дабы повести по ложному пути, отвлечь от основного, перегрузить информацией.

- Да, да... Но знаешь, тут есть одна серьезная проблема... Нужно формулировать свои желания, - Афанасий внезапно испытал мучительный стыд, а я не знаю, чего хочу.

- Ерунда! - безоблачно оборвала Лена, - покопаешься - найдешь. Ты просто устал, тебе столько пришлось пережить! Бедняжка, я представляю, каково тебе было, когда ты прятался под елью.

Он удивлялся перемене, произошедшей с ней. В ней появилась поразительная детская беспечность, так что и ему все страхи и тупики стали казаться пустяками. Но все-таки он понимал, что со своими желаниями можно нагородить кучу новых проблем и напастей, поэтому убедил её не приступать к бумагам, пока не появится этот Игореша, с которым нужно было как-то определиться.