Мистерия эпохи заката

Но ситуация в Москве требовала кардинального решения. Путин колебался почти сутки. Безусловную поддержку в этот момент ему оказал Ахмад Кадыров. Но приказ о штурме мог отдать только президент. Он его и отдал.

Двадцать третьего октября вечером было захвачено здание театра. Becь день двадцать четвертого шли переговоры. И кто только в их не участвовал, кто только не делал шоу на крови! Популярные актеры, известные политики, ведущие журналисты. Все лезли на переговоры, не понимая, что своим появлением лишь мешают работать профессионалам и полностью дискредитируют власти, которые так и не смогли навести должный порядок. Одну из женщин, вошедшую в здание на Дубровке, террористы приняли за агента ФСБ и просто застрелили. Двадцать пятого октября Путин провел совещание с руководителями силовых структур. Очевидно, именно там и было принято окончательное решение.

В половине шестого утра у здания театра раздались три небольших взрыва и автоматные очереди. А уже через час официальный представитель ФСБ сообщил, что здание захвачено и почти все боевики уничтожены.

Погибло много людей, была неразбериха, случайные жертвы, убитые боевики. Но задача была выполнена. О действиях спецназа до сих пор спорят. Был ли оправдан такой риск? Нужно ли было пускать газ именно такой концентрации, имея в виду, что в зале находились люди, ослабленные долгим ожиданием, обезвоженные, голодные, измученные, оставшиеся без лекарств.

За несколько лет до этого, в Лиме, террористы захватили здание японского посольства, в котором на тот момент было более пятисот человек. Среди заложников оказались дипломаты США, Испании, Австрии, Венесуэлы. Четыре месяца длились переговоры, после которых состоялся штурм здания посольства. Все четырнадцать террористов были убиты на месте. Погибло два спецназовца и один заложник, скончавщийся от сердечного приступа. Больше не погиб никто. Конечно, эта образцовая операция была проведена совсем в других условиях и против других боевиков.

Большие потери на Дубровке шокировали обычных граждан. Хотя спецназовцы выполнили свой долг добросовестно и мужественно. Они сумели предотвратить взрыв здания, освободить большую часть заложников.

Поразительно, что основным требованием боевиков тогда был вывод войск из Чечни и прекращение войны. Однако попутно они хотели получить и самого Ахмада Кадырова, предложив за него пятьдесят заложников. Власти не пошли на такой унизительной торг, сохранив своего союзника, и, возможно, показали колеблющимся чеченцам, что российская власть больше никого не намерена сдавать, как не раз поступала прежде. Это послание поняли многие.

Услышав голос Татьяны, я резко затормозил. Затем осторожно съехал на обочину дороги и обернулся к ней.

— Добрый вечер. — Я посмотрел на часы. Было девять вечера.

— Кажется, у меня появились большие проблемы, — произнесла эта потрясающая женщина. Она лежала со сломанной ногой, двумя сломанными ребрами, а говорила так спокойно, словно отдыхала на пляже в Антибе.

— Да — согласился я. — Вы что-нибудь помните?

— Разумеется помню. Я, правда, довольно сильно ударилась головой, но все хорошо помню. Вы встречали меня в аэропорту, затем мы поехали в Лондон и по дороге попали в аварию. Верно?

— Да. — Я невольно улыбнулся. Она действительно все помнила.

— А вот что было потом — не помню. Только какие-то отрывочные воспоминания. Меня куда-то везут, или мы куда-то едем. Какой-то голос с немецким акцентом.

— Он не немец, прибалт.

— Возможно, прибалт. И еще мне все время хотелось спать. Вот и все, что я помню. Теперь извольте вы объясниться.

— Не могу, — честно признался я. — Нас могут преследовать. Давайте я сверну на Каркасон, а когда мы съедем с главной дороги, я смогу с вами поговорить.

— Это так опасно? — Она чуть прикусила губу. Было видно, что ей тяжело опираться на руку.

— Пока нет. Но может стать опасным. — Я проехал немного дальше, затем свернул на север, направляясь в Каркасон. Потом еще раз свернул и поехал по узкой асфальтовой дороге.

Теперь можно было остановиться и выключить огни. Здесь они нас точно не найдут. Татьяна все это время лежала, не задав ни одного вопроса. Я вышел из машины и пересел к ней в салон. Она посмотрела на меня синими глазами. Вы бы видели, какие у нее были глаза!

— Теперь рассказывайте, — потребовала она. — И прежде всего скажите, где мы находимся.

— Во Франции. На юге Франции, у города Каркасон.

— Совсем недалеко от Барселоны.

— Уже неплохо. Который сейчас час?

— Девять вечера.

— Где мой мобильный телефон?

— Лежит в вашей сумочке. Но я думаю, вам лучше пока никому не звонить. Давайте я вам все подробно расскажу.

— Подождите. Сначала скажите, как вас зовут. Кажется, в аэропорту вы не назвали вашего имени.

— Вы его не спрашивали.

— А сейчас спрашиваю.

— Исмаил. Меня зовут Исмаил.

— Я так и думала. Вы с Кавказа?

— Да. Я азербайджанец. Родился в Баку. Но последние двадцать пять лет жил в Москве.

— У меня с вашим городом связано воспоминание о Муслиме Магомаеве, — улыбнулась Татьяна. — Такой теплый южный город. Это вы привезли меня во Францию?

— Нет. Мы летели самолетом, но он потерпел аварию, и мы сели в Орлеане.

— Не слишком ли много аварий на один день? — усмехнулась Татьяна.

Честное слово, она мне нравилась. Даже в таком состоянии, с переломанной

ногой и ребрами. Я с трудом заставлял себя спокойно сидеть. Ведь я помнил ее роскошное тело под простыней. И ее ночную рубашку, под которой ничего не было.

— Это вы меня раздели? — вдруг поинтересовалась она, словно прочитав мои мысли.

Я даже чуть покраснел.

— Нет, вас раздели в английской больнице, в Саттоне.

— Уже лучше, — улыбнулась она. — Значит, меня везли в Испанию и по дороге случилась авария?

— Позвольте, я вам расскажу все по порядку. А вы сами решите, что вам делать и куда нам нужно ехать.

— Договорились. Только я сначала должна позвонить и узнать, как себя чувствует мой сын. Он был с няней, и они должны были вернуться домой.

— Не звоните пока, — попросил я. — Вы даже не представляете, что происходит.

— Хорошо, — согласилась она. — Я выслушаю ваш рассказ. Только поднимите мне голову. Или дайте еще одну подушку. Кстати, почему мы в этой машине? Здесь пахнет горелым железом.

— Это запах сварочного аппарата.

У этой машины срочно вырезали кресла из салона, чтобы освободить место для вас.

— Впечатляет, — согласилась Татьяна.

Я подошел к ней и поднял ей голову, чуть приподняв верхний край носилок. Поправил подушку, нечаянно задев ее волосы. При этом меня словно обожгло. Быстро убрав руку, я вернулся на свое место.

— Рассказывайте, — наконец разрешила она, — и извините, что я лежу.

Она была настоящей королевой во всем. И я рассказал ей все, ничего не утаивая. Было бы глупо утаить что-то от женщины, ради которой я сегодня едва не погиб в самолете и весь день охранял ее от вмешательства нашего прибалтийского «доктора Зло». Она слушала внимательно, не перебивая, иногда хмурилась, иногда улыбалась. Когда я закончил, Татьяна одобрительно кивнула.

— Браво. Вы показали себя настоящим героем. Просто политический детектив. А куда вы дели документы на самом деле?

— Я их спрятал в больнице. Положил в пакет и сдал его на хранение, — пояснил я, сдерживая улыбку. В тот момент я очень гордился собой.

—

И решили меня спасти. Похвально. Вы действовали как настоящий рыцарь без страха и упрека. Только у меня к вам три вопроса. Во-первых, куда вы теперь вернетесь? Ведь вас будут искать и у вас могут быть очень большие неприятности. Во-вторых, что вы думаете делать с этими документами? Они ведь не ваши и к вам не имеют никакого отношения. И в-третьих, что будет теперь со мной?